Гермиона заопасались: гиппогрифы мотали свирепыми головами и
расправляли мощные крылья, им явно не нравилось быть на привязи.
– Никто не хочет? – спросил Огрид, глядя умоляюще.
– Я хочу, - решился Гарри.
Сзади кто-то судорожно вздохнул; Лаванда и Парватти хором
зашептали: "Ооо, нет, Гарри, вспомни про чайную гущу!"
Гарри не обратил на них внимания. И перелез через ограду.
– Молоток, Гарри! – гудел вслед Огрид. – Тогда так – давай
поглядим, как вы поладите с Конькуром.
Он отстегнул одну из цепей, потянул серого гиппогрифа в сторону
от сородичей и снял с него кожаный ошейник. По другую сторону ограды
ребята затаили дыхание. Малфой злобно щурил глаза.
– Тихо, Гарри, осторожно, - медленно и спокойно инструктировал
Огрид. – Смотри ему в глаза и старайся не моргать... Гиппогриф не
будет тебе верить, ежели слишком часто моргаешь...
После этих слов глаза мальчика немедленно начали слезиться, но
он не моргнул. Конькур склонил набок большую, остроклювую голову и
уставился на незваного гостя одним свирепым оранжевым глазом.
– Ооот так, - ворковал Огрид, - ооот так... теперь кланяйся...
Гарри не слишком хотелось подставлять беззащитный затылок
Конькуру, но он сделал так, как ему велели – коротко поклонился, а
затем взглянул на животное.
Гиппогриф по-прежнему надменно взирал на него. И не шевелился.
– А, - сказал Огрид обеспокоенно. – Так – отходи, давай, Гарри,
полегоньку...
Но тут, к величайшему удивлению Гарри, гиппогриф внезапно
преклонил чешуйчатые колени в, безо всякого сомнения, глубоком
поклоне.
– Отлично, Гарри! – экстатично выкрикнул Огрид. – Давай –
можешь потрогать его! Похлопай его по клюву, давай!
Думая про себя, что возможность быстро-пребыстро удалиться была
бы куда большей наградой, Гарри медленно подошёл к гиппогрифу и
протянул к нему руку. Он несколько раз провёл ладонью по клюву, и
гиппогриф лениво прикрыл глаза, видимо, наслаждаясь лаской.
Класс дружно зааплодировал, за исключением, разумеется, Малфоя,
Краббе и Гойла, глядевших крайне разочарованно.
– Молодчага, Гарри! – похвалил Огрид. – Может, он тебя
покатает?
Вот на это Гарри, мягко говоря, не рассчитывал. Он привык
летать на метле; но не был уверен, что гиппогриф – это тоже самое.
– Залазь вон туда, ну, откуда крылья растут, - объяснил Огрид,
- и гляди, не выдерни ему перо, они этого не любят...
Гарри поставил ногу на крыло Конькура и взобрался ему на спину.
Было совершенно непонятно, за что держаться; всё, что находилось перед
ним, было покрыто перьями.
– Пошёл! – крикнул Огрид, шлепнув гиппогрифа по крупу.
Безо всякого предупреждения двенадцатифутовые крылья
простёрлись по обеим сторонам от Гарри; он едва успел обхватить
гиппогрифа за шею, как они уже понеслись ввысь. Полёт не имел ничего
общего с ровным ходом родного "Нимбуса 2000". Гарри сразу стало ясно –
на метле лучше; крылья гиппогрифа постоянно задевали его, били под
коленки, отчего создавалось впечатление, что его вот-вот сбросит;
гладкие перья выскальзывали из пальцев, но он не осмеливался
ухватиться покрепче. Его мотало взад и вперёд, потому что круп
гиппогрифа поднимался и опускался в такт движению крыльев.
Конькур прокатил его вокруг пастбища и затем направился к
земле; именно этой части полёта Гарри опасался больше всего; когда
гладкая шея стала опускаться вниз, он старательно отклонялся назад,
так как боялся перелететь через голову животного. Потом он
почувствовал, как две пары мало подходящих друг к другу ног тяжело
стукнулись об землю. Гарри лишь чудом удержался и рывком выпрямился.
– Отлично сработано, Гарри! – вопил Огрид. Все, кроме Малфоя,
Краббе и Гойла, издавали одобрительные крики. – Окей, кто ещё хочет
прокатиться?
