такие люди были и в этой стране и, конечно, в других странах), которые
верили в фундаменталистское значение слов и понимали слово "мир" как
"мир". Как бы странно это ни звучало, они верили в то, что "мир" означа-
ет "мир". Они были, если я буду следовать определениям, фундаменталиста-
ми своего времени. Более, я бы сказал, утонченные и просвещенные люди
дали этому слову другие значения. Кстати, слово "мир", как и многие дру-
гие слова, всегда имело великолепную тенденцию к переносу значений, то
есть настоящих значений, а не словарных определений, но перенос обяза-
тельно происходил, и в определенный момент мы уже не знали, что оно
действительно означает. Это в основном происходит со словами, которые, я
бы сказал, не имеют, или по крайней мере для некоторых не имеют, пози-
тивного значения. В основном мы определяем мир приблизительно так же,
как определяем темноту, - это скорее отсутствие чего-то, чем наличие че-
го-то (мир - это "отсутствие войны"), и потому, почти по определению,
это слово не имеет четкого значения. В любом случае, вернемся к основной
теме. Я привел этот пример только для того, чтобы сказать: люди, которые
придерживаются первоначального, может быть, очень узкого значения слов,
не являются по определению худшими, а расширение или перенос значения
различными путями, как это происходит в религиях, культурах, политичес-
ких заявлениях, не является положительным или отрицательным, - это прос-
то факт. Итак, говорить о фундаментализме в таком широком значении не
имеет никакого смысла. И если в этой лекции я буду пользоваться этим
термином, я буду пользоваться им в соответствии с определением, которое
я ему даю, а именно: фундаментализм - стремление придерживаться текста и
легко понимаемого, простого способа чтения текста. Но я не хочу пользо-
ваться этим термином в каком бы то ни было уничижительном или политичес-
ком смысле, а буду говорить о "вещи в себе".
Я не хочу делать то же самое, когда буду говорить о современности,
потому что, конечно, современность - по определению относительный тер-
мин. Современность - это обычно что-то связанное с недавним периодом
времени. Конечно, современность существовала в этом мире в течение пос-
ледних пяти тысяч лет. Современность была всегда; вопрос заключается в
том, что старая современность никогда не была новой современностью. Но
дело в том, что в основном это одно и то же. Существует очень древний
египетский текст, в котором автор горько сетует на молодое поколение и
говорит: они не уважают родителей, не верят в старые ценности, не выпол-
няют свою работу так, как следует... И он говорит: мир разваливается,
нет никакой надежды на будущее и тому подобное. Все дело в том, что это
было написано около четырех тысяч лет тому назад, но в этом по-прежнему
есть ощущение современности. Наконец, если проследить такие вещи на про-
тяжении последних четырех тысяч лет, можно увидеть, что современность
всегда имеет место и всегда происходят изменения, которые заставляют лю-
дей чувствовать себя неудобно. И поэтому современность, с одной стороны,
зачаровывает, а с другой - пугает. Едва ли существует какое-то определе-
ние того, что я бы назвал "нынешняя современность", - а были сделаны
различные попытки дать определение современности. Некоторые определения
были полностью экономическими, но многие термины, которыми пользуются
социологи, уже не применимы ко многим вещам. Существуют даже основные
понятия, которые в наше время теряют свое значение или у которых проис-
ходит перенос значения. Если, например, говорить об экономике... Одно из
происходящих в настоящее время явлений . это существование многонацио-
нальных корпораций, то есть огромных компаний, не принадлежащих одной
стране, которыми владеют различные люди, и нельзя даже сказать, кто вла-
делец. Такие компании сегодня настолько велики, что некоторые из них по
величине сравнимы с небольшими странами, а мощь некоторых сравнима с
мощью стран среднего размера. И понятие о нации ломается, когда речь
идет о таких больших группах, в которых даже неизвестно, кто их владелец
в старом значении этого слова, потому что сегодня произошел перенос зна-
чения, в результате которого собственность (владение) становится очень
сложным понятием, и уже не ясно, кто владелец: держатель акций, дирек-
тор, человек, работающий на промысле... Это только означает, что совре-
менность сегодня - это размывание многих понятий, существовавших, ска-
жем, в XIX веке, возможно, в самом начале ХХ века, когда слова имели
конкретные определения в социологии, в экономике и даже в том, что каса-
ется стран и границ; теперь эти вещи становятся все более размытыми. В
каком-то смысле, если рассматривать современность как настроение и образ
мышления, то я бы сказал, что современность, что не ново, имеет в себе
одно общее. Оно заключается в том, что современность по мере своего про-
должения - это сокращение количества определенных и ясных понятий. Сов-
ременность означает сомнение, сомнение в себе и сомнение в самом сомне-
нии. Если существует определение чего-то, что называется современным об-
разом мышления, то оно заключается в том, что понятия, которые были
всегда общепринятыми и действовали во многих областях мышления, стано-
вятся все более и более неопределенными, и вы не только не понимаете,
что они означают, но иногда даже не уверены, означают ли они что-либо
вообще. Люди еще говорят обо многих вещах, но они не уверены в их значе-
ниях. Приведу один пример, скорее как воспоминание. У меня есть друг,
выходец из Франции. Сегодня он профессор физики, теоретической физики в
Еврейском университете. Что интересно, этот человек также интересуется -
не как профессионал, а как любитель, - еврейским мистицизмом. Он иногда
даже читает лекции по "Зогару" и другим подобным книгам. Как я уже ска-
зал, по профессии он физик-теоретик и занимается в основном ядерной фи-
зикой. Мы как-то говорили на эту тему и, я думаю, оба пришли к выводу,
что переход от сегодняшней физики, то есть сегодняшней ядерной и элемен-
тарной физики, к мистической литературе похож на переход из очень слож-
ного, непонятного, таинственного мира в мир настолько ясный, рацио-
нальный и понятный... Это звучит смешно, но я бы сказал, что когда мы
сегодня говорим, например, о физике, то слово означает не так много. Мы
говорим о заряженных и незаряженных частицах, мы называем вещи самыми
странными именами, и не потому, что мы хотим придумать новые названия, а
потому, что мы все больше и больше оперируем с явлениями, которые все
меньше и меньше понимаем. В результате при переходе к мистической лите-
ратуре появляется чувство огромного облегчения: там мы хотя бы более или
менее знаем, что такое дьявол, что такое ангел... Конечно, мы с ними не
встречались, но кто когда-либо встречал в реальной жизни кварки? А мы
все время имеем дело с кварками, и тем не менее с ангелами иметь дело
намного проще. Я уж не говорю о том, что представление об ангелах намно-
го приятнее.
