духовная лень. Их образовательный уровень ни в коей мере не
отвечал тому, чего следовало бы ожидать от высшего руководства
во главе народа с традиционной высоким интеллектуальным уров-
нем. Гитлеру было приятнее иметь среди своих сотрудников и
приближенных лиц одинакового с ним происхождения; среди них он
чувствовал себя комфортнее. Ему неизменно доставляло удо-
вольствие, если кто-нибудь из его сотрудников попадал впросак.
Ханке как-то заметил, "Вообще-то хорошо, когда у сотруд-
ников есть какой-то изъянчик и они знают, что это начальству
известно. Поэтому фюрер так редко и меняет своих сотрудников.
Ему с ними легче работается. У каждого найдется какое-нибудь
темное пятнышко, и это помогает держать их на поводке".
За "изъянчик" считались бытовая распущенность, отдаленные
предки - евреи или непродолжительный партийный стаж.
Довольно часто Гитлер пускался в рассуждения, что экспор-
тировать такие идеи как национал-социализм - ошибка. Следстви-
ем может быть только нежелательное усиление других наций и
ослабление собственных национальных позиций. Его успокаивало,
что в нацистских партиях других стран не видать было политиков
его калибра. Мюссер, Дегрелль или Мосли были в его глазах ко-
пиистами без единой оригинальной новой идеи. Они просто рабски
подражают нам и перенимают наши методы - говаривал он, - но
это ничего не даст. В каждой стране следует исходить из ее
специфических обстоятельств и в соответствии с этим определять
свои методы. Дегрелля он ставил чуть повыше, но и от него мно-
гого не ожидал.
Политика была для Гитлера делом целесообразности. Даже на
свою основополагающую книгу "Майн кампф" он смотрел под этим
же углом зрения: во многих местах она уже не отвечает сегод-
няшнему дню, ему вообще не следовало бы развертывать всю свою
программу на столь ранней стадии - соображение, позволившее
мне оставить мои неоднократные и тщетные попытки осилить ее.
После завоевания власти идеология начала заметно отходить
на второй план. В основном только Геббельс и Борман вели борь-
бу против опошления партийной программы. Они не ослабляли уси-
лий по идеологической радикализации Гитлера. Если судить по
публичным выступлениям, к кругу твердых идеологов принадлежал
и Лей, но он был мелковат, чтобы завоевать сколь-либо значи-
тельный авторитет. Гиммлер же, напротив, шел откровенно ка-
ким-то своим шарлатанским путем, сваливая в одну кучу верова-
ния древнегерманской прорассы, элитизм и убежденность в пользе
потребления исключительно свежих натуральных продуктов, и все
это он начинал облекать в экзальтированные полурелигиозные
формы. Над этими его "исканиями" подшучивали прежде всего Гит-
лер и Геббельс, и надо признать, что Гиммлер сам как бы приг-
лашал к этому своей тщеславной тупостью. Как-то японцы под-
несли в дар самурайский меч, и он тут же открыл родственность
германских и японских культов и с помощью ученых все строил
разные догадки, каким образом это можно объяснить в свете
расового учения.
Одним из особенно волновавших Гитлера вопросов было, как
на длительную перспективу обеспечить его Рейху достойную под-
растающую смену. Зародыш идеи подал Лей, которому Гитлер пере-
дал всю организацию системы воспитания. Благодаря созданию
"школ Адольфа Гитлера" для молодежи и "Орденских замков", ко-
торые бы поставляли руководящие кадры, предстояло вырастить
компетентную и идеологически вышколенную элиту. Вероятно, та-
кой отбор сгодился бы только на кадровое наполнение партий-
но-бюрократического аппарата. Для практической же жизни это
пополнение, проведшее в изоляции молодые годы за высокими сте-
нами, вряд ли было бы пригодно. А в том, что касается высоко-
мерия и завышенной оценки своих собственных талантов и возмож-
ностей, этим юнцам не было бы равных. В чем, впрочем, уже мож-
но было убедиться по первым результатам. Примечательно, что
высокопоставленные функционеры не направляли своих детей в та-
кие школы. Даже такой фанатичный партейгеноссе как Заукель не
направил на эту стезю ни одного из своих многочисленных чад. А
Борман же - и это очень показательно - отправил одного из сво-
их сыновей в одну из таких школ ... в наказание.
