ложены законом лишь на христиан-евреев, тогда как христиане-неевреи от
них свободны.
Иудаизм боролся с новым учением. Мудрецы дополнили главную молитву
еврейской литургии - "Восемнадцать благословений" - проклятием, осуждаю-
щим "вероотступников и доносителей", которых надлежало исторгнуть из ев-
рейской среды. И тогда на исторической арене появился человек, которого
многие исследователи считают подлинным отцом христианства - апостол Па-
вел. Именно ему и его последователям обязана своим происхождением хрис-
тианская теология. В основу этой теологии легла проекция иудаизма на
языческое сознание .Иными словами, тот способ, каким язычники прочитыва-
ли и понимали еврейские священные тексты, привел к появлению собствен-
но-христианского вероучения и к его обособлению от иудаизма.
Еврей мог сказать, что он "сын Божий" на основании Торы. Например, в
книге Шмот написано "Сын-первенец мой Израиль", а в книге пророка Гошеа
. "Наречетесь сынами Бога живого". Эти слова истолковывают как выражение
отеческой любви Всевышнего к сынам Израиля и их сыновней близости к Не-
му. Ни одному еврею никогда не приходило в голову понимать их в бук-
вальном, "генеалогическом" или "генетическом" смысле. Но когда эти слова
достигали ушей язычника, немедленно вставал вопрос: кто был отец извест-
но, а кем была мать? При каких обстоятельствах она забеременела? Челове-
ка, воспитанного на греческой культуре, не удивишь любовными связями
между простыми смертными и обитателями Олимпа. Он как должное принимал и
то, что от романтических приключений божеств рождались дети, наделенные
удивительными талантами. Сам вседержитель Зевс не раз являлся смертным
женщинам - то обернувшись золотым дождем, то в облике прекрасного лебедя
или могучего быка. От подобных связей рождались и герои, и чудовища, на-
подобие Минотавра. Сохранившиеся рисунки свидетельствуют, что греков
весьма интересовали подробности подобных "смешанных браков".
Так появилось на свет "святое семейство" - отец, мать и младенец.
Аналогичным путем возникла и христианская троица. Языческое сознание,
усваивая еврейские тесты, перетолковывало их на свой лад. В случае про-
екции геометрических тел под другим углом, сохраняется корреляция между
источником и отображением, однако форма источника искажается до неузна-
ваемости. Так произошло и с христианством. Питательной средой, на кото-
рой взошла новая религия, послужили многочисленные группы "богобоязнен-
ных", о которых говорилось выше. Восприятие еврейских источников накла-
дывалось у них на греческую культуру. На фоне кризиса, переживаемого
языческим сознанием, идеям монотеизма, обернутым в привычную мифологи-
ческую оболочку, был обеспечен успех.
Иллюстрацией подобного успеха служит рассказ Иосифа Флавия о жене им-
ператора Нерона. Кесарь, как известно, не отличался праведностью. Подру-
га его также не блистала супружеской верностью. Тем не менее, летописец
величает августейшую любительницу приключений "Поппея Альбина" . "пра-
ведница". Иосиф Флавий был лично знаком с императрицей, которая испыты-
вала симпатию к иудаизму. Этот интерес и был ей поставлен летописцем в
заслугу. Христианство убрало с пути неевреев, желавших приобщиться к ве-
ре Моисея, такое важное "препятствие", как необходимость соблюдать запо-
веди, в том числе заповедь обрезания.
С апостола Павла началось развитие христианской теологии. Синкрети-
ческая в своей основе, эта теология питалась как из еврейских источни-
ков, так и из мифологических представлений, сохранившихся в сознании на-
родов восточного средиземноморья. Культурная атмосфера крупнейших элли-
нистических городов той эпохи - Александрии, Антиохии, Ашкелона - весьма
содействовала распространению нового вероучения.
Догматы христианства с самого начала служили предметом ожесточенных
споров, которые подчас сопровождались кровопролитными столкновениями.
