циклов космического становления. Потому что только
возникновение времен сделает возможным освобождение из этого
галактического ада великих страдальцев, заключенных там.
Молекулы и некоторые виды атомов входят в состав крошечных
систем - микробрамфатур, причем существование некоторых из них
во времени исчезающе мало. Однако это довольно сложные миры, и
не следует упускать из виду, что элементарные частицы - живые
существа, а иные из них обладают свободой воли и вполне
разумны. Но общение с ними, а тем более личное,
непосредственное проникновение в микробрамфатуры фактически
невозможно. Ни в одном из слоев Шаданакара нет в настоящее
время ни одного существа, на это способного: это пока превышает
силы даже Планетарного Логоса. Только в макробрамфатурах
Галактики действуют духи столь невообразимой мощи и величия,
что они способны одновременно спускаться во множество
микробрамфатур: для этого такой дух должен, сохраняя свое
единство, одновременно воплотиться в миллионах этих мельчайших
миров, проявляясь в каждом из них со всею полнотой, хотя и в
ничтожно малые единицы времени.
Я все время говорю о, так или иначе, материальных слоях,
ибо духовных слоев как слоев не существует. Различие между
духом и материей скорее стадиальное, чем принципиальное, хотя
дух творится только Богом, эманирует из Него, а материальности
создаются монадами.
_______
' Отмечу попутно, что различие двух значений слова
"вечность" до сих пор очень мало осознано нашей философской
мыслью.
________________________________________________________
Дух в своем первичном состоянии, не облаченный ни в какие
покровы, которые мы могли бы назвать материальными,
представляет Собою субстанцию, которую мы не точно, а лишь в
порядке первого приближения можем сравнить с тончайшей
энергией. Духовны только Бог и монады - бесчисленное множество
богорожденных и богосотворенных высших Я, неделимых духовных
единиц; они разнствуют между собой степенью своей врожденной
потенциальной масштабности, неисчерпаемым многообразием своих
материальных облачений и дорог своей жизни. Высоко поднявшаяся
монада может быть там, здесь, во многих точках мироздания
одновременно, но она не вездесуща. Дух же Божий воистину
вездесущ. - Он пребывает даже там, где нет никаких монад,
например, в покинутых всеми монадами руинах брамфатур. Без Него
не может существовать ничто, даже то, что мы называем мертвой
физической материей. И если бы Дух Божий покинул ее, она
перестала бы быть - не в смысле перехода в другую форму материи
или в энергию но совершенно.
2.
Происхождение зла. -
Мировые законы. -
Карма
Если миф о восстании и падении Люцифера рассматривать в
применении к духовной истории Шаданакара, он потеряет смысл.
Никаких событий в метаистории нашей планеты, которые могли бы
быть отражены в событиях этого мифа, не совершалось никогда.
Совершилось однажды, весьма давно, нечто иное, о чем
воспоминания, хотя и очень искаженные, сохранились в некоторых
других мифах, например - в сказании о бунте титанов. Об этом,
впрочем, предстоит говорить подробнее в другой связи. Что же до
легенд, связанных с восстанием и падением Люцифера, то эти
события совершились некогда в плане вселенском, в превышающих
все категории нашего разума масштабах той макробрамфатуры,
которая объемлет Вселенную. Совершилось то, что, будучи
переведено духовидцами древности в плоскость эпохальных
человеческих понятий, отлилось в этот миф. Эпохальные понятия
отмерли, масштабы наших представлений расширились неизмеримо, и
если теперь мы хотим уловить в этом мифе бессмертное и истинное
семя идеи, мы должны пренебречь всем эпохальным, внесенным в
него, и остановиться лишь на одном центральном факте, им
утверждаемом.
Естественно, что сознание даже мудрейших в те времена
отстояло от теперешних представлений об объемах и структуре
Вселенной так далеко, что ведение вселенского, просачивавшееся
в их сознание благодаря усилиям невидимых друзей их сердца,
сдавливалось, стискивалось в тесном объеме их эмпирического
опыта, их сильного, но не обогащенного и не истончившегося ума.
Впрочем, мало чем легче и задачи того, кто ныне пытается
выразить в человеческих понятиях и словах хоть отзвук
вселенской тайны о восстании так называемого Денницы. Такая
попытка состояла бы из двух стадий: в выискивании в океане
наших понятий именно тех, которые ближе других к отражению этой
запредельной реальности - во-первых; в выискивании в океане
нашего языка таких словосочетаний, которые в состоянии хоть
сколько-нибудь отразить, в свою очередь, эти ускользающие
понятия - во-вторых. Но такая работа связана с органическим
ростом личности и ее вселенского опыта. Ее нельзя форсировать
по собственной прихоти. Я чувствую себя находящимся лишь в
начале этой работы. Поэтому говорить что-либо о вселенских
событиях этого порядка я не могу, кроме обнаженной констатации
некогда совершившегося факта: в незапамятной глубине времен
некий дух, один из величайших, называемый нами Люцифером или
Денницей, выражая неотъемлемо присущую каждой монаде свобод
выбора, отступил от своего Творца ради создания другой
вселенной по собственному замыслу. К нему примкнуло множество
других монад, больших и малых. Создание ими другой вселенной
началось в пределах этой. Они пытались создавать миры, но эти
миры оказывались непрочны и рушились, потому что, восстав,
богоотступнические монады этим самым отвергли любовь -
единственный объединяющий, цементирующий принцип.
