- Хорошо, Игорь, что-нибудь, придумаем будешь старшим прапором! -
пообещал я.
***
После прохождения техники мимо Алихеиля я вновь перебрался на машину к
Марасканову. БМП была плотно облеплена пропыленными солдатами. Мое
любимое место на башне свободно, и я улегся, положив ноги на пушку и
накрыв лицо капюшоном. Клубящаяся пыль окутала ущелье, местные племена
стояли вдоль дороги и напряженно вглядывались в наш гремящий и рычащий
караван. Бронемашина, будто маленький корабль, медленно плыла в пыльной
дымке, словно в тумане. Ногами на «ребристом» листе лежал и перекатывался
с боку на бок Якубов-большой. Дубино дремал позади механика, в башне
храпели Савченко и сержант Фадеев. По бортам, держась за автоматы,
дремали с одной стороны Тетрадзе и Уразбаев, а с другой -
Якубов-маленький и Свекольников. Марасканов ругался о чем-то с комбатом,
но доказать свою правоту никак не мог.
- Что он хочет? - спросил я, наклоняясь к Игорю.
- Возмущается, что я его бросил и не охраняю.
- Как бросил, его в этом потоке искать все равно что иголку в стоге сена.
Он где-то впереди «Градов» и «Ураганов», а мы сзади, попробуй их обгони,
если эти «монстры» всю дорогу занимают.
- Подорожник вперед рванул, а я его ждал, не двигался, думал, он где-то
рядом стоит.
- А зачем ему охрана? Там с ним две БМП связистов, да и он же не один как
перст, а рядом идет целая армия, - удивился я.
- Вот придрался и все тут. Он давно меня невзлюбил. Помнишь, еще на
стрельбище я его перестрелял на двенадцать очков, а он себя первым
снайпером считает в полку, - ответил старший лейтенант.
- Это когда на усы стреляли?
- Ну да.
- Помню, с тех пор уже я месяц усы не имею право носить. Комбату надоели
жидкие и жалкие усики отдельных командиров.
Мои также попали в этот список. Василий Иванович объявил, что только тот,
кто отстреляет из АК-74, как он или лучше, может красоваться с этим
предметом мужской гордости.
Я и Афоня набрали на двенадцать очков меньше, Ветишин бил еще хуже,
Острогину, как безусому, было наплевать, но он показал одинаковый
результат с Иванычем. Грымов на два очка меньше, а Арамов и Пыж на одно.
Мелещенко, Луковкин выбили меньше пятидесяти... В итоге с усами остались
Марасканов, Чичин и не стрелявший заменщик Айзенберг. Сбрили свои густые
усы даже Артюхин и начштаба Шонин, на радость комбату.
- Откуда «комсомол» так хорошо стреляет? - поинтересовался тогда у Игоря
майор Подорожник.
- Разрядник по полевой стрельбе в упражнении «бегущий кабан», - ответил
Игорь.
- Ну! То есть, если запустить в поле Соловья или Берендея, результат
будет еще выше? Все пули попадут в цель? - хмыкнул комбат.
- Так точно! В нашем училище огневая подготовка была на высоком уровне.
Правда, Семен Николаевич? - обратился Марасканов за поддержкой к
Лонгинову.
- Ты прав, Игорь, самое лучшее училище по стрельбе среди общевойсковых.
- Но-но, ленинградцы, не забывайтесь! Вы говорите с выпускником
Ташкентского училища, можем поспорить, правда, Арамов?
- Так точно! - ответил Бохадыр, преданно глядя в глаза шефу.
- Вот так-то, наше училище выпускает только орлов! Даже не пытайтесь
убедить меня в превосходстве вашей болотной столицы над нами, нарветесь
на неприятность, товарищ Марасканов.
С той поры Подорожник и заимел большой зуб на Игорешу, от зависти,
наверное.
***
- Ну что вы ругаетесь? Что ему надо? Никак не успокоится! - возмутился я
непрекращающейся перепалке.
- Ник, комбат пытается определить наше местонахождение, где и за кем
идем. Говорю, впереди два наливняка, бензовоз, сзади два «кунга». Черт
его знает, чья это техника.
- Орешь, совсем не даешь уснуть. Пойду-ка я в десант кемарить, может,
удастся задремать.
- Не боишься подрыва? - задумчиво посмотрел на меня Игорь.
- Ну какой подрыв, если впереди ползут, как стадо слонов, и «Ураганы», и
танки, и тягачи. Все будет нормально.
- А выстрел из гранатомета в борт?
