основании сопоставительного анализа многочислен-
ных примеров. Чем больше примеров, тем лучше, тем
достовернее вывод. Это, индуктивный прием. Напри-
мер, Тайлор обосновал безусловно верный факт
одушевления объектов и явлений природы первобыт-
ными людьми. Эту особенность мышления он назвал
анимизмом (от латинского anima - дух, душа). Уче-
ныи подтверждает свой вывод следующими рассуж-
дениями.
Мифы возникли в период дикости, через который
прошло все человечество. Значит, в них должна быть
зафиксирована информация по интересующему нас
вопросу. Надо только выбрать подлинные архаичные
предания, отличая их от напластований более позд-
него времени. Далее идут многочисленные подробные
факты, заимствованные из мифов разных народов.
Среди пимеров: наказание дерева, если с него упал
человек; наказание предметов, случайно причинив-
ших боль, брак солнца и луны; пожирание звезд
солнцем; пожирание солнца драконом; звезда, гово-
рящая с индейцем; ветер в виде дракона; смерть и
чума в виде карающего ангела; превращения людей
в животных и т.п. 2
Аналогично размышляли и другие исследователи.
Например, Фрэзер проанализировал довольно запу-
танный древний обряд скрепления клятвы прохожде-
нием через части рассеченного тела животных,
а иногда и людей. В книге Бытие бог повелел
Аврааму разрезать на части домашних животных и
птиц, а потом ночью прошел между ними; у греков
есть выражение "резать договор", что означает
- - - - - - -
2 Тайлор Э. Б. Первобытная культура. -
М. Политиздат,
1989. - 573 с.
"скреплять договор"; защитники Трои клялись в вер-
ности Приаму, проходя между частями разрезанного
борова; скифы клялись в верности, стоя правой но-
гой на шкуре убитого вола и поедая при этом кусок
его мяса. Всего Фрэзер приводит 40примеров, под-
тверждающих универсальный характер процедуры со-
вершения такой клятвы 3.
В. Я. Пропп в "Мифологии сказки"
на примере
анализа 100 так называемых русских волшебных ска-
зок установил, что последовательность функций дей-
ствующих лиц во всех сказках всегда одинакова. Сто
сказок исследователь считает более чем достаточным
контрольным количеством, хотя полагает, что можно
было бы рассмотреть и все сказки из известного сбор-
ника Афанасьева (это неявно предлагается выпол-
нить сомневающемуся читателю).
Подобных примеров можно привести
множество.
Достаточно раскрыть любой сборник или книгу, по-
священную мифологии. Факты убеждают. Но остает-
ся главный вопрос: почему было так?
Существует другой, более строгий
дедуктивный
путь. Поскольку мифы отражают спосо представле-
ния мира древними людьми, достаточно установить
модель такого представления, хотя бы в тех общих
чертах, которые с определенной степеныо увереннос-
ти можно обосновать. Затем с помощью логических
заключений, как теоремы в математике, получать как
следствия факты, объясняюшие тот или иной феномен
древней жизни. Миф предстает как система со свои-
ми законами и следствиями. Такой подход обычно
исторически возникает только после фазы классифи-
кации и накопления сведений. Совершается качест-
венцый скачок, и начинается новый этап исследова-
ний. При изучении особенностей древйего мышления
предпочтительнее выбрать такой аксиоматический
путь. При таком подходе многие запутанные вопросы
получают логическое объяснение, а многочисленные
усилия по объяснению тех или иных феноменов соз-
нания сосредоточиваются только ца обосновании вы-
бранных базовых законов. Конечно, надо отдавать
себе отчет в том, что постулируемые аксиомы заве-
домо не полны в том смысле, что не любой мифоло-
гический или ритуальный факт может быть выведен
из них. Например, в этой книге мы не уделяем долж-
ного внимания законам, относящимся к области вос-
произведения потомства. Очевидно, что многие побу-
дительные мотивы манифестации сознания тесно свя-
заны с этой сферой. Система аксиом должна быть
пополняемой. Но здесь нужна осторожность при вы-
боре новых постулатов. Необходимо следовать извест-
ному философскому принципу, получившему название
бритва Оккаяма": не приумножай сущности сверх на-
добности.
