- А ты что им в ответ? - спросил взводный.
- Я сказал, у меня дома уже есть две жены, зачем еще столько? Тут скучно
- ни телевизора, ни электричества, что я в их кишлаке забыл?
- А если б и телевизор, и электричество, и две жены в придачу? -
подозрительно спросил я.
Зибоев в ответ только хитро улыбнулся и промолчал.
- Вот ведь страна жуликов! Приходят, в дружбе клянутся, их к столу
приглашаешь, а они тут же солдата с пулеметом увести хотят! Что ж,
подыграем этой шайке! - усмехнулся в усы Игорь. - Бача, покупай большие
ракеты, по Пакистану можно стрелять, по Гардезу.
- Спрашивает: неужели в Гардез попадет? - перевел Зибоев.
- Попадет, если хорошо прицелится, - уверенно ответил Марасканов. -
Берешь большую доску, кладешь ее на холм, сверху ракету, аккумулятор
подсоединяешь от «барбухайки» - и бабах! Куда хочешь, стреляй, самым
уважаемым в округе будет ваш кишлак. Все будут бояться. Ни у кого
«огненного шайтана» нет, а у вас есть!
- Дорого? Сколько стоит? - продолжал переводить Зибоев.
- Сто тысяч афгани, - назвал цену товару Игорь. -Все?
- Каждая упаковка! Всего четыреста тысяч, тебе по дружбе отдам за триста
пятьдесят тысяч! - хлопнул я по плечу старого афганца.
- Вах-вах-вах! - закачали головами пуштуны.
- Какой хороший «эРэС»! Спрашивает, унести можно сейчас же? - перевел
вопрос афганского командира Зибоев.
- Деньги вперед - и, пожалуйста, неси, но деньги вперед! - поддержал я
розыгрыш туземцев.
К нашим собеседникам присоединились еще пара колоритных личностей: один
был в старом потертом кителе офицера афганской королевской армии и в
шароварах, а другой - в длинной шинели.
Количество местных жителей продолжало увеличиваться с каждой минутой. Все
больше «бородачей» подходили к нам, ощупывали арматуру из толстого
швеллера, гладили ракеты, втроем-вчетвером пытались приподнять упаковку.
Эти их попытки ни к чему не привели, ракеты даже не шевелились. Афганцы,
очевидно, догадались, что их разыгрывают и вскоре потеряли коммерческий
интерес к ракетам Громко обсуждая случившееся, они удалились. Остались
лишь первые три афганца. Они сидели на корточках, напротив, тихо и в то
же время оживленно о чем-то спорили, не сводя с нас глаз.
- Чего хотят? Зибоев, переводи, о чем болтают, - поинтересовался Игорь.
- Да они рассуждают, долго ли мы будем сидеть в их кишлаке или, может,
скоро уйдем. Получится ли что-нибудь у «шурави» украсть? Решают, что
можно выпросить или обменять.
- Зибоев, ты им объясни, что если будут в нас стрелять, то мы тут
построим заставу, и пост здесь будет стоять всегда!
- Да, и скажи, что можем тут все вокруг подорвать к чертовой матери, если
будут себя плохо вести. Одной ракеты хватит на все их хижины! - хмуро
сказал я.
- Они обещают вести себя хорошо и предлагают торговать.
- Как? Они что нас за матросов Колумба приняли? Жаль, нет «огненной
воды», бусы и всякие побрякушки тоже не взяли. А им не нужны пустые цинки
и ящики? - спросил Игорь.
- Говорят, нужны, обрадовались. Забрать хотят, - сказал солдат.
- Нет! Просто так, без продуктов, на обмен ничего не получат, и надо быть
внимательнее, а то что-нибудь сопрут! Пустые ящики и цинки меняем на рис,
- предложил я им.
- Просят на обмен патроны и гранаты.
- Хрен им по всей морде, - рявкнул я. - Сегодня они просят для мирных
целей, а завтра в спину стрельнут этими же патронами. Максимум, что можем
им дать - канистру солярки.
Короткое совещание афганцев заканчивалось радостными улыбками в нашу
сторону.
Мы всей группой отправились к бронемашине и разгрузили два ящика,
распотрошили четыре цинка патронов. Самый молодой афганец сбегал в кишлак
и принес мешочек риса. В завершении обмена мы сфотографировались с
пуштунами на фоне БМП.