Осмелев после Гарриного успеха, другие ребята тоже полезли
через ограду. Огрид по одному отвязывал гиппогрифов, и скоро по всему
пастбищу закланялись нерешительные головы. Невилль постоянно отбегал
назад, потому что его гиппогриф, кажется, не собирался преклонять
колени. Рон и Гермиона практиковались на гнедом животном, а Гарри
наблюдал за ними со стороны.
Малфой, Краббе и Гойл выбрали Конькура. Гиппогриф поклонился
Малфою, и тот с презрительным видом стал водить рукой по клюву.
– В этом нет ничего сложного, - цедил Малфой, достаточно
громко, чтобы Гарри мог слышать его. – Я так и знал. Если уж Поттер
справился... Бьюсь об заклад, ты не такой уж и страшный, а? –
обратился он к гиппогрифу. – Не страшный, ты, уродина?
Сверкнули стальные когти; Малфой издал пронзительный вопль. В
следующее мгновение Огрид уже впихивал шею Конькура в ошейник,
оттаскивая его от Малфоя, который лежал на траве, сжавшись в комок.
Громадное пятно крови расцветало на его робе.
– Умираю! – кричал Малфой. Все запаниковали. – Смотрите, я
умираю! Он убил меня!
– Ничего ты не помираешь! – рявкнул совершенно побелевший
Огрид. – Помогите, кто-нибудь – надо его унести...
Гермиона побежала открыть калитку. Огрид легко как пушинку
поднял Малфоя. Когда они прошли мимо, Гарри увидел на руке у Малфоя
длинную, глубокую рану; кровь лилась на траву. Огрид со своей ношей
побежал вверх по склону в замок.
Следом брели до глубины души потрясённые ребята. Слизеринцы
наперебой ругали Огрида.
– Его надо сразу пристрелить! – рыдала Панси Паркинсон.
– Малфой сам виноват! – огрызнулся Дин Томас. Краббе и Гойл
угрожающе напрягли мускулы.
По каменным ступеням ребята взошли в пустынный вестибюль.
– Я пойду узнаю, как он там! – вскричала Панси и побежала вверх
по мраморной лестнице. Все проводили её глазами. Слизеринцы, продолжая
осыпать Огрида проклятиями, отправились в подземелье в свою общую
гостиную; Гарри, Рон и Гермиона стали подниматься по лестнице в
гриффинддорскую башню.
– Как ты думаешь, он поправится? – взволнованно спросила
Гермиона.
– А куда он денется. Мадам Помфри лечит порезы буквально в
секунду, - отозвался Гарри, которому фельдшерица волшебным образом
вылечивала куда более серьёзные раны.
– Трудно было придумать что-нибудь хуже для первого урока
Огрида, правда? – заметил Рон. У него тоже был обеспокоенный вид. –
Малфой уж постарался всё испортить...
Они были среди первых, кто пришёл в Большой зал ужинать и
надеялись встретить Огрида, но тот не появился.
– Его ведь не уволят? – с тревогой спросила Гермиона, которая
пока даже не прикоснулась к пудингу с почками.
– Пусть попробуют, - сказал Рон. Он тоже не ел.
Гарри следил за слизеринским столом. Там собралась в кучу целая
толпа, включавшая и Краббе с Гойлом. Все были погружены в жаркое
обсуждение. Гарри не сомневался, что они готовят собственную версию
произошедшего.
– М-да, нельзя назвать первый день этого года неинтересным, -
мрачно заметил Рон.
После ужина они поднялись в переполненную общую гостиную и
попытались приступить к выполнению домашнего задания по превращениям,
но постоянно отвлекались и тупо смотрели в окно башни.
– У Огрида в окне свет, - объявил вдруг Гарри.
Рон взглянул на часы.
– Если поторопимся, то успеем сходить повидать его. Ещё не
поздно...
– Ну, я не знаю, - протянула Гермиона, и Гарри заметил, что она
тайком поглядела в его сторону.
– Мне можно выходить во двор, - подчёркнуто сказал он. – Сириус
Блэк пока ещё не проходил мимо дементоров, если помнишь.
Они отложили учебники, вылезли в отверстие за портретом и, к
счастью, никого не встретили по пути к входным дверям – у них не было
истинной уверенности, что им разрешили бы выходить за пределы замка.
Всё ещё мокрая трава чернела в сумерках. Они дошли до хижины,
постучали и услышали ворчание: "Войдите".
Огрид, одетый в рубашку, сидел за струганным деревянным столом;
немецкий дог, Клык, держал голову у него на коленях. С первого взгляда
стало понятно, что Огрид много выпил; перед ним стояла кружка размером
с ведро, и у него явно были трудности с фокусировкой зрения.
