- Черт, а мы совсем про обед забыли. Молодец! Ладно, оставайся при
радиостанции, но не расслабляйся.
Голубцы были замечательными, но по поводу качества плова Игорь высказал
ряд замечаний:
- Рис перетомили, не хватает морковочки, и суховат.
- Игорек, не гурманствуй. Ешь и радуйся, что это не перловка из банки.
- Ем и радуюсь. Но как сын этой восьмой дивизии и коренной «азиат»,
разбираюсь в этом блюде и сам отменно готовлю его.
- Как это понимать - сын дивизии? Сын полка - знаю, сын дивизии - не
слышал. Да и староват ты для этого звания.
- Понимаешь, я родился в этой дивизии. Отец был замначальника дивизионной
автошколы в Термезе - учебке автомобилистов. Вот тогда, в шестидесятых
годах, там стояла наша дивизия, оттуда ее в Афган позднее перебросили.
Так что мы с ней родственники, а я - настоящий сын дивизии.
- Ну, а я, выходит, пасынок. Довелось два месяца служить на ее руинах, на
базе того, что осталось после ее ухода «за речку». В гарнизоне позднее
сформировали центр подготовки «пушечного мяса». Находился я там после
окончания училища в пехотном полку, в степи, возле «моста дружбы».
Офицеров в каждой роте было по два человека на должность, и в течение
этих двух месяцев половину выпускников послали воевать, а остальных
разбросали по округу. Пришлось почти год еще в Туркменской глуши гнить,
«комара-пиндинку» кормить.
- Знаю, слышал про эту гадость. Ох, и дрянь! В Кандагаре от этих
комариков сам малярию заработал. Такая неприятная вещь, скажу я тебе.
- Верно. Прививки не ставил случайно от нее?
- Делали и много, но кто его знает от чего.
- То-то и оно, ставят уколы, а чего прививают не известно. У меня твердое
убеждение, что прививки - это основная причина заболевания. Только оно
проходит в легких формах. Не делаю уколы и здоров. Тьфу-тьфу-тьфу, - и я
суеверно сплюнул три раза через левое плечо.
Тем временем по связи передали приказ быть готовыми к проходу колонны. На
блокпостах БМП и пехота постреляли за канал из всех стволов, для
морального успокоения руководства и собственного тоже. В ответ - только
молчание, слишком много огня, на рожон никто лезть не хочет, это ведь не
одинокая застава в центре зеленого моря, тут можно и по шее схлопотать.
Мимо прополз, коптя отработанной соляркой, танк с командиром танкового
батальона на башне, затем в замыкании пять грузовых машин и БМП с
Лонгиновым. Бронежилет как всегда в каске и тяжелом «панцире».
Все солдаты нашего блока тотчас надели каски на головы и броники на тело.
Семен Николаевич притормозил и рявкнул в мою сторону:
- Почему вы, товарищ лейтенант, без «защиты»? Это что за нарушение
приказа командира?
- Так у меня его нет, без этой обузы по канавам и арыкам прыгать легче и
от пуль уворачиваться.
- Опять нарываетесь на взыскание. Разберемся в Баграме, когда выйдем из
кишлака, обещаю.
- Воля ваша, только железо таскать на себе я не буду все равно. У меня
столько здоровья, как у вас, нет.
- А как же солдаты одевают, а как же личный пример для них?
- Я еще и всех умирающих, выбившихся из сил подгонять должен и пулеметы
за них нести. Поэтому мне нужно быть легким, свободным и мобильным.
- Вот влепит комбат выговор, будешь и свободным и мобильным, - и он уехал
на пост.
- Черт! Все настроение испортил, монстр! - рявкнул я.
- Что ты так на Семена? Хороший мужик, мне он нравится.
- А что в нем хорошего?
- Мы с ним учились в ЛенВОКУ, только в разные года, ко мне он не
придирается.
- О! Вот и первый любимчик Бронежилета нашелся!
***
Поздно вечером Витька поставил коробку с ежами в левый десант БМП,
предварительно поинтересовавшись, не лягу ли я туда, свободно ли место?
- Нет, Свекольников, не лягу. Тут свежо, небо, звезды, ветерок. А что
там? Броня над головой и запах мазута да пороховой гари, да вонь от
портянок Кобылина.
- А чего это вонь именно от моих портянок? - обиженно поинтересовался
стоящий рядом механик-водитель. - Может, это Сидорчука?
