восточном фронте, нанесли бы тяжелый ущерб нашей мощи. Поэтому
отсутствие ясности в планировании у руководителей люфтваффе
внушало огромную тревогу. Геринг и его сотрудники не разделяли
нашего взгляда на эту проблему, поэтому существовала большая
неразбериха в графиках выпуска бомбардировщиков и истребителей.
В качестве примера тех трудностей, с которыми мы сталки-
вались, когда нам было необходимо, чтобы начальство бесприст-
расстно выслушало нашу реалистичную информацию, стоит привести
следующий случай: в начале 1942 г. под моим руководством был
подготовлен всеобъемлющий доклад на основе нашей секретной ин-
формации об американской военной промышленности, в особен-
ности, об общем выпуске стали и строительстве военоно-воздуш-
ных сил Соединенных Штатов. Подготовка этого доклада заняла
почти два месяца, все детали в нем были проработаны ведущими
экономистами. Информация была очень полной и объективной.
Поступила она из очень надежных источников. Гейдриха она
просто поразила, и я никогда не забуду его удивления, когда,
просматривая его, он наткнулся на такие цифры, как "общий вы-
пуск стали - от 85 до 90 миллионов тонн." Он показал доклад
Герингу и Гитлеру, которые изучили его самым тщательным обра-
зом и затем обсудили. Самым неприятным во всей этой истории
был разговор, состоявшийся у меня с Герингом. Рейхсмаршал не
кричал- он говорил короткими, вескими фразами. Презрительно
посмотрев на меня, он вложил доклад мне в руку и сказал: "Все,
что вы написали - полная чепуха. Вам следует обратиться к пси-
хиатру, чтобы он проверил ваше душевное состояние."
На этом его разговор со мной был закончен. Гейдрих задер-
жался у Геринга чуть больше, и когда он, наконец, вышел, то
был весьма зол. Но он никогда не использовал этот случай про-
тив меня. Через несколько месяцев я услышал от Гиммлера, что
под влиянием Геринга, Гитлер сильно разозлился после прочтения
доклада. Он раскритиковал его как заумный и написанный с
единственной целью - продемонстрировать самомнение автора и
добавил, что не верит ни единому слову из него.
Позднее, во время Нюрнбергского процесса, я занимал каме-
ру через коридор от Геринга. Я видел его каждый день и мог пе-
рекинуться с ним несколькими словами. До этого я не слышал от
него ни слова похвалы. Обращаясь из своей камеры ко мне, он
громко сказал: "Что ж, оказывается, то, что вы говорили -
вовсе не чепуха." Я сразу же понял, что он имеет в виду. В
один из дней мне позвонил Гейдрих и попросил подготовиться к
отчету у Гиммлера по вопросу контрразведывательной работы про-
тив России. Когда мы приехали, Гиммлер начал с того, что
рассказал о длинном разговоре, который у него в этот день
состоялся с фюрером и в котором была затронута целая серия
проблем, связанных с предстоящей кампанией. "С вами, Гейдрих,
я хотел бы обсудить несколько вопросов наедине. Для вас, Шел-
ленберг, у меня две особых проблемы. Во-первых, фюрер предпо-
лагает объявить о начале наступления в обращении к германскому
народу. К этому обращению должны прилагаться доклад ОКВ, а
также, возможно, министерства иностранных дел, и, кроме того,
подобно тому, как в начале кампании против запада сюда же был
включен доклад министра внутренних дел, фюрер теперь желает
подобного доклада от меня, как главы германской полиции. В
предыдущем случае доклад оказался очень впечатляющим, и он хо-
чет иметь доклад того же типа о подрывной деятельности Комин-
терна. К сожалению, в нашем распоряжении всего лишь двадцать
четыре часа. Я понимаю, Шелленберг, что вы не волшебник, но
постарайтесь сделать все, что в ваших силах. Гейдрих проследит
за тем, чтобы вас немедленно обеспечивали всем, что вам потре-
буется. Так что не теряйте времени."
Это было первое задание.