- - - - - - -
3 Фрэзер Дж. Дж. Фольклор в Ветхом
завете. - М.: Полит-
издат, 1989. - С. 185 - 206.
4 Пропл В. Я. Морфологыя сказки. -
Л.: Асаdemia, 1928. 152 c.
Сам факт повторяемости структуры мифов в раз-
ных концах земного шара, даже у народов, никогда
не имевших контактов друг с другом, свидетельству-
ет, что существует скрытая логика мифа, логика пер-
вобытного мышления.
"Логика мифологического мышления
так же неумолима, как
логика позитивная, и, в сущности, мало чем от
нее отличается.
Разница здесь не столько в качестве логических операций, сколь-
ко в самой природе явлений, подвергаемых логйческому анализу...
Может быть, в один прекрасный
день мы поймем, что в ми-
фологическом мышлении работает та же
логика, что и в мыш-
лении научном, и человек всегда мыслил
одинаково "хорошо"5.
Нидерландский философ Б. Спиноза еще в ХVII в.
предпринял попытку в логической форме исследовать
человеческую душу:
"... без сомнения, покажется удивительным,
что я собираюсь
исследовать человеческие пороки и глупости
геометрическим пу-
тем и хочу ввести строгие доказательства в область таких
вещей,
которые они провозглашают противоразумными,
пустыми, неле-
пыми и ужасными. Но мой принцип таков: в природе
нет ничего,
что можно было бы приписать ее недостатку, ибо
природа всегда
и везде остается одной и той же; ее сила и могущество действия,
т.е. законы и правила природы, по которым
все происходит и
изменяется из одних форм в другие, везде и всегда одни и
те же,
а следовательно, и способ познания природы
вещей, каковы бы
они ни были, должен быть один и тот же, а именно
- это должно
быть познанием из универсальных законов и
правил природы"6,
Сейчас конец ХХ века. Неуклюжие
роботы еще
неумело, но упорно сочиняют стихи и музыку, пыта-
ются понимать речь, распознавать предметы, читают
тексты, рисуют картины, чертят сложные схемы. Пы-
таясь создавать системы искусственного интеллектом,
ученые все чаще задумываются над истоками разума.
В передовых компьютерных лабораториях специалис-
ты занялись необычным делом. Вместо руководств по
программированию они внимательно изучают
старые
философские трактаты. В творческих спорах наряду
с техническими терминами звучат слова "Кант", "Ге-
гель", "Хайдеггер", "Конфуций", "Будда", "санскрит"
и другие, привычные слуху гуманитария. Философы,
строя системы понимания мира, и не подозревали,
что их труды когда-нибудь смогут пригодиться прак-
тическим инженерам. Для установления эволюцион-
ных законов мышления нет другого
пути, кроме
изучения наследия далекого прошлого, данного
нам
в языке. Все тайны и разгадки бытия таятся в языке.
Поэтому просыпается интерес к древним мифам,
по-
этому становятся возможными сиатемыая
мифолагия
и мифическая логика систем искусственного интел-
лекта.
- - - - - -
5 Леви-Стросс К. Структурная
антропология. - М.: Наука,
1983. - С. 206 - 207.
6 Спиноза Б. 0 происхождении и
природе аффектов //Психо-
логия эмоций. Тексты. - М.: Изд-во МГУ, 1984. - С. 29 - 46.
Мы пытаемся определить человека как
логическое
следствие общих законов природы. Само существова-
ние таких законов часто ставилось под сомнение и с
негодованием отвергалось, а их поиск мог привести
к трагическим последствиям. Еще
тлеют костры
инквизиции. И большинство все еще верит, что чело-
век - великая, вечная тайна, непостижимое творение
вселенских сил. Все это так. Просто кто-то
хочет
узнать - каких сил? И что это за сцена, на которой
нам суждено промелькнуть, и кто зрители, неузнан-
ные в темноте, и чей это хор все
время звучит?
И если кому-то когда-нибудь удастся услышать
но-
вый мотив, перевернуть еще одну страницу древней
книги, то от этого звезды могут стать только ярче,
а тайны еще притягательней.
