рогие вещи. Спасская ярмарка бывает в конце лета, примерно в августе. К
этому времени поспевают арбузы и дыни. Яблоки и груши лежат кучами на
возах и на земле. Торговцы бегают, как затравленные крысы, озабоченные и
вспотевшие. Они делают дела, зарабатывают деньги. Цыгане божатся, лошади
ржут, овцы блеют, в мешках визжат поросята. Слепой нищий играет на бан-
дуре, женщина продает бублики, мальчишки разносят квас, и все галдят,
все кричат, оглохнуть можно.
Разгуливая в задумчивости по ярмарке, Шолом наткнулся на еврея в
грязной манишке, с красным прыщеватым лицом и со странно бегающими гла-
зами. Еврей этот остановил его и, подмигнув плутовскими глазами в сторо-
ну высокого худого пана с длинными, закрученными кверху усами, в
польской шапочке, тихо шепнул осипшим голосом:
- Вот этот господин продает одну вещицу за полцены. Взгляните, что
вам стоит!
В тот же момент возле Шолома очутился и сам пан. Оглядевшись по сто-
ронам, он достал из кармана бумажный сверток, развернул его, и героя
внезапно ослепил блеск новеньких золотых часов. Показав часы на расстоя-
нии, пан тотчас снова завернул их в бумагу и спрятал в карман, не говоря
ни слова. Говорил только еврей:
- Сущая находка! Ему сейчас очень нужны деньги. В этих часах одного
золота рублей на сто будет.
- Сколько же он просит за часы?
- Я думаю, половину возьмет-пять красненьких. Сущая находка! Я бы сам
охотно купил, но у меня нет при себе столько денег.
- У меня тоже нет, - сказал Шолом, щупая свой карман.
- А сколько у вас есть? - спросил прыщеватый.
- У меня всего четвертная.
Сверкнув плутовскими глазами, еврей протянул ему руку:
- В добрый час!
В одно мгновение деньги были уплачены, и золотые часы перешли к поку-
пателю. И тут у него екнуло сердце: а вдруг часы ворованные? Его уже не
радовала удачная покупка, на ум приходили всякие мрачные мысли и опасе-
ния: "А вдруг кто-нибудь узнает эти часы!" Ведь покупать краденое хуже,
чем самому украсть. Словом, он раскаивался. Но-пропало! Шолом вынул часы
из кармана, осмотрел их со всех сторон-новенькие часы и тикают вовсю.
Крышка тяжелая, настоящего золота, циферблат белее снега, стрелки, слов-
но прутья, основательные. Остается только показать часы настоящему зна-
току, чтобы он их осмотрел и оценил. Отец, правда, разбирается в часах,
но ему их показывать неудобно, не хочется рассказывать, что они куплены
на улице с рук. Словом, лучше всего зайти с часами к часовщику Гензелю.
Часовщик Гензель-совсем еще молодой человек, но с головой на плечах.
В городе поговаривали, что он изобрел особые часы по солнечной системе.
Правда, лицо его не выражало особого ума - самый обыкновенный человек с
широким носом. Один палец у него был широкий и плоский, с длинным ног-
тем. При помощи этого ногтя он обычно открывал часы, вооружив глаза лу-
пой, заглядывал в механизм и тут же определял достоинства часов, чего им
не хватает и какая им цена.
Осмотрев "находку", то есть золотые часы Шолома, Гензель с треском
закрыл их и сказал:
- Простой цилиндр, ход не анкерный, красная цена им пятерка.
- Ну, а золото?
- Какое золото? Это такое же золото, как я-министр!
- Что же это такое?
- Томпак.
- Что значит томпак?
- Томпак это томпак; не медь, не железо, а томпак...
И, отложив лупу, Гензель, не говоря больше ни слова, принимается за
работу.
Вот эти-то часы молодой путешественник и собирался продать часовщику
в маленьком местечке Т. К часовщику, старому глуховатому человеку с ва-
той в ушах, он вошел довольно развязно, с видом солидного покупателя. И
между Шоломом и старым часовщиком произошел такого рода диалог.
Ш о л о м. Добрый день, господин часовщик! Много у вас хороших часов?
Ч а с о в щ и к. Сколько же часов может понадобиться такому юноше?
Ш о л о м. Одни часы...