Второе: в своем обращении фюрер хочет упомянуть о деле
Хория Сима в Румынии. <$F Прим. издателя: Хория сима возглав-
лял в Германии изветсную фашистскую организацию "Железная гва-
ридия." В 1940 году Гейдрих помог ему организовать заговор
против маршала Антонеску, румынского диктатора. Заговор прова-
лился, а Сима был арестован, но в качества акта милосердия со
стороны Антонеску, он был передан германским властям и интер-
нирвоан в Германии. Эта сомнительная ситуация повергла Гитлера
в замешательство, так как планировавшееся вторжение в Со-
ветский Союз требовало укрепления связей между Германией и Ру-
мынией Антонеску. Эти чувства замешательства и негодования,
возникшие у Гитлера в отношении Гиммлера и Гейдриха, которыми
он считал ответсвенными за случившееся, ожили и усились, когда
в конце 1942 года Симе удалось бежать в Италию, и гестапо в
течении некоторого времени не могло напасть на его след. Поло-
жение усугубилось тем, что гестапо, надеясь вскоре схватить
Симу, доложило о его побеге Гитлеру лишь через две недели. Это
укрепило Гитлера в его подозрениях и, с точки зрения Шеллен-
берга, оказало решающее влияние на его собственный план сверг-
нуть Риббентропа с помощью Гиммлера и, таким образом, подгото-
вить почву для его плана "умиротворения".> Вы знаете, - он по-
вернулся к Гейдриху, что это весьма щекотливая тема для нас.
Стоит мне пытаться отговорить фюрера или нет?
Гейдрих сказал, что он считает упоминание о Хория Сима
совершенно излишним. "Какой в этом смысл? - спросил он, - ка-
ким образом фюрер собирается использовать это против России?"
Они молча посмотрели друг на друга, затем повернулись ко
мне, желая узнать мое мнение. "В данный момент, - сказал я, -
когда наши румынские союзники готовы перейти к активным
действиям на нашем южном фланге, фюрер, по видимому, хочет за-
верить маршала Антонеску, что подобные попытки, направленные
на свержение его правительства, больше не повторятся. Возмож-
но, он хочет вырвать эту темную страницу из истории наших от-
ношений, и нет сомнений, что все это происшествие будет от-
несено на счет советских происков. Это дело должно стать хоро-
шо известным румынской публике. Я не помню, действительно ил в
нем принимали участие коммунистические силы или нет, но указа-
ние фюрера будет эффективно лишь в том случае, если мы сумеем
доказать факт их участия."
Гиммлер отпустил меня, так и не придя к какому-то опреде-
ленному решению. Когда я вышел, я начал прикидывать, как мне
лучше выполнить это задание. МОе управление располагало боль-
шинством данных, которые могли мне понадобиться, но я решил
обратиться за помощью к Мюллеру, который сразу же приказал
своим начальникам отделов предоставить в мое распоряжение все
необходимые документы.
День уже клонился к концу, когда я вернулся в свой каби-
нет. Я отдал необходимые распоряжения, и в течении полутора
часов на мой стол сыпались досье и документы. Я сидел перед
огромной кучей бумаги, и мне потребовалось какое-то время,
прежде чем я смог собраться с мужеством и приступить к работе.
Но уже к позднему вечеру я отобрал наиболее важные материалы,
которые затем взял с собой домой, чтобы там поработать над ни-
ми в тишине и спокойствии.
И Гиммлер и Гейдрих по нескольку раз звонили мне в тече-
нии этой ночи. (Оба они знали совершенно точно, когда я ушел
из своего кабинета, и где меня можно найти в любой момент вре-
мени.) Гиммлер заставлял меня нервничать. Как только Гитлер
задавал ему какой-нибудь вопрос или просто что-то говорил ему,
он тут же бежал к телефону и обрушивал на меня град вопросов и
советов: "Шелленберг, фюрер хочет, чтобы это было сделано
так... и не вдавайтесь в детали слишком глубоко, просто опиши-
те методы работы русской секретной службы..." и т.д. (Я упоми-
наю об этом лишь для того, чтобы показать, к каким крайностям
может привести централизация тоталитарной системы.)
