А ведь я даже не знаю, как они называются, подумала Верити, с грустью
вспоминая родителей. Они были просто одержимы цветами - им нравилось
отыскивать в справочниках названия цветов, что попадались им во время
загородных прогулок. Они всегда брали с собой карманные справочники и на
месте определяли название каждого незнакомого цветка. Счастливые были
времена! Тогда их было трое. Но однажды, когда родители опять ушли в
свои любимые горы, произошла трагедия. И только позже Вериги узнала, что
внешне столь счастливый брак был всего лишь показухой, что все это время
отец обманывал их, играя роль преданного мужа и нежного отца. На самом
же деле у него была своя, скрытая и недоступная им жизнь...
Воспоминания холодной рукой сжали ее сердце, и, перевернувшись, она
медленно поплыла в открытое море, к коралловому рифу, где они вчера ны-
ряли с Люком.
Ей не хотелось думать об отце, не хотелось вспоминать боль. Надо жить
одним днем, подумала она философски и попыталась переключиться на ска-
зочную тропическую красоту, окружавшую ее.
Надо же было додуматься - хотела улететь в серый холодный Лондон, не
узнав, как называются эти цветы вокруг пляжа!..
- Верити! - Люк, легко разрезая грудью воду, плыл прямо к ней. Она
постаралась придать своему лицу бесстрастное выражение.
- Доброе утро, Люк.
- Какого черта ты тут делаешь?
- Купаюсь, - беззаботно ответила она. - А что случилось? Здесь есть
акулы?
- Я и без тебя вижу, что ты купаешься. Но ты уже в двухстах ярдах от
берега, и это с растяжением! Ты что, хочешь утонуть?
- Да перестань ты! Нога уже почти в порядке. Я же тебе говорила, это
всего лишь легкий вывих. А сколько было шуму!
Люк, откинув со лба волосы, смотрел на нее с таким возмущением, что
губы у нее, несмотря на все ее самообладание, нервно скривились.
- И нечего на меня так смотреть! - воскликнула она и медленно поплыла
к берегу, равномерно работая руками. Нога у нее действительно начала по-
баливать, но уж лучше она пойдет ко дну, чем признается в этом Люку. - А
что это ты так боишься, что я утону? Некого будет преследовать?
- Проклятие! Неужели я для тебя нечто среднее между Макиавелли и мар-
кизом де Садом? Но я и не думал тебя мучить, Верити.
- Тогда чего же ты добиваешься? - спросила она с нарастающим сердитым
отчаянием. - Что тебе от меня нужно? Мне сегодня позвонила Сара и расс-
казала о контракте с норт-даунским поло-клубом. Она так радуется нашему
успеху, что уже заказала себе билет на отпуск. Честно говоря. Люк, я бы
высказала тебе все, что думаю об этом контракте, о моем рабочем отпуске
и о твоем постоянном вмешательстве в наши дела, но что тогда с нами ста-
нет? Будем прозябать без дела, потому что великий Люк Гарсия перестанет
нам покровительствовать? Не будь тебя, мы сейчас были бы в лучшем поло-
жении! Если бы мы добились всего сами, то мне не пришлось бы перед тобой
заискивать!
Люк молчал, и только когда она выбралась из воды, он сказал:
- Так вот что ты обо мне думаешь! Считаешь, что из мести я тебе буду
вредить? Она собралась что-то резко ему ответить, но слова замерли у нее
на губах: яркий блеск синих глаз в который уже раз растопил ее уверен-
ность. Люк был всего в двух шагах от нее, и она опять подпадала под его
власть. Вода стекала с них ручьями на белый, переливающийся на солнце
песок. Капли воды блестели в черных волосах на его груди, тоненькими
струйками обтекая мышцы и спускаясь по животу вниз... Она словно окаме-
нела.
- Ну, что скажешь? - настаивал он, не сводя с нее глаз. - Ты на самом
деле так думаешь?
- Не знаю... не знаю, и все! - всхлипнула она задыхающимся голосом и
резко отвернулась, настолько резко, что лодыжка ее хрустнула, и если бы
Люк не успел подхватить ее под руку, она упала бы в пенящуюся у их ног
воду. Опять это унизительное беспомощное состояние, и опять в его
объятиях...
