Поляки не хотели пускать в город врага. Гербовые братья рода наленчей
продолжали яростно осыпать стрелами венгров, сбрасывали камни и выливали
на вражеские головы кипящую смолу.
Прогремел взрыв. На воздух взлетели каменные обломки, на северном
участке крепостной стены послышались отчаянные крики. С мечом в руках
Андрейша бросился на помощь. Он видел, как вражеские воины устремились в
пролом. Венгерские лучники осыпали стрелами осажденных. Их тяжелые и
короткие стрелы стучали о каменную стену, впивались в деревянную крышу,
разили защитников.
Когда Андрейша подбежал к пролому, бой был в полном разгаре.
Вдруг он услышал знакомую песню:
О верный мой,
О храбрый мой!
Он ходит в шапке голубой.
И как душа его горда,
И как рука его тверда!
Хоть обыщите целый свет -
Нигде такого парня нет.
Андрейша оглянулся. К пролому спешили шотландские стрелки в голубых
беретах.
По приказу своего командира, благородного рыцаря Грейсланда, они
выпустили на рвущихся в город врагов по меткой стреле и, отбросив луки,
взялись за короткие мечи.
Атака была отбита.
В это время немец, по имени Ганс, портной с Длинной улицы, и с ним
подмастерья, вооруженные мечами, перебили стражу северных ворот, а ворота
открыли.
Венгерские солдаты с победным криком ворвались в город и бросились на
защитников. Андрейша увидел, как вражеский солдат замахнулся копьем на
польского шляхтича Ясека из Коровьего Брода, бившегося с ним рядом.
Новгородец ударил мечом солдата, но он принял удар на щит, изловчился и
воткнул копье в грудь Андрейши.
Многих убили венгры, многих взяли в плен. Кто мог, укрылся в стенах
замка.
Раненого Андрейшу шляхтичи унесли в крепость.
В большой комнате со сводчатым потолком Андрейша открыл глаза и
увидел шотландского стрелка в голубом берете, того, что пел песню.
- Друг, - сказал Андрейша, пересиливая боль, - ты раньше служил
немецким рыцарям?
- Мы, шотландцы, свободный народ, - ответил стрелок, - и всегда
готовы воевать за справедливость. А где справедливость у немецких рыцарей?
- Ты сказал правду, - прошептал раненый, - у немецких рыцарей нет
справедливости.
В это утро была ясная, холодная погода. За ночь неожиданно
подморозило. Лужицы покрылись тонким льдом, трещавшим под ногами.
Солнце всходило нерадостное, плоское, словно мазок кровавой краски.
Ясек из Коровьего Брода и Андрейша стали побратимами. Их сроднила
кровь, пролитая новгородцем за Польшу.
- Кто тебе враг, тот и мне враг, кто тебе друг, тот и мне друг, -
сказал Ясек.
Они обменялись крестами и обняли друг друга, и нательные кресты
казались им совсем одинаковыми.
Защитники замка во главе с отважным рыцарем Викатнем из Шомотул
решили не сдаваться, держать, замок.
Старинный польский род наленчей соединил под своим гербом не только
множество великопольской шляхты и сторонников старых обычаев Великой
Польши, но и людей, известных всем храбростью и благородством.
Венгры город разграбили, все, что могли сжечь, сожгли, а замок
осаждать не стали. В этот же день они двинулись на другие города. Опять
горели деревни, церкви и города Великой Польши и Мазовии. Тысячи домов
пустили венгры на дым, безжалостно топтали брошенные пашни и сады.
Крестьяне и бедные шляхтичи спасались от иноземного рабства в лесах.
Множество польских девушек и юношей со связанными руками гнали венгры
перед собой, и много возов с добычей ехало за их войсками.
Людмилу спрятали немецкие купцы.
В тот же день, как венгры ушли из города и поднятая ими по дороге
пыль осела на растоптанные нивы, девушка стала ходить по городским стенам
вместе с женами и матерями убитых воинов. Она надеялась отыскать
Андрейшу... <Может быть, он ранен и лежит где-нибудь>, - думала она. Но
Андрейши нигде не было. Горожане давно похоронили всех убитых, а Людмила
все еще искала своего жениха.