Для активизации подзапущенной идеологической работы, по
представлениям Бормана, была необходима война против церкви.
Он был движущей силой ее обострения, и он не упускал для этого
ни одного случая во время застолий. Некоторая медлительность
Гитлера в этом вопросе отнюдь не могла вводить в заблуждение
относительно того, что он просто выжидает подходящий момент для
решения этой проблемы.
Здесь, в мужском обществе, он был грубее и откровеннее,
чем в своем зальцбургском окружении. "После того, как я разбе-
русь со всеми другими вопросами. - иногда говаривал он, - я и
с церквью рассчитаюсь. Ей небо покажется в овчинку".
Но Борману не терпелось. Его жестокой прямолинейности был
чужд расчетливый прагматизм Гитлера. Он использовал малейший
повод, чтобы чуть еще продвинуться в своих намерениях. Даже за
обедом он нарушал неписанное правило не касаться тем, которые
могли бы расстроить Гитлера. У Бормана была для этого даже
разработана особая тактика. Он договаривался с кем-нибудь из
присутствующих подбросить ему мяч в виде рассказа о какой-ни-
будь очередной подстрекательской речи священника или епископа,
рассказ должен был вестись достаточно громко, чтобы привлечь
внимание Гитлера. На вопрос последнего Борман замечал, что
произошла неприятность, но вряд ли о ней стоит сейчас гово-
рить, он не хотел бы портить Гитлеру обед. Но тут уже Гитлер
начинал допытываться, а Борман, делая вид, что прямо-таки пре-
одолевает себя, подробно все излагал. Сердитые взгляды гостей
смущали его столь же мало, как и наливавшееся кровью лицо Гит-
лера. В нужный момент он извлекал из портфеля папку и зачиты-
вал целые пассажи из подстрекательской речи или церковного
послания. После таких эпизодов Гитлер часто бывал в таком
раздражении, что - верный признак гнева - начинал щелкать
пальцами, переставал есть и грозил расквитаться. Ему легче бы-
ло примириться с хулой и возмущением за рубежом, чем с непо-
корностью внутри. Невозможность обрушиться на нее карающим ме-
чом доводила его до белого каления, хотя вообще-то он умел
владеть собой.
У Гитлера не было чувства юмора. Он предоставлял другим
шутить, сам же смеялся громко и раскованно, он мог от смеха
буквально сгибаться пополам, вытирая с глаз слезы. Смеялся он
охотно, но, в сущности, всегда за чужой счет.
Геббельс умел лучше всех развеселить каким-нибудь анекдо-
том Гитлера и одновременно унизить кого-либо из соперников:
"Вот недавно, - рассказывал он, Гитлер - югенд потребовала от
нас, чтобы мы распространили для печати заметку по случаю 25-
летия со дня рождения их начальника штаба Лаутербахера. Я
распорядился направить ему небольшой текстовый набросок, в ко-
тором отмечалось, что он встречает свой день рождения "в пол-
ной физической и умственной ясности". Больше мы ничего от него
не слышали". Гитлер согнулся пополам от хохота, а Геббельс
своей цели - дискредитировать занессшегося молодежного фюрера
- достиг лучше, чем сделай он пространный доклад. Гитлер охот-
но и часто рассказывал за обеденным столом о своих молодых го-
дах и особо подчеркивал строгость воспитания: "Я частенько по-
лучал от отца здоровую взбучку. Сегодня я думаю, что это было
необходимо и что это пошло напользу". Вильгельм Фрик, министр
внутренних дел, как-то раз встрял тут своим блеющим голосом:
"Да, уж сегодня по всему видать, что Вам, майн фюрер, это пош-
ло напользу". Всеобщий парализующий ужас. Фрик пытается
спасти ситуацию: "Я хотел сказать, майн фюрер, что поэтому Вы
так далеко и пошли". Геббельс, считавший Фрика за полного бол-
вана, саркастически заметил: "Я полагаю, что Вас, дорогой
Фрик, секли в молодости совершенно недостаточно!"