Его прикосновение вызвало в ней такие сильные ощущения, что ей пока-
залось, будто оно обожгло ее. Солнце пригревало, а ее знобило, как на
морозе. Люк, тихо застонав, крепко прижал ее к себе. И неожиданно для
себя самой она обняла его, забыв обо всем на свете. Грудь к груди, живот
к животу, бедра к бедрам - они как бы слились воедино, горя во всепогло-
щающем огне.
- Вериги... - хрипло простонал он, ласково гладя ее по спине, скользя
по влажной талии, разглаживая спутавшуюся прядь волос у нее на щеке,
гладя дрожащую верхнюю губу. Наконец он склонился над ней и поцеловал.
Как могла она это допустить? Какое-то седьмое чувство повелевало ей
остановиться, но в голове был такой туман, что она никак не могла соб-
раться с мыслями и отдать приказ своему телу. Даже поняв, что это обжи-
гающее желание и те несколько страстных минут, что вырвали ее из
действительности двенадцать месяцев назад, - явления одного порядка, она
не смогла перебороть бушевавший в ней огонь.
Когда наконец он оторвался от ее губ, она глубоко вздохнула, глянула
на него снизу вверх и не поверила своим глазам: его взгляд был полон
страсти. Сердце бешено заколотилось у нее в груди.
- Madre de Dios! (Матерь Божья! (исп.) - прохрипел он, обхватывая ру-
ками ее лицо и всматриваясь в ее широко раскрытые от изумления медовые
глаза. - Да что же ты со мной делаешь? Ты говоришь, что я карающий друг
твоего жениха, и что выбрал тебя в жертву, и что мне доставляет удо-
вольствие тебя мучить? А я умираю от тебя, я хочу любить тебя прямо сей-
час, прямо здесь, на этом пляже, на самой кромке Атлантического океана!
Ты колдунья, Верити! Ты околдовала меня!
Ласковая шутливость, прозвучавшая в последней фразе, вернула ее на
землю. Она стала извиваться всем телом, освобождаясь из его объятий.
- Отпусти, Люк, - шептала она, задыхаясь, стыдясь безумия страсти,
которую он с такой легкостью в ней вызывал, и до смерти напуганная тем
всепобеждающим чувством, что влекло ее к нему.
Краешком глаза она уловила какое-то движение на пляже. Обернувшись,
они увидели Эллиота, молча наблюдавшего за ними с террасы отеля.
В страшном замешательстве она стала с силой вырываться из объятий Лю-
ка, но он только еще плотнее прижал ее к себе и с победным видом накло-
нился и приник к ее губам, не обращая никакого внимания на ее сопротив-
ление. Их языки коснулись друг друга, и она опять забыла обо всем на
свете, точно медленно, медленно падала в пропасть.
Когда наконец он ее выпустил, Эллиота на террасе уже не было. Возму-
щенная, с пунцовыми щеками, Вериги оттолкнула Люка.
- Молодой любовник, судя по всему, сдался, - усмехнулся Люк, гладя
туда, где только что стоял Эллиот. - Пойдем, я доведу тебя. Нога у тебя
опять распухает.
- Оставь меня в покое! - отрезала она глухим, полным ярости голосом,
отворачиваясь и стискивая зубы, и решительно заковыляла по песку, не же-
лая принимать от него никакой помощи. - Если мне понадобится твоя по-
мощь, я тебя позову!
- А разве ты еще не позвала? - усмехнулся он, идя следом за ней. -
Как мужественно ты разыгрываешь безразличие. Вериги. Я просто сгораю от
нетерпения, ожидая, когда ты отпустишь тормоза! Кстати, я пришел, чтобы
попросить тебя быть моей гостьей сегодня вечером. Приезжают моя сестра с
мужем по пути из Нью-Йорка на Ямайку. Мне бы хотелось, чтобы ты с ними
познакомилась.
- А если я предпочту поужинать в одиночестве у себя? - едко спросила
она, морщась от боли в лодыжке. - Как ты меня накажешь, хотелось бы мне
знать?
- Прошу тебя, - неожиданно попросил Люк без тени насмешки в голосе. -
Приходи. Карли и Рауль - прекрасные люди. Они тебе понравятся.
Она сглотнула, сбитая с толку скрытой мольбой в его голосе. Нет, это
все мое воображение, сразу же решила она. Люк не тот человек, чтобы у
кого-нибудь что-нибудь вымаливать.
- Ладно, - неожиданно для себя, хотя и холодно, согласилась она. - Во
сколько?