Особенно жаркие споры велись о природе "единосущной троицы". Возникло
несколько христианских церквей. "Священным языком" несторианской церкви,
чье влияние распространялось на весь восток, стал арамейский. Пережив
междоусобицы и гонения, эта церковь и поныне сохранила немногочисленных
сторонников. несториане не едят свинину и не звонят в колокола. Пожалуй,
они сохранили христианство в его наиболее первозданном виде. Пока на
востоке утверждалась несторианская церковь, на западе, в Европе, ключе-
вые позиции заняло арианство. Ариане отрицали единосущие троицы, тем са-
мым приближаясь к политеизму. Коптская, эфиопская и армянская церкви об-
разовали монофизитскую ветвь христианства, существующую и поныне. Но на-
иболее известен в истории христианства раскол католической и греко-пра-
вославной церквей. Причины его трудно понять человеку, воспитанному в
еврейской традиции. Различные версии "тринадцати основ веры" Рамбама от-
личаются друг от друга гораздо больше, чем католический и православный
символы веры. Однако в иудаизме на подобные расхождения попросту никто
не обращает внимания - не говоря уже о том, чтобы вести из-за них войну.
Не раз предпринимались попытки прийти к объединению церквей, однако в
результате этих попыток раскол лишь углублялся и появлялись новые церк-
ви. Тут можно вспомнить униатов, маронитов, греко-католиков, коптов,
коптов-католиков. Причины раскола не всегда крылись в богословских рас-
хождениях. Например, англиканскую церковь создал король Генрих Восьмой,
пожелавший развестись со своей супругой. По этой причине он порвал с ка-
толицизмом. Король потребовал от евреев, чтобы они обосновали монаршее
право на развод с помощью своего вероучения; и действительно, существует
такая книга, написанная одним итальянским раввином. В 16 в. возник про-
тестантизм, на первый взгляд, оппозиционный папству и католицизму. Одна-
ко не все протестанты - лютеране. Некоторые из них верят в то же, во что
и католики. Внутри протестантизма также существуют различные течения .
например, баптисты и унитарии. Последние отрицают идею троичности Бога.
Среди унитариев особенно интересны адвентисты седьмого дня, напоминающие
русских субботников. Мой канадский знакомый как-то нанял слугу-японца,
рассчитывая, что тот будет исполнять обязанности шабес-гоя. Однако в
первую же субботу выяснилось, что слуга соблюдает святость седьмого дня
не менее тщательно, чем хозяин. Японец оказался адвентистом.
Совершив краткий экскурс в историю возникновения христианства, попро-
буем теперь разобраться в различиях между ним и иудаизмом. Эта тема осо-
бенно важна здесь, в России. Ибо теперь уже ясно, что многолетняя атеис-
тическая пропаганда не добилась ни малейшего успеха в искоренении рели-
гиозных верований. В чем она действительно преуспела - так это в насаж-
дении религиозного невежества. И больше других от этого пострадал иуда-
изм и евреи.
Еврейское вероучение различает ряд ступеней приближения к святости.
Есть люди, которых мы называем цадиками и хасидами - это праведники.
Есть другие . грешники, преступники и злодеи. Однако все они евреи. Но
существует преступление, которому нет равных - совершивших его называют
"мешумадим", "уничтоженные". Это те, кто изменил вере отцов. Гораздо
лучше быть законченным негодяем, последним подлецом, чем креститься. Я
говорю сейчас не о психологии вероотступника, а о его социальном статусе
в еврейской среде. Вероотступник стоит на самой нижней ступеньке, он -
предатель. Не просто дезертир, а настоящий перебежчик, переметнувшийся в
лагерь злейших врагов своего народа.
Мне неизвестно, что ныне думают в России об армии генерала Власова.