– Эт-та ваще рекорд, - заявил он невнятно, когда признал
гостей. – Наврят у их был учитель, к’трый протянул всего один день.
– Тебя не могли уволить, Огрид! – ужаснулась Гермиона.
– П’ка нет, - горестно икнул Огрид, мощно глотнув из кружки. –
Но вы абажжите, ещё уволят, п’сле Малфоя...
– Как он, кстати? – спросил Рон, когда они расселись за столом.
– Рана не серьёзная, нет?
– Мадам Помфри п’клдовала над им как п’ложено, - пробубнил
Огрид, - тока он всё одно, грит, помираю... агония... весь в бинтах,
стонет...
– Притворяется, - сразу же определил Гарри. – Мадам Помфри
лечит всё. Она в прошлом году вырастила мне кости! Но уж Малфой
постарается изобразить всё что надо!
– С’бщили в пр’вленье школы, яс’дело, - пожаловался Огрид. –
Грят, я начал с трудного. Над’было гиппогрифов напопожже... Над’было
брать скучечервей или чёньть т’кое... Я-то думал, так будет
интересно... Сам виноват...
– Это Малфой виноват, а не ты! – серьёзно сказала Гермиона.
– Мы свидетели, - поддержал её Гарри. – Ты предупреждал, что
гиппогрифы не терпят оскорблений и нападают. Малфой сам виноват, что
не слушал. Мы расскажем Думбльдору, как всё было на самом деле.
– Ага, не волнуйся, Огрид, мы за тебя постоим, - сказал Рон.
Слёзы текли по морщинкам в уголках жукоподобных глаз Огрида. Он
обхватил руками Гарри с Роном и сгрёб их в костодробительном объятии.
– По-моему, тебе хватит пить, Огрид, - твёрдо сказала Гермиона.
Она взяла со стола кружку и вышла за дверь, чтобы вылить содержимое.
– А вить она пр’ва, - согласился Огрид, выпуская Гарри и Рона.
Они оба отшатнулись, потирая рёбра. Огрид тяжело поднялся со стула и
нетвёрдой походкой последовал за Гермионой. Мальчики услышали громкий
всплеск.
– Что он делает? – нервно спросил Гарри у Гермионы, которая
только что вернулась с пустой кружкой.
– Мочит голову в бочке, - ответила Гермиона, пряча кружку.
Вернулся Огрид. Ручьи стекали по длинным волосам и по бороде.
Огрид утирал воду с глаз.
– Так-та лушше, - объявил он, встряхивая головой как собака и
забрызгивая всех водой. – Слуште, вы молодцы, что пришли меня утешить,
я вить...
Он оборвал себя на полуслове и воззрился на Гарри, словно
только что осознав, кого видит перед собой.
– ВЫ ЧЁ ТВОРИТЕ, А?! – загрохотал он, так внезапно, что
ребята подскочили. – ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ БРОДИТЬ ПО ТЕМНОТЕ, ПОНЯЛ, ГАРРИ?!
А ВЫ ДВОЕ КУДА СМОТРЕЛИ? ПОЗВОЛЯЕТЕ ЕМУ!
Огрид подошёл к Гарри, схватил его за руку и поволок к двери.
– Пошли! – сердито проворчал Огрид. – Отведу вас назад в
школу. Нечего ко мне по темноте шастать, ясно? Я этого не стою!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ВРИЗРАК В ШКАФУ
Малфой не появлялся на уроках вплоть до четверга, да и в
четверг-то пришёл лишь в середине сдвоенного урока по снадобьям, на
котором гриффиндорцы занимались вместе со слизеринцами. Малфой
нетвёрдым шагом вошёл в подземелье, бережно неся перед собой на
перевязи правую руку, всю в бинтах. Он держал себя героем, чудом
уцелевшим в каком-то нечеловечески жестоком сражении.
– Ну что, Драко? – жеманно посочувствовала Панси Паркинсон. –
Сильно болит?
– Да, - стоически ответил Малфой. Но Гарри заметил, как он
подмигнул Краббе и Гойлу, дождавшись, когда Панси отвернётся.
– Устраивайся, устраивайся, - доброжелательно сказал профессор
Злей.
Гарри с Роном обменялись хмурыми взглядами. Если бы опоздал
один из них, Злей никогда бы не сказал "устраивайся", а назначил бы
наказание. Однако, в классе профессора Злея Малфою всё сходило с рук;
Злей был завучем "Слизерина" и во всём отдавал предпочтение учащимся