- В девять. Я за тобой зайду.
- Незачем, спасибо. Я в состоянии дойти сама!
Превозмогая боль в ноге, Верити старалась идти прямо, чувствуя на се-
бе его взгляд. Оказавшись наконец одна, она поздравила себя с победой,
решив, что заслужила бурные овации.
"Твоя стоическая независимость заслуживает наивысшей похвалы", - ска-
зала она себе самой, падая на стул и массируя лодыжку. А переборов в се-
бе чувство противоречия и согласившись поужинать с сестрой Люка и ее му-
жем, она заслужила звание мученика.
Но мучиться ей не пришлось. Ужин оказался чрезвычайно приятным. Стар-
шая сестра Люка и ее муж были такими милыми людьми...
- Так, значит, вы и есть та самая Верити, о которой нам постоянно
твердит Люк! - воскликнула Карли, с удовольствием разглядывая Верити,
одетую в простую белую блузку и юбку из набивной, цвета мускатного ореха
ткани. - Я так рада с вами познакомиться! - Она тепло расцеловала Верити
в обе щеки и повела ее на веранду, где их ждали несколько человек, сме-
явшихся над какой-то историей.
Паблито, заметивший ее на террасе ресторана, куда она забрела по
инерции, торжественно провел ее в дальнее крыло отеля, сообщив, что ужин
состоится в личных апартаментах сеньора Гарсии. По крайней мере там не
будет неусыпного ока Эллиота, подумала Верити с некоторым облегчением. И
хотя ужин с Люком в его личных апартаментах мог нанести сильный удар по
ее душевному равновесию, она утешала себя мыслью о том, что там будет
целая компания. Хорошо, что встретила ее Карли, в роли хозяйки.
Широкая открытая веранда, увитая сочнозеленым виноградником, была ос-
вещена мягким светом круглых настенных светильников. Веранда выходила на
личный пляж Люка, отделенный от общего плетеным бамбуковым забором и
плотной стеной кокосовых пальм. На веранде стояли тростниковый столик и
удобные плетеные стулья. Верити тут же усадили, принимая во внимание ее
больную лодыжку, которую она уже почти и не замечала, так как провела
целый день в шезлонге.
Радом с ней села Карли, чему она очень обрадовалась. Легкий вечерний
ветерок шуршал в кронах пальм. В воздухе пахло океаном, цветами и ка-
кой-то ароматной приправой.
Рауль, невысокий лысеющий человек со смеющимися карими глазами, был
морским биологом. Верити потягивала предложенный ей сауэр и, болтая с
Карли, украдкой погладывала на Рауля и Люка, которые, облокотясь на пе-
рила веранды, оживленно разговаривали о местной подводной фауне. Все го-
ворили по-английски с того самого момента, как она появилась на веранде.
Она вдруг поняла, что видит перед собой совсем другого Люка - раскрепо-
щенного, смеющегося, чуждого всякой язвительности и цинизма.
В свободной темно-синей рубашке с коротким рукавом, оставлявшей отк-
рытыми его мускулистые руки, и в облегающих кремовых брюках, подчеркива-
ющих атлетическую фигуру, он был необычно привлекателен. Верити пришлось
сделать над собой усилие, чтобы оторвать от него взгляд.
Карли рассказала, что преподает в международной школе в Нью-Йорке,
где они живут с Раулем.
- Проблема в том, что, хотя мне нравится мой предмет, эта работа -
сплошные стрессы! Мне бы хотелось заниматься тем, что делаете вы, - до-
бавила она, откидывая со лба короткие волосы. - На всем белом свете ник-
то, наверное, не готовит хуже меня! Может, именно поэтому я вас уважаю
еще больше, чем Люк!
У нее были такие же синие, как у Люка, глаза, только подкупающе иск-
ренние, и сочный бирюзовый цвет прямого платья красиво оттенял их. У Ве-
риги едва не сорвалось с языка, что от Люка ей, видимо, никогда не дож-
даться хоть какого-то уважения, но Люк помешал выразить эту мысль: пос-
тавив радом с ними стул, он уселся, с улыбкой гладя на сестру.
- Мне показалось или действительно разговор шел обо мне? - спросил он
таинственным тоном.
- Карли говорит, что уважает меня даже больше, чем ты, - сказала Ве-
рити с иронией. - Водимо, она не сталкивалась с тем, что тесное зна-