Вселенский план Провидения ведет множество монад к высшему
единству. По мере восхождения их по ступеням бытия формы их
объединений совершенствуются, любовь к Богу и между собой
сближает их все более. И когда каждая из них погружается в
Солнце Мира и со-творит Ему - осуществляется единство
совершеннейшее: слияние с Богом без утраты своего неповторимого
Я.
Вселенский замысел Люцифера противоположен. Каждая из
примкнувших к нему монад - только временная его союзница и
потенциальная его жертва. Каждая демоническая монада, от
величайших до самых малых, лелеет мечту - стать владыкою
Вселенной: гордыня подсказывает ей, что потенциально сильнее
всех - именно она. Ею руководит своего рода "категорический
императив", выражаемый до некоторой степени формулой: есмь Я и
есть не-Я; все не-Я должно стать мною, другими словами, все и
все должны быть поглощены этим единственным, абсолютно
самоутверждающимся Я. Бог отдает Себя; противобожеское начало
стремится вобрать в себя все. Вот почему оно есть, прежде
всего, вампир и тиран, и вот почему тираническая тенденция не
только присуща любому демоническому Я, но составляет
неотъемлемую его черту.
Поэтому демонические монады объединяются временно между
собой, но, по существу, они соперники не на жизнь, а на смерть.
С захватом локальной власти их группою скоро вскрывается это
противоречие, начинается взаимная борьба и побеждает
сильнейший.
Трагичность для демонов хода космической борьбы
обусловлена еще и тем, что Господь творит новые и новые монады,
демоны же неспособны сотворить ни одной, и соотношение сил
непрерывно увеличивается не в их пользу. Новых отпадений не
совершается и не совершится больше никогда, этому есть
абсолютные гарантии, и я глубоко сожалею, что исключительная
трудность этой проблемы не позволяет мне найти нужный ряд
понятий для того, чтобы изложить ее сколько-нибудь
вразумительно. Во всяком случае, все демонические монады -
очень древнего происхождения, все они - давние участники
великого восстания. Правда, совершались и позже, совершаются и
теперь - не отпадения, а нечто, внешне схожее:
высокосознательное существо, иногда даже целая группа их,
временно противопоставляют себя Провиденциальной воле. Но этот
богоборческий выбор совершается не самою монадою, а низшим Я,
душевным, ограниченным сознанием. Поэтому богоборческая
деятельность его протекает не в духовном мире, но в
материальных мирах, подвластных, по воле самих же демонов,
закону возмездия. Этим самым бунт оказывается заранее обречен,
совершивший его вступает на длительный путь искупления.
Постепенно, в ходе борьбы, безуспешность попыток
демонических сил создать собственную вселенную стала уясняться
ими самими; продолжая создавать отдельные миры и прилагая
неимоверные усилия к упрочению их существования, они в то же
время поставили перед собой и другую цель: завладеть мирами уже
существующими или ныне творящимися Провиденциальными силами.
Отнюдь не разрушение миров, а именно завладение ими - такова их
цель, но разрушение миров - объективное следствие подобного
завладения. Лишенные объединяющего принципа любви и
сотворчества, цементируемые лишь противоречивым принципом
насилия, миры не могут существовать сколько-нибудь длительное
время. Есть разрушающиеся галактики. И когда астрономические
наблюдения внегалактических туманностей охватят более
длительный период, чем сейчас, процессы этих мировых катастроф
приоткроются взору науки. Есть погибшие и погибающие планеты:
Марс, Меркурий, Плутон - руины брамфатур; все монады Света были
изгнаны из этих систем, подпавших демоническому господству,
вслед за чем последовала завершающая катастрофа и демонические
полчища оказались бесприютно мечущимися в мировом пространстве
в поисках нового объекта вторжения.
Но есть макробрамфатуры и целые галактики, вторгнуться в
которые силам восставшего не удалось. Внутри нашей Галактики
системою, полностью освободившейся от демонических начал,
является Орион - макробрамфатура необычайного могущества
духовного Света. Тот же, кто будет созерцать в рефлектор
великую туманность Андромеды, увидит воочию другую галактику,
не знавшую демонических вторжений никогда. Это мир, с начала до
конца восходящий по ступеням возрастающих блаженств. Среди
миллионов галактик Вселенной таких миров немало, но наша
Галактика, к сожалению, не входит в их число. Давно
низвергнутые из макробрамфатуры Вселенной, силы Восставшего
ведут в мирах нашей Галактики безостановочную, неустанную,
миллионы форм приобретающую борьбу против сил Света; ареной
борьбы оказался и Шаданакар.
Он стал такою ареною еще в те отдаленные времена, когда в
Энрофе Земля представляла собой полурасплавленный шар, а другие
слои Шаданакара, исчислявшиеся еще однозначными цифрами, только
создавались великими иерархиями макробрамфатур. Там не было
закона взаимопожирания: там, в мирах существ, которые теперь
нам известны под общим именем ангелов, господствовал принцип
любви и дружбы всех. Не было закона смерти: каждый переходил из
слоя в слой путем материальной трансформы, свободной от
страдания и не исключавшей возможности возврата. В этих мирах,
тогда обладавших только тремя измерениями пространства и,
следовательно, почти таких же плотных, как Энроф, не было,
однако, закона возмездия: совершенные ошибки исправлялись с
помощью высших сил. Проблески воспоминаний об этом, из
сокровищниц глубинной памяти поднимавшиеся в сознание древних
мудрецов, но сниженные и упрощенные их сознанием, привели к
кристаллизации легенды об утраченном рае. В действительности,
не рай, а прекрасная заря, и не над земным Энрофом, тогда еще