К счастью, я был хорошо знаком с большинством материалов.
Поэтому мне удалось закончить эту работу за то короткое время,
которое мне было отпущено. Доклад был принят без каких-либо
изменений, и обращение Гитлера к германскому народу было опуб-
ликовано 22 июня 1941 г., заканчиваясь следующими роковыми
словами:
"Народ Германии, в этот самый момент происходит передви-
жение войск, которое по своему размаху и объему превосходит
все, что когда либо видел мир."
На большие трудности натолкнулись наши попытки скрыть мо-
билизацию от русских. Эти трудности не в последнюю очередь бы-
ли обусловлены непрекращающимися спорами между ведомствами
Мюллера и Канариса по поводу деятельности в польско-русских
приграничных районах украинских национальных лидеров Мельника
и Бандеры. Военная секретная служба, естественно, хотела
воспользоваться услугами групп украинского меньшинства, но
Мюллер возражал, считая, что эти националистические лидеры
преследуют свои собственные политические цели в недопустимой
манере, и что это вызывает широкое недовольство среди польско-
го населения. Я старался держаться в стороне от этих споров, в
особенности из-за того, что совещания, на которых они проходи-
ли, были очень длинными и желчными.
Как раз в это время вскрылись вопиющие факты в деятель-
ности зарубежной политической информационной службы (АМТ VI).
В результате мер, принятых Гейдрихом, многие сотрудники были
подвергнуты дисциплинарному взысканию, и даже поговаривали о
том, что против некоторых из них будут возбуждены уголовные
дела. Последовавшие безжалостные репрессии показали, чего мож-
но ожидать мне, если я когда-нибудь дам такой повод.
Профессиональные промахи сотрудников управления были го-
раздо более серьезными, чем их личная распущенность, но даже
самые жесткие карательные меры вряд ли смогли бы способство-
вать улучшению результатов. Я был более чем когда-либо уверен,
что эффекта можно добиться только случае полной перестройки
управления. Но в этом случае этим пришлось бы заниматься в се-
редине войны и, так сказать, под наблюдением вражеских
спецслужб, под руководством начальства, которое не имело ни
малейшего понятия о нуждах секретной службы, что, естественно
не могло облегчить поставленную задачу.
Интересно, что именно в это время Мюллер предпринял пер-
вый открытый выпад против самого существования этой организа-
ции. Он убеждал Гейдриха полностью распустить АМТ VI, отка-
заться от заграничной секретной службы, действующей в качестве
самостоятельного подразделения, а вместо этого сконцентриро-
вать усилия на "Службе наблюдения за противником" в составе
АМТ IV - управления, которое возглавлял сам Мюллер.
В тот вечер Гейдрих приказал мне сделать ему отчет. Он
повторил для меня план, предложенный Мюллером и добавил с сар-
казмом: "И все-таки, он всего лишь ограниченный полицейский
чиновник." Он попросил меня обдумать эту проблему очень тща-
тельно и затем продолжил: "Теперь я пришел к определенному ре-
шению: после того как начнется русская кампания, я собираюсь
назначить вас заместителем начальника АМТ IV, а затем, через
две недели, сделаю вас начальником. Это новое для вас назначе-
ние - возможно, самое трудное из тех, с которыми вы до сих пор
сталкивались. Поэтому я дам вам время очень внимательно все
обдумать, и когда вы закончите, мы проведем вечер в моем охот-
ничьем домике, где сможем обсудить этот вопрос спокойно и тща-
тельно."
Он поднялся и очень торжественно протянул мне руку. Я вы-
шел из кабинета с бьющимся сердцем. С одной стороны, я был
очень счастлив получить, наконец, назначение, которого я ждал
так долго. С другой - я был несколько угнетен, что причиной
его послужил столь прискорбный провал. С самого начала я по-
чувствовал возложенную на меня колоссальную ответственность. Я
был готов принять ее на себя, и, видимо, понятно, что несмотря
на мою перезагруженность работой, новая задача взволновала ме-