Ч а с о в щ и к. Какие часы вам нужны-серебряные, золотые?
Ш о л о м. Золотые я у вас куплю немного погодя. Пока обойдусь сереб-
ряными, только бы шли хорошо.
Ч а с о в щ и к. В этом вы можете не сомневаться! И старый часовщик
выложил перед покупателем с полдюжины новеньких
часов. Шолом остановил свой выбор на одних и дал понять старику, что он,
собственно, хочет произвести с ним обмен, то есть он возьмет у него эти
новые серебряные часы и даст ему взамен свои старые. "Во сколько вы их
оцените?" Старик осмотрел часы Шолома со всех сторон и с минуту раздумы-
вал, покачивая головой. Потом он вынул вату из ушей и переложил ее в об-
ратном порядке, как будто это имело прямое отношение к часам. Лишь про-
делав это, он решился сказать, что может оценить часы Шолома и два руб-
ля. А так как серебряные часы стоят девять рублей, то покупатель, следо-
вательно, должен доплатить всего-навсего семь целковых, и дело сделано.
Покупателю эта комбинация понравилась, и он тут же предложил часовщику
новую комбинацию: пусть возьмет пока у него старые часы и даст за них
два рубля, а через денек-другой он зайдет и выберет себе новые часы...
Но старику последняя комбинация не понравилась. Почему собственно? Так,
потому что он не покупает часов, его дело продавать часы... Тогда Шолом
выдвинул новый проект: он отдаст часы за целковый-кончено! Делает он это
не ради денег, а просто потому, что часы эти опротивели ему, он их ви-
деть не может. Тогда старик заявил, что, если часы ему опротивели, он
может их выбросить на помойку. Покупатель принялся объяснять, что сейчас
он покупку совершить не может, что у него туго с наличными, то есть он
сейчас просто не при деньгах. Часовщик посоветовал ему заглянуть в дру-
гой раз, когда он будет при деньгах. И так несколько раз. Всяк несет
свое. С самого сотворения мира бог, вероятно, не создавал такого нудного
человека, как этот часовщик. Шолом спрятал свои томпаковые часы и попро-
сил старика отложить для него вон те, серебряные. Он, возможно, еще се-
годня зайдет за ними. Ему должны прибыть деньги по почте. Пусть старик
извинит, если он отнял у него время. Старик ответил, что это ничего не
значит, но по его бледному лицу, по сердитому взгляду и по дрожанию его
старческих пальцев видно было, что это все-таки кое-что значит
... Шолом еле нашел дорогу к двери. С щемящим сердцем отправился он
снова на постоялый двор рыжего Берла, моля бога, чтобы он уберег его от
встречи с хозяином. "Этот рыжий,-думал про себя Шолом,-единственный че-
ловек, который догадывается, что я голоден".
67
АНГЕЛ БОЖИЙ В ОБРАЗЕ ЧЕЛОВЕКА
Шолом забирается в местечковую синагогу и изливает свое горе в сле-
зах. - Появляется ангел божий, и счастье вновь улыбается ему. - Он приг-
лашен учителем в деревню и не подозревает, что здесь он найдет счастье
всей своей жизни
Рядом с постоялым двором рыжего Берла находилась местечковая синаго-
га. Туда и забрался на следующее утро герой этой биографии и от нечего
делать стал молиться. Молился он в одиночестве, потому что немногочис-
ленные евреи местечка встали рано утром, помолились сообща и разошлись,
как водится, на поиски заработка. В синагоге остался только служка. Он
был сапожником, а так как работы у него не хватало, то он одновременно
выполнял обязанности синагогального служки. Увидев чужого юношу с мешоч-
ком для филактерий, сапожник-служка подошел к нему и справился, не го-
довщина ли сегодня смерти кого-либо из его близких. Если годовщина, то
он сбегает, чтоб сколотить молитвенный десяток.
- Нет, не годовщина, - успокоил его Шолом, - просто так хочу помо-
литься.
- Ну и молитесь на здоровье! Вот вам молитвенник.
Служка оставил его одного и, усевшись у входа, принялся чинить ка-
кую-то старую обувь.
Давно уже юный герой не молился так усердно и тепло, как в это утро.
В то время он уже далеко отошел от набожности. Это была эпоха просвети-
тельства, когда набожность считалась позором, когда к фанатику относи-
лись хуже, чем к какому-нибудь пропойце, вероятно, еще хуже, чем теперь
относятся к выкресту. Но желание молиться пришло к герою само собой.