Они, афганцы, как малые дети, страшно любят фотографироваться, им сам
процесс интересен (фотки-то все равно не получат, никто не привезет). Но
позируют с удовольствием и обижаются, если не хватает кому-нибудь места
во время съемки.
- Местные интересуются: зачем «шурави» сюда пришли, - перевел вопрос
аксакала Зибоев.
- Мы навсегда приехали, поселимся тут, нам нравится все: народ хороший,
рака, лес, горы. Дукан откроем, белых ханумок для вас привезем, - хитро
улыбаясь, ответил Игорь.
- Дукан - хорошо, торговля - хорошо, «шурави»-ханум - хорошо, а солдат -
не надо, солдаты - это плохо, - перевел ответ афганца Зибоев.
- Без нас и «шурави»-ханум не будет, - улыбнулся Игорь.
- Жаль, но тогда если с вами, то и ханум не надо, - сердито ответил
афганец. - У нас тут работа - дорогу охранять, за каждый километр - мешок
риса от правительства.
- А если не пришлют? - поинтересовался я.
- Тогда еще одна колонна грузовиков сгорит, - ответил, нагло улыбаясь,
бородач. - И мы свою землю вам не отдадим никогда.
- А на кой черт она нам сдалась - одни камни да колючки, - рассмеялся я.
- Зачем тогда явились? - удивился афганец.
- Позвали нас сами, вот и явились, - ответил я.
- Мы вас не звали, кто приглашал, к тому и езжайте. «Шурави» где живут?
- В России, в Москве, в Сибири, очень далеко отсюда. Про Ленина слышал,
наверное? - усмехнулся я.
- Нет, это кто такой?
- Как не слышал? Его весь мир знает. Ты посмотри, Игорь, нам пропаганду
еще со школьной скамьи гнали, что портреты нашего вождя даже у африканцев
в хижинах висят, а тут люди и про Советский Союз ничего не слышали, -
поразился я.
- Ник, прекращай пропаганду вести среди «духов», а то бойцы все
политические идеалы растеряют, - ухмыльнулся Марасканов. - Не получается
у тебя с аборигенами найти общие интересы, плохой из тебя Джеймс Кук.
- Это хорошо, что Кука из меня не вышло, значит, не съедят, - улыбнулся я
в ответ на шутку взводного.
***
Угостившись чаем с галетами, счастливые, «духи» разошлись по домам, унося
трофеи. И вовремя. Буквально через десять минут подъехали два БТРа,
облепленных офицерами в касках и брониках. На одном из них важно
восседали подполковники Байдаковский и Ромашица. Весь политотдел в сборе!
Правда, старшими в этой штабной команде оказались не они, а какой-то
незнакомый полковник. Кто такой - черт его знает, но, судя по воплям и
матам, большой начальник. Не меньше заместителя командира дивизии. А
может, из штаба армии какой босс.
- Что вы тут вытворяете? Болтаетесь по дороге, как говно в проруби!
Костер развели, чаи гоняете! Кто вы такие? В чем дело, вашу мать,
раздолбай? Где рота, где батальон? Какого полка подразделение? - выдал
тираду полковник. И понесло - мат-перемат, не разбираясь.
- Товарищ полковник, боевое охранение выставлено у рассыпавшихся ракет.
Выставлено три поста: один - на этой горке, другой - возле упаковок,
третий пост - БМП, - отрапортовал Игорь.
- А сопку с противоположного берега вы контролируете? Нет! Почему там
никого? Какой дурак вас тут вообще выставил? Балаган какой-то! -
продолжал орать полковник, не слезая с БТРа.
- Пост установил командир дивизии, а в батальоне всего две роты, что ж
тут полроты оставлять? - разозлился я, начиная заводиться.
- Сейчас оборудуются СПСы на горе и в долине, БМП уже обложили камнями,
сделали укрытия для стрельбы. Если кто прибудет для усиления - выставим
пост и с другой стороны, но двоих людей отправлять за километр - это
убийство, - продолжил аргументировать необходимость нашего размещения
Марасканов.
Ромашица, видимо, меня сразу узнал и поэтому ткнул пальцем в Игоря:
- Кто такой? Этого лейтенанта я знаю, известный демагог, а вы какую
должность занимаете?
- Это кто демагог? - выпалил я, не выдержав оскорбления. - Не нужно
старые ссоры и личную неприязнь раздувать с новой силой. Особенно в
рейде, товарищ майор.
- Не майор, а подполковник! Протрите глаза! - рявкнул партийный босс.
