имеющих отношение не столько к философии, сколько к политике.
Что же касается утверждения, будто бы всякая религия
требует покорности высшим силам, то нет сомнения, что некоторые
религиозные доктрины действительно проповедовали
предопределение и фактическое отсутствие свободы воли у
человека: это - факт, и я меньше всего склонен брать под защиту
любые религиозные формы без разбора. Однако распространять этот
признак на всю религию в целом правомерно не в большей степени,
чем утверждать, например, что мировая художественная литература
реакционна по своему существу, а для обоснования этого
ссылаться на отдельных реакционных писателей и отдельные
реакционные школы.
Уяснить неправомерность такого обвинения по отношению к
концепции Розы Мира я хотел бы немедленно.
Прежде всего позволю себе высказать недоумение: никакая
наука и никакая философия', в том числе и материалистическая,
не оспаривает факта зависимости человеческой воли от множества
материальных причин.
______
' Кроме субъективного идеализма.
___________________
Как раз именно материалистическая философия даже особенно
настаивает на сугубой зависимости воли от факторов
экономического ряда. И тем не менее никто не возмущается этим
принижением человека перед природной и исторической
необходимостью. Никто не вопиет о рабстве человека закону
тяготения, закону сохранения материи, закону эволюции, законам
экономического развития и т. д. Все понимают, что в рамках этих
законов остается все же достаточный простор для проявления
нашей воли.
Между тем настоящая концепция не прибавляет ни одного
фактора нового, дополнительного, к перечисленной сумме факторов
определяющих нашу волю. Дело не в их числе, а в их
истолковании. То необъятное и бесконечно многообразное, что
объединяется выражением "высшие силы", воздействует на нашу
волю не столько путем сверхъестественных вторжений, сколько при
помощи тех самых рядов, тех законов природы, эволюции и т. п.,
которые мы только что условились считать объективными фактами.
Эти ряды фактов в огромной степени определяют наше сознание, и
не только сознание, но и подсознание, и сверхсознание. Отсюда и
возникают те голоса совести, долга, инстинкта и пр., которые мы
слышим в себе и которые видимым образом определяют наше
поведение. Таков механизм связи между "высшими силами" и нашей
волей. Правда, иногда имеют место явления, которые субъективно
могут казаться нарушениями законов природы "высшими силами".
Это называют чудом. Но там, где такие явления действительно
совершаются, а не оказываются аберрациями, там происходит вовсе
не нарушение естественных законов "произволом" высших сил, а
проявление этих сил через ряд других законов, нам еще неясных.
То, что зачастую кажется нам монолитным, простым,
нерасчленимым двигателем наших поступков, например совесть, в
действительности представляет собой весьма сложный результат
разных рядов. В основном совесть есть голос нашей монады. Но
его доступ в сферу нашего сознания обусловливается воздействием
других рядов: внешние обстоятельства, например какой-нибудь
случай, послуживший толчком к тому, чтобы этот голос монады был
нами услышан, - это есть проявление Промысла, действие сил
Провиденциальной природы.
Таким образом, выбор человека предопределяется тремя
рядами сил. Силами Провиденциальными, пользующимися в своих
целях законами природы и истории, как орудиями, и постепенно их
просветляющими; силами демоническими, пользующимися теми же
самыми законами и все более их отягчающими; и волей нашей
собственной монады, подаваемой в круг нашего сознания голосами
сердца и разума с помощью Провиденциальных сил.
Поэтому, будем ли мы рассматривать законы природы и
истории как механические, бездушные необходимости или как
орудие тех или иных живых, личных, иноматериальных либо
духовных сущностей, - от этого степень нашей свободы не убудет
и не увеличится.
Следовательно, степень свободы человеческого выбора с
точки зрения концепции Розы Мира не меньше, чем с точки зрения
материализма, но ряды определяющих ее факторов иначе осмыслены
и четче расчленены.
И если материалиста не оскорбляет ограниченность нашей
свободы совершенно безличными и бездушными законами природы, то
чем же может унижать нас ограниченность нашей свободы волей
Провиденциальных сил? Нас может оскорблять только
ограниченность нашей свободы волей сил демонических; да, она
оскорбляет; но ведь это - те самые силы, те наши исконные
враги, в обуздании, обращении и просветлении которых - вся наша
цель. И это оскорбление мы перестанем переживать только тогда,
когда сделаем себя недоступными их воздействию. Эволюция
мировой жизни ведет ряды существ от минимальной степени свободы
в простейших формах (в зачаточное сознание микроба голос монады
не достигает почти совершенно, и поведение его определяется,
главным образом, демоническими силами, действующими через
законы природы, как через свой передаточный механизм). Высшие
животные уже гораздо свободнее, чем микроб, амплитуда их
произвольных действий много шире; у человека она возрастает
несравненно.
Противники религии как таковой указывают на то, что она
требует отказа от личной воли, требует покорности нашей воли
Божеству. И по отношению к некоторым религиям прошлого они
правы. Но Роза Мира не есть религиозное учение прошлого. Она
есть религиозное и социально-этическое учение будущего. Никакой
"покорности" воле Божией Роза Мира не требует, ибо ценно только
то, что совершается человеком добровольно, а не по принуждению.
Не требование рабской покорности воле Божества будет
звучать из святилищ религии итога. Оттуда будет излучаться
призыв ко всеобщей любви и к свободному богосотворчеству.