Его вдруг охватил религиозный экстаз, и он стал распевать во весь го-
лос, словно кантор, а во время молитвы "Восемнадцать благословений" даже
расплакался и плакал долго, с чувством. А выплакавшись, почувствовал об-
легчение, словно камень свалился с сердца. Чем, собственно, были вызваны
эти рыдания - трудно объяснить. Плакалось само собой, и душа словно омы-
лась в слезах. Возможно, нервы расшатались или же здесь сказался вынуж-
денный пост. Шолом решил сегодня же этот пост прекратить во что бы то ни
стало: хватит голодать! Уложив филактерии, прихватив тросточку, он отп-
равился на постоялый двор и на пороге столкнулся с рыжим Берлом, который
сообщил ему радостную весть: утром у него остановился богатый молодой
человек из соседней деревни. Он, кажется, близкий родственник.
- Чей родственник?
- Ваш родственник. Ну, может, не близкий, но кем-то он вам приходит-
ся. - И недолго думая рыжий Берл взял Шолома за руку, повел в отдельную
комнату, убранную по-барски, и представил молодому человеку, который си-
дел за самоваром и попивал чай.
Молодой человек симпатичной наружности, с добрыми голубыми глазами,
высоким белым лбом и красивой круглой бородкой, вежливо привстал и наз-
вал свое имя-Иошуа Лоев. Он тут же пригласил гостя присесть, кивнув хо-
зяину, чтобы тот подал лишний стакан. Налив ему чаю, молодой человек
подвинул поближе к гостю крендельки, баранки и другую закуску и обратил-
ся к нему с такими словами:
- Хозяин сказал мне, что вы родом из Переяслава, сын Нохума Рабинови-
ча. Если так, то мы с вами в некотором родстве... Пейте чай, прошу вас,
закусывайте!
Никогда в жизни, ни до того, ни после, чай не казался Шолому таким
ароматным и ни одно кушанье-таким вкусным, как эти свежие баранки, крен-
дельки и прочие закуски, быстро исчезнувшие со стола, так что даже для
виду ничего не осталось. Он проглотил все, как голодный гусь, а когда
опомнился и увидел, что, забыв всякие приличия, уничтожил все начисто,
было уже поздно. А молодой человек между тем перечислял родословную, вы-
ясняя их родство:
- У вашего отца есть свойственник Авром-Иошуа. Первая жена этого Ав-
ром-Иошуа приходилась мне теткой, это была сестра моей покойной матери.
Родство у нас, понятно, далекое, но все же родство... Теперь расскажите
мне, откуда и куда вы едете и чем занимаетесь?
Расспросив героя обо всем и узнав, что он приехал сюда, чтобы занять
место учителя, молодой человек спросил, собирается ли юноша оставаться
именно здесь, у богача К., или не прочь проехать немного дальше. Если
ему безразлично, он предложил бы ему поехать к ним в деревню, чтобы за-
ниматься с его сестренкой-отец в состоянии хорошо платить учителю, не
хуже, чем здешний богач, а может быть, и лучше. Тут в разговор вмешался
рыжий Берл: "Я желал бы иметь хоть десятую часть того, чем располагает
Лоев". Затем, не спрашивая Шолома, согласен он или нет, Берл тут же до-
бавил, что парень, конечно, с удовольствием поедет с молодым человеком в
деревню к его отцу, Лоеву, и займет место учителя.
Удивительный человек этот рыжий Берл! Точно его кто-нибудь просит
быть опекуном или по меньшей мере посредником. Он не давал никому слова
вымолвить, говорил все время сам. Шолом был ошеломлен, ушам своим не ве-
рил. Не иначе-это сон или галлюцинация! А может быть, молодой человек -
ангел божий, ниспосланный на землю в образе человека. Однако выказывать
свою радость не позволяло ему самолюбие. Выслушав предложение с притвор-
ным равнодушием и обдумав ответ, он сказал не очень определенно:
- Предложение ваше, быть может, и неплохое... Но дело, видите ли, в
том, что я привез здешнему богачу рекомендательное письмо от моего от-
ца... Что будет, если он...
- На каком языке написано письмо? - перебил его рыжий Берл.
