сотрудников. Он благосклонно поздоровался со мной, затем отвел
меня в сторону. "У вас будет очень много работы в течении
несколько следующих недель", - сказал он. Я весьма сухо отве-
тил: "Это не будет для меня чем-то новым, господин рейхсфю-
рер." Гиммлер засмеялся: "Что ж, Гейдрих наметил для вас много
дел."
За обедом Гейдрих обсуждал многие проблемы, связанные с
Балканами, среди них вопрос о связи с различными немецкими
частями. И предложил обсудить это с представителями вермахта.
Затем он заговорил о русской кампании. Насколько я помню, он
сказал что-то вроде этого:
"Вы были правы - фюреру не удалось добиться удовлетвори-
тельного решения военной и политической проблемы Британии. Те-
перь он считает - после того, как наше воздушное наступление
закончилось более или менее полным провалом - что Британия мо-
жет ускорить свое перевооружение с британской помощью. Поэтому
он торопит со строительством нашего подводного флота. Его цель
- настолько усилить нашу подводную мощь, чтобы отбить у амери-
канцев всякую охоту когда-либо активно вступать войну, так как
он понимает всю опасность тесного сотрудничества США и Вели-
кобритании.
Однако он считает, что хотя Франко и отказался активно
поддерживать нас, мы полностью господствуем на континенте и
можем управлять им по меньшей мере полтора года, прежде чем
западные союзники предпримут решительные военные действия в
виде вторжения. Поэтому очень важно, чтобы мы максимально
использовали этот период, и фюрер считает, что сейчас мы можем
атаковать Россию, не подвергая себя опасности оказаться вовле-
ченными в войну на два фронта. Но если мы не используем это
время должным образом, тогда нам придется считаться с неизбеж-
ностью вторжения с запада, а Россия тем временем настолько
усилится, что мы будемне в состоянии защищаться, если она на-
падет на нас. Россия проводит такие гигантские приготовления,
что в любой момент Сталин может воспользоваться любыми
действиями наших войск в Африке или на западе; а это значит,
что он сможет предупредить все будущие действия, которые мы
можем запланировать против него. Поэтому сейчас самое время
для решительных действий.
Фюрер убежден, что суммарная мощь вермахта столь огромна,
что битва с Россией может быть выиграна, а Россия - завоевана
в течении того времени, которым мы располагаем. Но Германии
придется полагаться исключительно на ее собственные ресурсы,
так как фюрер убежден, что англичане с их душами мелких лавоч-
ников не обладают достаточной дальновидностью, чтобы осознать
русскую опасность. Претензии России к Финляндии, Болгарии и
Румынии, а также их последние политические интриги в Югославии
демонстрируют, что Сталин будет готов вступить с нами в битву.
Для любого, кто надеется сохранить новую Европу, ясно,
что конфликт с Советским Союзом неизбежен, он начнется раньше
или позже. Поэтому лучше отвести опасность сейчас, пока мы мо-
жем расчитывать на свою мощь. Генеральный штаб полностью уве-
рен в успехе. Они считают, что мы должны ударить по противни-
ку, пока он еще не готов к действию. Элемент внезапности будет
настолько велик, что кампания может быть успешно завершена са-
мое позднее к Рождеству 1941 г.
Фюрер хорошо осознает все значение и весомость этого ре-
шения, и поэтому он не хочет, чтобы даже самые небольшие под-
разделения наших вооруженных сил оставались незадействованны-
ми. Он не только разрешил, но и настоял на том, чтобы были
использованы все подразделения полиции безопасности и граж-
данской (криминальной) полиции. Эти подразделения будут подчи-
няться командующими армией. Они будут использоваться главным
образом в тылу, но так же и на фронте. Фюрер хочет этого, по-
тому что он хочет, чтобы полиция безопасности и служба безо-
пасности защищали нас от соботажа и шпионажа, а также охраняли
важных лиц и архивы, то есть занимались общими проблемами бе-
зопасности в тылу. Особенно большое значение он придает так
назывемым "Роллбанам". (Это были специально построенные авто-
магистрали для тяжелого транспорта дальнего следования, по ко-
торым части снабжения продвигались по огромным малонаселенным
русским равнинам.) "Ожидается, что операции будут развиваться
достаточно быстро благодаря большому числу моторизированных
частей, в связи с чем части полиции безопасности также должны
быть моторизировнаы, чтобы они могли активно действовать как в
тылу, так и на фронте. Все это было тщательно обсуждено с фю-
рером, и он лично распорядился, чтобы эти планы были выполне-
ны. Это необычная операция, поэтому все технические аспекты
должны быть детально обсуждены с начальником квартир-
мейстерской службы. Фюрер высказал еще одну мысль, с которой я
целиком согласен: впервые эти специальные части будут за-
действованы на фронте, каждый их член получит возможность про-
явить себя и заслужить награду. Это окончательно рассеет лож-
ное убеждение, будто бы сотрудники исполнительных (администра-
тивных? карательных?) управлений - трусы, окопавшиеся на безо-
пасных должностях вдали от линии фронта. Это крайне важно, по-
тому что это усилит наши позиции относительно вермахта и будет
иметь благоприятный эффект в кадровом и финансовом отношении.