- Нет, мне нагадали долгую жизнь. Не будет никакого выстрела. Радуйся,
Игорь, что едешь со мной. Это значит, я помощник твоего ангела-хранителя.
Довезу до самого Союза.
- Ох, сумасшедший! Псих! Если что-то случится, я за тебя отвечай потом, -
возмутился Марасканов.
- Чего? Это ты за меня несешь ответственность? Я работаю на боевых за
замполита батальона! Следовательно, за меня отвечает майор Подорожник.
Так-то вот.
- Если Подорожник, то иди спи. Одна радость будет: от твоего ранения
вдуют комбата, а не меня.
- Вот-вот. Сиди, жди и желай подрыва. В полночь можем поменяться местами,
- предложил я.
- Пошел ты к черту. Не хочешь жить - рискуй.
***
С трудом заснул я в душной «жестяной коробке», а часа через три проснулся
от раздавшегося недалеко взрыва. БМП притормозила, я попытался открыть
десант изнутри, но ручка не поддавалась. Вот черт! Действительно,
стальная ловушка. Сверху ящики и бойцы, верхний люк не открыть, а тут у
заднего защелку заклинило. Я покричал, просунул руку сквозь щель между
башней и десантным отделением и толкнул наводчика-оператора.
- Я вас слушаю, - откликнулся Савченко.
- Открой дверь, заклинило ручку, изнутри не получается.
- Да-да, сейчас, как только остановимся.
Мы все не останавливались, и я вновь задремал, да и Савченко, видимо,
заснул.
Утреннее солнце внезапно брызнуло внутрь машины. Кошмарное неприятное
пробуждение. Снилось что-то нехорошее, голова шумела, и меня качало так,
что трудно было стоять на ногах.
- Черт побери! Оператор! Ты где? Почему раньше не открыл люк? - рявкнул
я, покачиваясь на ватных ногах.
- Почему не открыл, почему не открыл. Ты радуйся, что своими ногами из
машины выходишь. Смотри, что впереди творится, - закричал Игорь
Марасканов.
Мы осторожно обошли свою «БМПешку», следующий за нами бензовоз оказался с
оторванным колесом и волочащимся по земле задним мостом. Машину тащил на
сцепке тягач, и вырванная ось вспахивала землю, словно плугом.
- Однако... - вздохнул я.
- Вот-вот! А могло бы и нам достаться. По какому борту мина «итальянка»
била? - насмешливо спросил Игорь.
- По моей стороне. Ну что я тебе скажу, Игорек, повезло! Я же тебе
говорил: жизнь у меня будет долгая, и мина эта точно была не наша, не мне
предназначалась.
- Ты что фаталист?
- Нет, оптимист и реалист. Я уверен в своей счастливой звезде, мне не
суждено сгинуть в этой «вонючей дыре».
- Может, за тебя подержаться, чтобы часть твоей удачи и счастья перешла
на меня? - спросил Игорь.
- Ну подержись, нет, лучше я за тебя, а то ноги затекли и не гнутся.
***
- Товарищ старший лейтенант! Тут такое дело... Как бы это... Ну,
вообщем... - К нам подошел Дубино и смущенно стал переминаться с ноги на
ногу, не зная, как начать доклад.
- Короче, Васька, что случилось? - перебил я его невнятное вступление.
- Тетрадзе потерял подствольник, - с тяжелым выдохом вымолвил, как
рубанул, зам.комвзвод.
- С автоматом? - осторожно поинтересовался я.
- Та ни, с вещмешком.
- Уф-ф-ф... Немного лучше...
- А почему он был в мешке, а не на стволе? - зарычал шокированный Игорь.
- Не знаю. Я етой чурке гаварыл, ня клади, ня сымай. Урода хренова! -
ответил сержант.
- Сюда его, быстро! - хрипло выдохнул Игорь и громко заматерился..
Солдат, понуро опустив голову, приблизился к нам, подталкиваемый
сержантом, и молча встал, шмыгая носом.
- Тетрадзе, где подствольник? - спросил взводный.
- Не зналь. Я спаль, он упаль, машина качаль, был пыл, всюду пыл, нэ
видана ничего.
- Пыл, был, упал. Идиот!!! Я же приказал: гранатометы не отстегивать! -
закричал разъяренный Игорь.
- Тяжело, автомат тяжело... Она упал с машины.
- Кто она? - удивился теперь уже я.
- Мешок.
- А ты почему не упал? - спросил Марасканов.
- Я за автомат держаль... А вы хотель, чтоб я упаль?