Но сражаться в рядах власовцев означало служить Гитлеру. Еврей, принима-
ющий крещение, совершает еще более страшное преступление, ибо его измена
усугубляется полутора тысячелетиями гонений. Полторы тысячи лет христиа-
не унижали и преследовали еврейский народ! Приведу только один пример: в
тринадцатом и четырнадцатом столетиях на юге Франции, в городах Мон-
пелье, Каркассон, и других, существовал обычай: накануне христианской
Пасхи главу еврейской общины приводили на городскую площадь, и епископ
публично давал ему пощечину. Факты такого рода выходят за рамки теологи-
ческих различий. Пощечина, данная христианской церковью еврейскому наро-
ду, до сих пор горит на его щеке. Христианские богословы обсуждают тео-
логический вопрос: пришла или не пришла пора простить евреям распятие
Христа. Ведь в основе христианской религии, по крайней мере в теории,
лежит милосердие. Но для нас, евреев, примирение с христианством - не
схоластический богословский вопрос. Это обнаженная рана, это человечес-
кая боль. Мы хотим знать, чем христиане готовы загладить свою вину перед
нами. Ведь если от теории обратиться к фактам, это нам, а не им есть за
что прощать. И не так уж легко нам сделать это после долгих веков изде-
вательств, наветов и гонений.
Но попробуем отрешиться от эмоций и рассмотреть вопрос с теологичес-
кой точки зрения. О чем мы спорим с христианством, в чем с ним несоглас-
ны? Центральным пунктом наших расхождений является догмат о троице. В
тот момент, когда христиане упоминают троицу, мы не можем продолжать
разговор. Ведь даже если мы позволим убедить себя тонким богословским
рассуждениям о том, что при определенных обстоятельствах христианин, ве-
рующий в троицу, не является политеистом, то уж еврей, верующий в трие-
динство Бога, несомненно таковым является. Причина подобного различия в
том, что иудаизм не требует от нееврея той четкости понятий, той чистоты
монотеизма, которая обязательна для еврея. Чему это можно уподобить? Бы-
вает, зрелый, умудренный опытом человек не принимает того, во что верит
ребенок. Однако он не видит ничего страшного в том, что ребенок верит в
это. Мы, евреи, занимаемся теологическими вопросами и трактуем единство
Бога уже три с половиной тысячелетия, в то время как русский народ впер-
вые прослышал о подобных материях лишь семь с половиной столетий назад.
Мы вправе воспринимать христианские рассуждения о троице с позиций стар-
шего, ведь наш "стаж" в пять раз больше. Но по той же самой причине мы
не вправе требовать от христиан того, чего требуем от себя - точно так-
же, как не требуем от ребенка различать тонкости отвлеченных понятий.
Поэтому то, что не является идолопоклонством для христиан, остается идо-
лопоклонством для евреев. Когда речь идет о единстве Бога, мы требуем от
себя предельной чистоты и четкости понятий и малейшую неясность истолко-
вываем как "чуждое служение", запретное для еврея.
Теологические различия между христианством и иудаизмом затрагивают
еще целый ряд вопросов, как, например, понятия греха и милосердия. Иуда-
изм отрицает первородный грех. Мы не принимаем того утверждения, что че-
ловек рождается грешником. Это, разумеется, не означает, что младенец
является в мир совершенным. Разумеется, существуют прирожденные склон-
ности как к добру, так и ко злу, и человек наделен теми и другими. Одна-
ко это не значит, что он грешен от рождения. Ребенок рождается невинным
точно также, как рождается не умея говорить, ходить, не имея знаний. Но
ведь никому не придет в голову усмотреть в этом порок! Даже самые дурные
наклонности - еще не грех, как не являются грехом врожденные физические
недостатки.
Я почти убежден, что дуалистическая концепция первородного греха кос-
венно заимствована апостолом Павлом из манихейства. Манихеи рассматрива-
ют материальное начало в человеке - плотскую, чувственную - сторону че-
ловеческого естества - как источник абсолютного зла, как нечто нечистое,
порочное по самой своей природе. Прямой противоположностью плоти являет-
ся душа. Она изначально наделена чистотой, святостью, и по природе пра-
ведна. Поэтому человеческая жизнь в отображении манихейской религии
предстает непрестанной борьбой - поединком добра и зла, души и тела. Ду-