Девушка оказалась в тяжелом положении - одна в чужой стране, без
всякой поддержки. Она боялась даже думать о том, что будет с ней, и жила,
словно во сне.
Немецкие купцы стали собираться в Познань. Людовик Шлефендорф
предложил девушке ехать с ними.
- Будешь мне дочерью, - сказал он, - со мной тебя никто не обидит.
Но Людмила и слышать не хотела. В доме мастера-колесника она сняла
маленькую комнатку и решила ждать.
Дни делались короче и холоднее. На юг большими стаями летели птицы.
Часто шли дожди и шумели ветры.
Оборванный и худой, неожиданно вернулся Стардо, взятый венграми в
плен. На высокий лоб свисали поседевшие пряди волос. Ночью он зубами
перегрыз пеньковые веревки на руках и убежал.
Прошло две недели. Людмила твердо верила, что Андрейша жив. Она стала
думать, что он в плену у венгров, и собиралась ехать просить Елизавету,
королеву венгерскую, возвратить ей жениха.
Как-то утром Стардо пошел в замок. Он сторговал у воротного стражника
кольчугу, снятую с убитого. У могучего Стардо грудь была как у зубра, и
трудно было ему найти доспехи по росту.
Велика была радость верного Стардо, когда он узнал от стражника о
раненом русском воине, лежащем в замке! С радостной вестью, забыв о
кольчуге, Стардо побежал в город.
И Людмила снова встретилась с Андрейшей.
Девушке пришлось ухаживать за раненым. Дни и ночи она сидела на
скамейке возле постели, не спуская с него глаз. Ласковые, нежные руки
Людмилы лечили Андрейшу лучше всяких лекарств.
До ее появления побратим шляхтич Ясек из Коровьего Брода заботился о
раненом. Он привез хорошего лекаря, доставал разные снадобья.
Ясек тоже принадлежал к роду наленчей. Хозяин замка приходился
гербовым братом Ясеку. Сам Ясек хоть и был беден, но давно доказал свое
шляхетское происхождение и был по праву равен другим гербовым братьям.
Вчера он поехал к знатному рыцарю Сендивою Свидве, гербовому брату, и
должен был с часу на час вернуться. Он хотел выпросить для Андрейши охрану
до города Торуна. Мореход собирался возвращаться в Штральзунд, на свою
лодью <Петр из Новгорода>.
Всю неделю дули морские октябрьские ветры. По небу ползли низкие,
темные облака. Но сегодня ветер изменился, из облаков показалось солнце, и
сразу потеплело.
После ужина Людмила ушла рукодельничать на женскую половину, а
Андрейша собирался спать. Он снял сапоги и ходил по чистым половикам в
белых шерстяных носках.
Вдруг в комнату ворвался Ясек, он только сошел с лошади.
- Андрейша, меня посылают в Краков! Рыцарь Сендивоя Свидва поручил
мне важное и тайное дело. Ох, Андрейша, какое интересное дело!
- Ты мне расскажешь?
Ясек задумался.
- Вот что, побратим, - сказал он, - светлейший рыцарь разрешил и тебя
взять в Краков. Если согласишься ехать со мной, я все расскажу тебе.
- А Людмила?
- Она может ехать вместе с нами. Это даже удобнее.
- Но что за поручение, Ясек?
- Очень важное и интересное, - повторил шляхтич. - Ты мне очень
поможешь. Прошу тебя, согласись.
Андрейша задумался: конечно, хотелось поскорее увидеть родных. Но
ведь Людмила была с ним рядом, а на зиму глядя в Новгород на лодье не
пройдешь. Он подумывал ехать сухопутьем, но зимняя дорога длинная и
нудная.
- Долго ты пробудешь в Кракове? - спросил он, все еще раздумывая.
- Да уж не так мало. Но ведь твоя лодья все равно будет зимовать у
ганзейцев. В Новгород морем не успеешь, скоро зима.
Ясек говорил правду.
- Ладно, Ясек, еду, - наконец сказал новгородец. - Раз ты просишь,
отказать не могу.
Ясек бросился обнимать побратима.
- Теперь я скажу, зачем нас посылают в Краков.