ОХОТНИК И ЕГ
Комментарии
к историям Борхеса
"Историй всего четыре. Одна,
самая старая - об укрепленном го-
роде, который штурмуюот и
обороняют герои. Защитники знают,
что город обречен мечу и огню,
а сопротивление бесполезно; самый
прославленный из завоевателей,
Ахилл, знает, что обречен
погиб-
нуть, не дожив до
победы. Века привнесли в
сюжет элементы
волшебства. Так, стали считать, что
Елена, ради которой погибли
армии, 6ыла прекрасным облаком, видением; призраком был
и
громадный пустотелый конь, укрывший ахейцев. Гомеру доведется
пересказать эту легенду не первым...
Данте Габриэль Россетти,
вероятно, представит, что судьба Трои решилась уже в тот миг,
когда Парис воспылал страстью к Елене; Йитс предпочтет мгно-
вение, когда Леда сплетается с богом, принявшим образ лебедя.
Вторая история, связанная с первой, - о возвращении. Об
Улиссе, после десяти лет скитаний по
грозным морям и остановок
на зачарованных островах приплывшем
к родной Итаке, и о се-
верных богах, вслед за уничтожением
земли видящих, как она,
зеленея и лучась, вновь восстает из
моря, и находящих в траве
шахматные фигуры, которыми сражались накануне.
Третья история - о
поиске. Можно считать ее вариантом
предыдущей. Это Ясон, плывущий
за золотым руном, и тридцать
персидских птиц, пересекающих
горы и моря, чтобы увидеть лик
сроего Бога - Симурга, который есть каждая из них
и все они
разом. В прошлом любое начинание завершалось удачей.
Один ге-
рой похищал в итоге золотые яблоки,
другому в итоге удавалось
захватить Грааль. Теперь поиски
обречены на провал. Капитан
Ахав попадает в кита, но кит его все-таки
уничтожает; героев
Джеймса и Кафки может ждать
только поражение. Мы так бедны
отвагой и верой, что видим в счастливом
конце лишь грубо сфаб-
рикованное потворство массовым
вкусам. Мы не способны верить
в рай и еще меньше - в ад..
Последняя
история - о осамоубийстве бога. Атис во Фригии
калечит и убивает себя; Один
жертвует собой Одину, самому
себе, девять ночей вися на дереве, пригвожденный
копьем; Христа
распинают римские легионеры.
Историй всего
четыре. И сколько бы времени нам ни оста-
лось, мы будем пересказывать их - в том или ином
виде"7.
Это простая и вечная тема
- охотник и его жерт-
ва. Древнее, пожалуй, и не бывает. С нее-то все
и
началось. В первом океане Земли простейшие прото-
организмы захватывали своих менее удачливых сосе-
дей, в темных лесах палеолита первобытные охотники
в жестоких схватках добывали себе пропитание,
в древних мифах первые герои не знали сомнений,
поражая врагов. По мере эволюции жизни захват
и
насилие царили повсеместно. Схема охотник
и его жертва,
была формулой существования. И только на
этом хрупком разделе между жизнью и смертью,
только в этой отчаянной дикой борьбе стала
возмож-
ной мысль, стал возможен человек.
До нас не дошли самые ранние
литературные па-
мятники. В песках египетских пустынь погребены;
древние храмы, сгорела Александрийская
библиоте-
ка, разрушена Троя, где-то затерялась мифическая
Атлантида. Остальное доделали орды диких племен
волнами прокатившиеся по центрам древних цивили-
заций. Но нам необходимо заглянуть в еще более да-
лекое, туманное прошлое, когда не было письменного
слова, когда человек с трудом узнавал свои неясные
отражения, а мифы еще ждали своего появления.
Только тогда мы сможем выделить те архетипы мыш-
ления, которые на века определили развитие литера-
туры. Задача, безусловно, трудная, и многие от нее
отступились. Но в нашей охоте мы пробуем новое
оружие, изобретение современной цивилизации, -
алгоритмический анализ. Да и цель мы определяем
достаточно четко: нас интересуют алгоритмы, а более
точно - глобальные схемы алгоритмов мышления
в рамках которых шлоразвитие литературы. Просле-
живая историю вплоть до истоков зарождения созна-
ния человека, анализируя следы того времени, дошед-
шие до наших дней, приходим к выводу: в перврбытном
сознании реализовалась однонаправленная
схема мышления охотник =" действие =" жертва (рис. 1),