Господь - это неизменное и невыразимое первоверховное
стремление, это - духотворящая власть, действующая во всех
душах, не умолкающая даже в глубине демонических монад и
направляющая миры и миры, от микробрамфатур до сверхгалактик, к
чему-то более совершенному, чем добро, и более высокому, чем
блаженство. Чем выше ступень каждого Я, тем полнее совпадает
его воля с творческой волей Господней. И когда оно, начав свой
космический путь с простейших форм живой материи, минует
ступени человека, демиурга народов, демиурга планет и звезд,
демиурга галактики, оно через Бога-Сына - погрузится в Отца и
воля его полностью совпадет с Отчею волею, сила - с Отчею
силой, образ - с Отчим образом и творчество - с Отчим
творчеством.
Богосотворчество есть светлое творчество всех монад
восходящего потока Вселенной, от человека, стихиалей и
просветленных животных до демиургов галактик, исполинов
невообразимого величия.
Вот почему так часто встречается здесь слово "демиург", в
старинных религиях почти не употреблявшееся. Демиурги - все,
кто творит во славу Божию, из любви к миру и его Первотворцу.
Он абсолютно благ.
"Он всемогущ", - добавляло старое богословие.
Но если Он всемогущ - Он ответственен за зло и страдание
мира, следовательно. Он не благ.
Казалось бы, выйти из круга этого противоречия невозможно.
Но Господь творит из Себя. Всем истекающим из Его глубины
монадам неотъемлемо присущи свойства этой глубины, в том числе
абсолютная свобода. Таким образом, божественное творчество само
ограничивает Творца, оно определяет Его могущество той чертой,
за которой лежат свободы и могущества Его творений. Но свобода
потому и свобода, что она заключает возможность различных
выборов. И в бытии многих монад она определилась их
отрицательным выбором, их утверждением только себя их
богоотступничеством. Отсюда то, что мы называем злом мира,
отсюда страдание, отсюда жестокосердные законы и отсюда же то,
что эти зло и страдание могут быть преодолены. Законы оберегают
мир от превращения в хаос. Сами демоны вынуждены считаться с
ними, дабы миры не распались в пыль. Поэтому они не
опрокидывают законов, но утяжеляют их. Законы слепы. И
просветлены они могут быть не во мгновение ока, не чудом, не
внешним вмешательством Божества, но длительнейшим космическим
путем изживания богоотступническими монадами их злой воли.
У Бога всеобъемлющая любовь и неиссякающее творчество
слиты в одно. Все живое, и человек в том числе, приближается к
Богу через три божественных свойства, врожденных ему: свободу,
любовь и богосотворчество. Богосотворчество - цель, любовь -
путь, свобода - условие.
Демонические монады свободны, как и все, но их любовь
глубоко ущербна. У них она направлена исключительно внутрь:
демон любит только себя. И оттого, что весь могучий запас
любви, в духе его пребывающий, сосредоточен на этом одном,
демон любит себя с такою великой силой, с какою любить себя не
способен ни один человек.
Не может быть утрачена демоническими монадами и
способность к творчеству. Но богосотворчество не вызывает у них
ничего, кроме предельной враждебности. Каждый демон творит
только ради себя и во имя свое.
Творчество человека превращается в Богосотворчество с той
минуты и в той мере, в какой его непреодолимый творческий
импульс направляется усилием его воли и веры не на достижение
тех или иных эгоистических целей - славы, удовольствия,
материального успеха, служения жестоким и низменным учениям, -
но на служение Богу любви.
Именно три слова - свобода, любовь и Богосотворчество -
определяют отношение Розы Мира к искусству, науке, воспитанию,
браку, семье, природе и даже к таким, всеми религиями
пренебрегавшимся элементам жизни, как ее благоустройство и
благолепие.
4. БЫТИЕ И СОЗНАНИЕ
То, что я говорил до сих пор, подводит нас к новому углу
зрения на многовековой спор о примате сознания или бытия.
"Сознание определяет бытие", - формулировали
идеалистические школы. На следующем, безрелигиозном этапе
культуры эта формула была вывернута наизнанку, но материал ее
сохранился в неприкосновенности. А материал состоял в
противопоставлении двух членов и поэтому новая формула
унаследовала примитивизм своей предшественницы.
Вопрос сложнее, чем эти формулы. И, вместе с тем, он
проще, чем громоздкие сооружения посылок и выводов,
напластовавшиеся в XVIII и XIX веках для того, чтобы извлечь
столь скромный результат.
"Бытие определяет сознание"... "Сознание определяет
бытие"... Чье бытие? чье сознание? Отдельной конкретной
личности? человечества? мира? живой сознающей материи? Как все
спутано, как нечетко.
Сознание отдельной конкретной личности (для простоты будем
говорить только о человеке) определяется не чьим-либо сознанием
и не вообще бытием, но суммою факторов. А именно:
а) ее собственным физическим бытием;
б) бытием природной и культурной ее среды;
в) сознаниями множества людей, живущих и живших, ибо эти
сознания в значительной мере определили своими усилиями
культурную среду, в которой личность живет и которая
воздействует на ее бытие и сознание;
г) сознанием n-ного числа других существ, влиявших на
природную среду и ее трансформировавших;
д) бытием и сознанием миротворящих иерархий;
е) сверхсознательным, но индивидуальным содержанием, кое
врожденно монаде данной личности;
ж) бытием-сознанием Единого, в Котором бытие и сознание
суть одно, а не различные, противостоящие друг другу,
категории.