В основном представление о современности - не только в этом, но и в
общих философских терминах - это не просто вопрос сомнения. Сомнение
почти становится ингредиентом самого мыслительного процесса. Я говорю
это не в качестве доказательства, а скорее как своего рода пример. В ка-
ком-то смысле современная физика вобрала в себя неуверенность Айзенберга
и использует ее формулы. В ином смысле современность использует свою не-
уверенность, свои колебания при создании мира в том виде, в котором он
существует сегодня. Итак, сомнение и неуверенность являются сегодня сос-
тавной частью самого процесса мышления. Сегодня нельзя ничего сказать
без такого сложного и неопределенного восприятия вещей. Больше нельзя
полагаться на факты, на сочетания фактов, и необходимо очень подозри-
тельно относиться к любым сочетаниям вещей. Что касается тех областей,
где этого еще нет, скажем, грамматики, в которой нет этой неуверенности
и этой неспособности думать о том, что все, о чем бы ни шла речь, воз-
можно, не имеет значения, то практически можно сказать, что эта область
науки и деятельности еще несовременна.
Иногда у отдельных лиц есть тенденция придерживаться старых форм по
различным причинам. Этих форм придерживаются, например, в языке, а затем
появляется новый филолог, современный филолог, который говорит вам, что
ни в одном языке просто невозможно делать какие-то ошибки, потому что
если на нем говорят именно так, то это правильно. Итак, в школе вам го-
ворили, что существует правильная грамматика и неправильная грамматика,
а по прошествии определенного времени вам говорят, что все это в
действительности ничего не значит. Любая грамматика правильна; какой бы
формой вы ни пользовались, это всегда правильно. Это только вопрос обще-
употребительности и того, насколько вас понимает собеседник. Очень много
сегодня сказано в пользу жаргонов, таких, как пиджин инглиш и другие, и
не только относительно их красоты и возможности выражения понятия, но и
о грамматике. Я имею в виду, что в этих языках она уже не имеет значе-
ния.
Таким образом, когда говорят о современности в том смысле, в котором
этот термин используется в течение последних, скажем, двухсот лет, то
общим знаменателем будет то, что современность - это не сомнение как та-
ковое (сомнение само по себе - древнее явление, начавшееся, возможно, с
Адама), а придание сомнению значения. Итак, это своего рода определение
современности. Конечно, оно может меняться в течение ближайших нес-
кольких лет, но это будет опять в духе современности. Я бы сказал, что
это чувство неуверенности - единственное, что наверняка существует. В
средние века говорили в очень узком аспекте, в теологическом аспекте,
что самый высокий уровень знания - это "я не знаю". Нам сегодня не надо
много работать, чтобы достичь высочайшего уровня знаний. Мы начинаем с
"я не знаю" в самом начале, и оно сопровождает нас в течение всего наше-
го пути. Мы не знаем. Таким образом, в каком-то смысле мы, возможно,
достигаем высочайшей точки знаний, потому что не знаем, и мы от всего
сердца радостно признаем, что не знаем.
Итак, я попытался дать определение того, что я понимаю под современ-
ностью и фундаментализмом. В этом смысле, кстати, фундаментализм
действительно является той частью, которая противостоит тому, что мы
назвали бы современностью, потому что он представляет собой попытку дер-
жаться за старые формы, каковы бы они ни были, за старые значения слов,
за попытку не осуществлять переноса значений. Позвольте мне добавить еще
один пример, имеющий отношение к истории. Взгляд на историю, который
опять же иногда ошибочен... Как я вижу фундаментализм? Фундаментализм в
основе своей консервативен. Существует похожая на него тенденция - реак-
ция. Что такое быть реакционером? Быть реакционером - это почти по опре-
делению современное явление. Если человек реакционер, то это часть его
идентификации как современного человека. Это не единственный способ то-
го, как быть современным человеком, но нельзя быть реакционером, не бу-
дучи современным человеком. А консерватором можно быть на любом уровне
развития культуры. Я имею в виду, что, будучи консерватором, вы просто
придерживаетесь того, что делали всегда. А реакционер пытается сделать
то, о чем мог бы подумать только современный человек, то есть свергнуть
существующий порядок и попытаться вместо него установить другой порядок.
Итак, если вы пытаетесь изменить скорость движения мира или само его
движение, то вы работаете в сфере современности, и неважно, работаете ли
вы вместе с ней или против нее. Итак, любой реакционер в своей основе
является современным человеком, и признаком современности в нашей стра-