- Да нет, дорогой, это твои портянки, твои. Такой специфический запах не
спутать ни с чем другим во взводе. Ноги нужно мыть почаще! Когда мыл в
последний раз?
- Я и так их мою. Каждый раз, когда в баню хожу, - произнес солдат
протяжно, почти нараспев.
Стоящие вкруг бойцы дружно рассмеялись над незадачливым бывшим сельским
трактористом.
- Кобылин, слушай приказ! Умываться каждый день, регулярно чистить зубы,
портянки стирать! Ноги мыть не только раз в неделю в бане, а каждый
вечер.
- Уф-ф, - выдохнул солдат. - Постараюсь, очень уж много наговорили,
главное - не забыть.
- Якубов-большой! Назначаю тебя над ним старшим и закрепляю за этим
балбесом.
- Есть, быть старшим! Кобылин, каждый день будешь со мной вместе в
умывальник ходить, я из тебя, неандерталец, цивилизованного человека
сделаю.
- Ну ты, повар, даешь! Какие слова умные знаешь, - удивился я.
- Обижаете, товарищ лейтенант, я ведь техникум закончил. Еще и не такое
заумное могу сказать, - улыбнулся Якубов.
***
Таким образом, ежики стали жить в БМП. Но однажды что-то им не
понравилось, и зверюшки принялись бегать, прыгать, скакать по всей
коробке. Особенно старался длинноухий. Не понятно каким образом - может,
он забрался на маленького ежа и высоко подпрыгнул - но «пустынник»
выскочил из ящика. Свекольников вернулся с поста и обнаружил зверька,
обнюхивающего край сиденья и испуганно глядевшего вниз. Все-таки было
довольно высоко, даже для длинноногого.
- Ежик! Ты куда? Иди в коробку, глупенький мой, не бойся. Я тебе «кишмиш»
принес, - ласково заворковал солдатик.
- Свекольников, негодяй! - взвыл проснувшийся Игорь. - Нога ноет страшно,
еле-еле заснул, и тут ты разбудил. Воркуешь все с ежами. Надоел! Пойди
прочь с глаз долой. Теперь всю ночь мучиться.
- Я не виноват, ежик сбежать хотел, а я ему еды принес.
- Ты не его, а меня изюмом угости.
- А тут на всех хватит: и вам, и лейтенанту Ростовцеву.
- Слушай, «студент-недоучка», ты явно готовишься вместо философского
факультета перейти на биофак. От гнева взводного тебя может спасти только
огромное количество изюма. Где взял-то? - поинтересовался я у солдата.
- Да Якубов в сарае обнаружил.
Целый мешок, соломой присыпанный.
- А «Стингер» случайно в сарае не нашли или китайские «ЭрэСы»? За
«Стингер» орден Красного Знамени дают, знаешь или нет? - спросил Игорь.
- Знаю, но там еще только орехи лежали. Больше ничего.
- Жалко, ну что ж, неси орехи, будем лечить старшего лейтенанта
Марасканова.
Ему бы еще водочный компресс и коньяк для смазки сосудов и внутренностей.
Свекольников принес «деликатесы» и вытащил из отсека коробку с живностью.
Игорь, постанывая, выбрался из машины, и мы занялись орехами и изюмом.
Кое-что перепадало зверькам, которые, пугливо и осторожно принюхиваясь,
поедали угощения.
- Слушай меня, юный натуралист, - строго произнес командир взвода. -
Можешь хоть спать вместе с ними в коробке, можешь пыхтеть и фыркать
дружно с ежами, но только уйди от меня куда-нибудь подальше. Разрешаю
лечь рядом с замполитом, но «клубки колючие» эти, бегающие, с собой
забери и не мешай человеку спокойно болеть. Понял?
- Так точно! Ухожу.
Центр шума и суеты переместился в мою сторону. Около полутора часов, пока
была моя очередь бодрствовать и проверять посты, я терпел этот «зоосад».
Но затем пришло время моего отдыха, и я возмутился. Зверюшки вздыхали,
пыхтели, чихали...
- Витька! Свекольников! Уйми их, ради бога, или уйди с ними. Не надо
буквально дословно воспринимать приказ Марасканова. Вокруг БМП места
много, отойди под яблоню, что ли.
Мучающийся Игорь радостно прокричал из спальника:
- Вот теперь понял, как я тут страдал и мучался, а ты еще защищал этого
ботаника-биолога. Все издеваются над раненым львом...