- Хотель! Очень хотель! Лучше бы ты за вещмешок держался. Тетрадзе, ну
почему ты служишь в моем взводе? Тупой, самый тупой! - простонал как от
зубной боли Игорь.
- Я нэ тупой...
- Ты идиот! Ты самый тупой грузин, ты самый тупой из грузин в Грузии!
Нет! Ты самый тупой в мире грузин!!! Даже не в мире, а во всей Вселенной
самый тупой грузин! - прокричал Игорь.
Солдат удивленно и испуганно слушал эту тираду.
- И он говорит: я не тупой... Нет! Ну скажи, Тетрадзе, почему все более
или менее нормальные настоящие грузины откупились от армии и дома сидят,
а тебя призвали, да ты еще и в Афган попал. Да еще к нам в роту и в
довершение всех бед в мой взвод? Тетрадзе, уйди с глаз моих долой. У-у!!!
- завыл в бессильной злобе старший лейтенант.
На Марасканова было страшно глядеть. Вся боль и тоска отразились на его
лице.
- Тебе плохо, Игорь? Что с тобой? - крикнул я и затормошил его плечи.
- Ничего, пройдет. Ох, и хреново же мне! Как говорится, пришла беда -
отворяй ворота. Движок БМП стуканул, нога болит, а теперь еще и этот
Тетрадзе. Убил бы собственными руками. Вот чертова контузия, грузинская,
ходячая!
***
Комбат вышагивал вдоль строя роты, посылая проклятия на нас, бестолковых
и безмозглых.
- Солдаты и сержанты свободны, остаться только командирам. Федарович, ты
куда? - рявкнул Подорожник.
- Дык, ведь я не командир, я техник роты, - ответил техник.
- А именно про тебя отдельный разговор. Начнем с тебя. Вышло восемь
машин, в строю осталось пять, это что - вредительство? Чем вы занимаетесь
в полку?
- Почему пять, все восемь в строю. Все исправны.
- Как это исправны? У одной движок стуканул, у другой коробка, у третьей
главный фрикцион. Что по щучьему велению исправились?
- Нет, вот этими золотыми руками, с мозолями, исправлено, - и Тимоха
протянул Иванычу черные с въевшимся маслом и мазутом костлявые ладони.
- И движок?
- Да, заменили. Так точно!
- Откуда он взялся?
- По старой дружбе в армейской мастерской достал. Начальник БТ службы
армии был когда-то моим зампотехом батальона.
- Ну ладно, с тобой майор Ильичев разбирется. Ты, Бодунов, тоже свободен,
поговорим с офицерами.
Когда прапорщики отошли подальше, комбат, нервно шевеля усами, принялся
орать и брызгать на нас слюной.
- Это развал, катастрофа! Что с ротой случилось? Во что вы ее превратили?
Еще и подствольник потерян! Как это случилось?
- Этот болван, Тетрадзе, полгода сидел в полку дневальным после теплового
удара, и вот взяли в рейд на свою голову! - попытался вступиться за Игоря
Сбитнев.
- Вы не способны управлять ротой! - рычал Подорожник прямо в лицо
Сбитневу, от чего тот стал бледнее снега. - А воспитательная работа,
замполит, запущена до предела. Разгоню всех к чертовой матери и бывших
десантников и недесантников.
- А при чем здесь это? - попробовал возразить Игорь.
- Молчать! Бездельники! Убийцы! Вам людей доверить нельзя, вы же их всех
угробите! Такую прекрасную роту загубили! Что происходит? Когда этот
развал прекратится? Техник - пьяница, командиры взводов - бездельники,
замполит - разгильдяй! - бесновался комбат.
- Кто пьяница? Вы меня ловили? - возмутился сизоносый Федарович, который
отошел лишь на пять шагов в сторону и все время прислушивался.
От него и, правда, метра на три несло перегаром. Багровое лицо вызывало
желание прикурить от него сигарету или зажечь спичку. Техник продолжал
распаляться.
- Gc-свое дело я знаю отлично, я мастер! - начал заикаться от волнения
Тимофей.
- В полку с тебя, мастер, и с других виновных за выведенный из строя
двигатель высчитаем. Хватит в бирюльки играть, что ни технарь, то
алкоголик, всех на суд чести отправлю!
Стоявший рядом зампотех батальона Ильичев нервно дышал в сторону и
хмурился. Было заметно, что тема разговора ему совершенно не нравится, но
он не перебивал Подорожника. Комбат же очень уважал этого старого майора
и никогда не мешал его образу жизни.
- А за что высчитаете? У меня новый формуляр, все будет оформлено по