Вальтер Функ, министр хозяйства и одновременно президент
Рейхсбанка, рассказывал о совершенно безумных выходках своего
заместителя Бринкмана, который тот беспрепятственно устраивал
на протяжении многих месяцев, пока его официально не признали
сумасшедшим. Функ не просто хотел позабавить Гитлера, но и
подготовить его таким безобидным способом к слухам, которые,
скорее всего, так или иначе до него дойдут: незадолго до этого
Бринкман пригласил на роскошный обед в большой зал самого фе-
шенебельного берлинского отеля "Бристоль" всех уборщиц и
посыльных мальчишек Рейхсбанка, и сам играл им на скрипке. Это
еще как-то вписывалось в официальную линию режима - демонстра-
ция народной общности. Сомнительнее прозвучало то, что Функ,
под всеобщий хохот собравшихся, поведал дальше: "Недавно он
встал перед входом в министерство на Унтер-ден-линден, вытащил
из кармаша большой пакет свежеотпечатанных ассигнаций, как Вы
знаете, с моей подписью, и начал раздавать прохожим, пригова-
ривая: "Кому нужны новые функи?" А вскоре, - продолжал Функ, -
его душевное заболевание стало совершенно очевидным. Он созвал
всех служащих банка и скомандовал: "Кто старше пятидесяти, -
налево! Остальные - направо!" И обращается к одному справа,
"Так сколько Вам лет?" - "Сорок девять, господин вице-прези-
дент! -"Тогда - налево! Итак, все по левую руку увольняются
немедленно и с удвоенной пенсией". У Гитлера от смеха слези-
лись глаза. Когда он снова собрался с собой, он выдал длинный
монолог о том, как по временам сложно распознать психически
ненормального. Этой историей Функ попытался окольным и безо-
бидным путем подстелить себе соломку: Гитлер еще не знал, что
Рейхсбанкдиректор, имеющий право подписи, выправил в своей
невменяемости чек на несколько миллионов марок, а "диктатор
экономики" беззаботно инкассировал его. Теперь Герингу уже
пришлось всей силой своей власти опровергать тезис, что Бринк-
ман ненормальный. И следовало ожидать, что именно в этом духе
он проинформирует Гитлера. Тот, кому удавалось раньше создать
у Гитлера определенное мнение, уже, как показывал опыт, напо-
ловину выигрывал игру: Гитлер очень неохотно менял свои сужде-
ния. Но Функу пришлось нелегко, чтобы получить назад оприходо-
ванные Герингом миллионы.
Излюбленной мишенью шуток Геббельса был Розенберг, кото-
рого он иначе, чем "Имперский философ" и не называл и унижал
всякими анекдотами. В этом случае Геббельс всегда мог быть
уверенным в успехе у Гитлера. И он так часто эксплуатировал
эту тему, что его рассказы походили на настоящий театр - с за-
ученными ролями и актерами, ожидающими выхода. Заранее можно
было быть уверенным, что Гитлер в конце скажет: "Фелькишер бе-
обахтер" - такая же скукотища, как и ее издатель Розенберг.
Есть у нас и партийная сатирическая газета "Крапива" - самое
безутешное издание, какое только можно себе представить! А с
другой стороны, - "ФБ" - ни что иное, как юмористическая газе-
тенка". К удовольствию Гитлера, объектом насмешек Геббельса
был и владелец крупной типографии Мюллер. Он изо всех сил ста-
рался помимо партийных изданий издавать еще что-то, чтобы
удержать старых подписчиков из строго католических районов
Верхней Баварии. В результате у него печатались и церковные
календари и розенберговские антиклерикальные пасквили. Он мог
себе это позволить, потому что в 20-е годы частенько продолжал
печатать "Фклькишер беобахтер", несмотря на просроченные пла-
тежи.
Многие шутки Геббельса очень тщательно подготавливались,
привязывались к отдельным эпизодам целой серии событий, с каж-
дым из которых Гитлер получал текущую информацию. И в этом от-
ношении Геббельс далеко превосходил всех, а Гитлер своими ап-
лодисментами вдохновлял его на все новые повороты.
Старый партейгеноссе Ойген Хадамовский получил когда-то