***
- Вначале тропы минируешь от нечего делать, ищешь приключения на свой
зад, а теперь снимать идешь. Рисковать-то зачем, все-таки граната - вещь
очень опасная, - сморщил нос Игорь.
- Все будет хорошо! Не писай кипятком! Якубов, за мной!
- Ну-ну, посмотрим, как ты ее снимешь, - вздохнул взводный.
На лице бывшего повара не было заметно никакого желания идти, но, глубоко
вздохнув, сержант двинулся следом.
Мы пошли вдвоем с Гурбоном в виноградник. Ловушку в саду я снял легко и
без проблем, но из второй гранаты при первом же прикосновении вылетела в
траву чека из запала. Хорошо, что еще сама граната из руки не
выскользнула. Перебросив ее через дувал, я пригнул голову Якубова к
земле. Ба-бах! За стеной раздался взрыв, и комочки земли и глины ударили
по спине и голове. Что ж неприятно, но не смертельно, осколки застряли в
стене.
Не успели мы отряхнуться от пыли, как послышался дробный топот ног: пары
и еще одной. Из-за угла выскочили Свекольников и, чуть приотстав,
Марасканов. Игорь прыгал на одной ноге, опираясь на две палки.
- Ну, ты и сволочь! - выдохнул, отдышавшись, старший лейтенант. - Меня
чуть инфаркт не хватил, я думал: вы подорвались.
- Игорек! Ну что ты, все в порядке. Гранату бросил через дувал. Чека
вылетела куда-то в колючки, я и швырнул ее. А то ведь она оборонительная,
чего доброго споткнешься и упадешь на руку - и привет, поминай как звали.
Проще выкинуть, пусть себе взрывается за арыком.
- Конечно, проще. И товарищу нервы заодно пощекотать, да? Гад, совсем не
думаешь о других. Я тебе этого не прощу.
- Игорюха! С меня в Питере два пузыря шампанского!
- Ловлю на слове. Приедешь в Ленинград, с пустыми руками не являйся!
- Лови. Когда это еще свершится? Ну что, можно сваливать, где колонна
находится?
- Уже прошла через блоки, можем сниматься.
- Вот и хорошо, главное - ежей не упустить, правда, Витька?
- Правда, - весело улыбнулся солдат. - Будет в нашей казарме зоосад.
Попугайчиков бы еще поймать...
- Ага, и старшина на порог тебя не пустит! Ежиковое «сафари» завершено.
По машинам! - гаркнул я.
***
Спустя три часа мы выбрались наконец-то с территории кишлака и прибыли к
полевому лагерю. Тылы, как всегда, развернулись и заняли всю долину. Вот
бы их всех в «зеленку» и чтоб они ее прочесали.
До чего же повезло батальону, просто чудо! Ни убитых, ни раненых. Ранило
танкиста, сапера, водителя из ремроты. А у нас опять никого не
зацепило...
***
Я блаженствовал, забравшись в походную резиновую ванну.
Утро началось чудесно: вкусный завтрак, отличный компот из айвы, новый
анекдот. В довершение всех прелестей жизни «бассейн» оказался свободен и
был наполнен чистой и теплой водой. Прекрасное утро: все живы, рейд
заканчивается. Красота! Сейчас еще немного полежу, покачаюсь на надувном
боку «бассейна» и пойду заниматься повседневными делами.
Вдалеке клубилась пыль, и вскоре показались шесть БМП. Две «коробочки» -
это машины нашего разведвзвода, а остальные - из разведроты. С крайней
спрыгнул лейтенант Пыж и направился к комбату, устало загребая ногами
пыль.
Вокруг стояла относительная тишина, насколько может быть тихо в
военно-полевом лагере. Ведь артиллерия не стреляла, авиация не летала,
танки не ползали, и в душе уже появилось ощущение покоя.
Бойцы лениво ходили между машин. Кто не спали, те трясли матрасы, одеяла,
спальники, мыли посуду - шла мелкая повседневная суета. Все это
происходило как бы помимо меня. В мыслях я уже был на Черном море. Пока
же я потихоньку отмокал, смывая пыль и грязь. Вода - это жизнь...
Отпуск приближался со всей неотвратимостью, я все же сумел дотянуть до
лета, несмотря на неоднократные попытки начальства отправить меня в
другое время. Но я их перехитрил и победил.
Сегодня вновь очередная удача! Проснулся пораньше и в результате первый
провожу омовение в чистой теплой водичке, и никто не мешает. Жизнь - это
постоянная череда удач и неудач, главное, чтобы первых было больше. Возле