Он наклонился к уху Андрейши и сказал вполголоса:
- Мы не хотим никакого короля, кроме поляка. Нам надоели иноземцы. Мы
хотим Зимовита Мазовецкого. Наш молодой Семко встречает в Кракове
королевну Ядвигу. Он потребовал у Сендивоя Свидвы два десятка преданных
людей, готовых на все, и, если господу богу будет угодно, я стану
начальником.
- Что мы должны делать?
- Все, что прикажет наш Семко.
- Но чем я могу помочь тебе?
- Я сказал светлейшему рыцарю Свидве про твою золотую цепь. Ты
знатный литовский шляхтич, можно сказать - вельможный пан. Золотая
княжеская цепь - большое отличие. Вот ты и будешь ее надевать, когда надо.
А Людмила - твоя жена. Вас в Кракове никто пальцем не тронет, еще
кланяться будут. А мне от этого помощь.
- А Стардо?
- И Стардо с нами.
- Когда поедем, Ясек?
- Завтра.
- Ну что ж, ехать так ехать. Скажи мне, Ясек, давно хочу тебя
спросить: почему вы, шляхтичи, хотите князя Мазовецкого поставить королем
Польши?
- М-м... почему? Поймешь ли ты, - призадумавшись, сказал Ясек. - У
князя Мазовецкого в жилах течет кровь Пястов, древних польских королей, -
это во-первых. А потом... в наших городах почти сплошь живут немцы. Если
шляхтич станет жить в городе с немецкими законами, он потеряет все свои
привилегии. Он станет не свободнее любого горожанина, какого-нибудь
портного или горшечника. Зимовит считает нас, шляхтичей, выше мещанства и
купечества, и навеки сделает шляхту неподсудной городскому суду. Ты понял,
Андрейша? Шляхтича может судить только шляхетский суд.
Андрейша вспомнил новгородские порядки. Для всех один суд - вече. В
городе все равны. Он представил совет иванских купцов - решающую силу
республики... Новгородские бояре - большая сила в Новгороде, но и на них
была управа. А князья и вовсе не совали свой нос в городские дела. То, что
он видел в Польше, совсем не было похоже на свое, новгородское. Но что
делать? В каждой стране свои обычаи, и к ним надо относиться уважительно -
так учили Андрейшу родители.
- Кого у вас называют шляхтичем? - вздохнув, спросил он.
- Того, кто носит оружие. А оружие может носить только тот, у кого
есть собственная земля, полученная в наследство. У шляхтичей много
вольностей, дарованных королями.
- А ваши мужики? Какие у них права? - спросил Андрейша.
- Какие у мужика могут быть права? - удивился Ясек. - Работает на
пашне и платит подати. Он раб, а не вольный человек.
Долго сидели друзья за беседой. Ясек много рассказывал о порядках, об
их жизни в стране. О Великой и Малой Польше, о Мазовии...
- Теперь за Галицкую Русь краковские паны воюют, - добавил Ясек, -
земли у галичан много, побольше, чем у поляков.
- Но ведь это русская земля! - удивился Андрейша. - Зачем полякам
грабить своих братьев?
- Об этом малопольские вельможные паны знают, - сказал Ясек, - нам,
великопольской шляхте, от этой земли пользы мало.
<Что за народ в Польше, бог его ведает, - думал Андрейша. - Позволил
своим господам совсем оседлать себя... Ни о каких свободах и обычаях и
разговору нет... рабы. А в бою храбры. Зато шляхтичи! Попробуй тронь его.
У них про запас не одна привилегия>.
Глава тридцать девятая
<ПОРА ЗАКОЛОТЬ КАБАНОВ, ЖИРУЮЩИХ НА НАШИХ ХЛЕБАХ>
Первую ночь конному отряду Ясека пришлось коротать у стен небольшого
городишка. Время было тревожное, и горожане открыть ворота побоялись.
Зато следующую ночь, на вторник после дня святого Франциска, Ясек
решил провести в замке наленча Сендинежа из Леды, одного из самых богатых
самовластных владельцев Великой Польши. Ясек доводился ему гербовым братом
и рассчитывал на спокойный ночлег и хороший ужин.
Прадед Сендинежа не пожалел денег на постройку замка. Он поставил его