Я оговорился специально, из желания уколоть секретаря патркомиссии,
которого терпеть не мог. Он оказался злопамятен, этот карьерист. Не забыл
нашу старую сестру.
- Виноват, вроде в последнюю встречу, вы были майором. Растете на глазах,
как на дрожжах, воюете, наверное, много! - ухмыльнулся я.
- Ну, а вы, товарищ лейтенант, на своей должности можете и застрять.
- Это вряд ли. Старшего лейтенанта всегда дадут, - усмехнулся я.
- Ну наглец, ну грубиян!
- А почему наглец? Я вас не трогал и никуда не посылал. Все оскорбления и
маты только от вас, товарищ майор, извиняюсь, подполковник.
- Я приеду в полк, проверю документацию в роте. Обязательно! Я ничего
никому не прощаю, - угрожающе пообещал он, дыша на нас перегаром. - А то
как-то забыл я про вас, лейтенант!
Вот черт, попался на глаза мерзавцу, теперь будет опять доставать.
Начальники еще немного поорали на Игоря и умчались дальше.
- Алкаши проклятые, еще поучают, солдат бы постыдились, протрезвели бы
вначале, - возмутился Игорь.
- Кому война, а кому ступенька на лестнице головокружительной карьеры, -
горько вздохнул я в ответ.
***
Едва пыль перестала клубиться на дороге, как показалась следующая группа
БТРов. На головном сидел генерал в полевой форме - новый командарм. Я его
узнал по вставным передним зубам и резкому, скрипучему голосу,
напоминавшему скрежет металла по стеклу.
- Иди, твоя очередь отдуваться перед начальством, - подтолкнул меня под
«пули» Марасканов.
- Кто вы такие? Что стоите тут? - спросил командарм.
- «Камаз» перевернулся, и ракеты рассыпались, выставлены охранять, -
ответил я.
- Чей «Камаз», где он? Кто был старшим машины? - принялся засыпать нас
вопросами генерал. Рядом с ним пристроились «шестерки» с блокнотами и
планшетами, с готовностью записывая все, что он говорил.
- Не знаем. Машину вытянули и увезли, мы ждем кран и тягач, чтобы
погрузили «упаковки», - ответил Игорь.
- Кто старший?
- Наверное, я - лейтенант Ростовцев, заместитель командира роты. Это
командир взвода - старший лейтенант Марасканов и семь бойцов
восьмидесятый мотострелковый.
«Писарчуки» все записали, делая особые пометки, и что-то зашептали на ухо
командарму. Дубовин кивнул и проскрипел нам следующее:
- Х-м, наверное, бронежилеты и каски никому, в том числе и вам, не
снимать, следить, чтобы ракеты не уперли.
- Да их, товарищ командующий, вдесятером не сдвинешь, тяжелые, - ответил
я.
- Ну-ну, бдительность и еще раз бдительность, скоро вас сменят, сейчас же
вызовем технику.
***
Хорошо, что мы успели надеть броники, а то еще раз получили бы нагоняй.
И весь этот караван машин, обвешанный радиостанциями и облепленный
штабными деятелями, умчался, клубя пылью по горной дороге.
***
- Ты его откуда знаешь? - поинтересовался Игорь.
- На той неделе какое-то мероприятие в дивизии проводилось, я вместо
Артюхина ездил от батальона для массовости. Вот этот «кадр» объявил такую
хохму: основные потери у нас оттого происходят, что толпа бойцов сидит
сверху брони. Машины, мол, как цыганский табор обвешаны солдатами, а их
шальные пули и осколки цепляют. «Приказываю, - говорит, - всех усадить
внутрь танков, БМП и БТРов. Каждый должен быть в каске и бронежилете, и
если ранили, а защиты не было, то раненому выговор объявить надо вместо
награждения медалью или орденом».
- Ну дает! Вот цирк-то! Это как же по такому пеклу сутки трястись в
тесноте, да еще и в жестяной коробке? А в Кандагаре - там, вообще, жара
за пятьдесят градусов, меньше не бывает! Помрешь через час!
- Кто-то ему попытался сказать и про подрывы на фугасах, и про
гранатометы, но Дубовин и слышать этого не хотел. Всех усадить в десанты
- и точка! Но, как видишь, сам сидит сверху и толпа «шестерок» вокруг,
наверное, уже убедился в глупости своего распоряжения, - улыбнулся я.
- Они все как из Союза приедут, то такие умные, но война их быстро
обламывает, - констатировал Игорь. - Одно спасение от глупых приказов -