Обсуждение этого вопроса с армией идет с марта, перегово-
ры с ОКВ (Верховным командованием вооруженных сил) вел Мюллер.
У него уже состоялись беседы с начальником квартирмейстерской
службы и его штабом. Но Мюллер ужасно неуклюж в делах такого
рода. Он не способен найти нужное слово, и в своей типично ба-
варской бестолковой манере он становится очень упрямым, когда
дело касается второстепенных деталей. Наконец, он попросту об-
ращаетяс со своим собеседником как с прусской свиньей. Это,
конечно же, возмутительно. Вагнер был совершенно прав, когда
пожаловался мне на Мюллера. Поэтому я уже сообщил Мюллеру, что
он должен быть отозван с переговоров. Он пришлет вам все от-
носящиеся к делу документы сегодня днем. Я уже говорил о вас с
Вагнером и сказал ему, что, хотя вы и очень молоды, я абмолют-
но уверен, что он найдет вашу манеру вести переговоры более
способствующей достижению положительного результата. Завтра он
лично примет вас и начнет прорабатывать с вами весь этот воп-
рос."
Здесь я впервые прервал Гейдриха, чтобы спросить его, ка-
кие главные интересы я должен обеспечить.
В своем ответе он обрисовал стоящую предо мной проблему,
которая в упрошенном виде сводилась к старой истории ревности
и антогонизма между армией и СС. Моя работа заключалась в вы-
работке компромисса с генералом Вагнером в отношении каналов
связей и взаимоотношений командования гражданских и военных
начальников, проблем транспорта, снабжения горючим и других
необходимых деталей. Необходимо было в кратчайшие сроки при-
нять рабочее решение, которое удовлетворяло бы обе стороны.
В должный срок результат был достигнут, и Гейдрих, каза-
лось, был весьма доволен.
С этого момента развитие событий стало стремительным.Под-
готовка такой кампании, мобилизация такого огромного числа лю-
дей и таких количеств материалов требовало невероятной энергии
о всех тех, кто имел отношение к работе по организации и пла-
нированию. Тот, кому не удалось пережить дни, подобные этим,
не может даже представить себе, как много требовалось от каж-
дого из нас. Особенно это было справедливо в отношении моей
работы в качестве главы управления контрразведки. Для нас вой-
на с Россией уже началась, и на фронте секретной службы уже
шли бои. Одним из принципов нашей работы было как можно больше
сохранить неослабное наблюдение за раскрытыми нами шпионскими
организациями, чтобы мы смогли проникнуть в них еще до того,
как начнутся настоящие сражения. Для нас было жизненно важно
скрыть от иностранной разведки нашу лихорадочную мобилизациоо-
ную активность. Я приказал своим сотрудникам провести превен-
тивную акцию - массовые аресты подозреваемых. Эти меры были
осуществлены в сотрудничестве а абвером Канариса и другими ве-
домствами вермахта, при этом особое внимание было уделено
высоко "чувствительным" участкам, таким как железнодорожные
сортировочные участки и пограничные посты.
Если раньше я откладывал аресты особо важных русских шпи-
онских групп, то дальше тянуть с этим было нельзя. Теперь было
жизненно необходимо перекрыть все каналы информации. Однако
одну или две из этих групп мы по прежнему использовали для
снабжения русских дезинформацией, подготовленной вермахтом.
Нам удалось передать им фальшивые материалы о возобновлении
подготовки к опреации "Московский лев" - вторжение в Британию.
Было очень важно, чтобы Кремль давал ошибочную оценку полити-
ческой ситуации, и принимаемые меры безусловно внесли свой
вклад в то, что их застали врасплох. Например, русские пехот-
ные батальоны в крепости Брест-Литовск все еще маршировали со
своими оркестрами даже днем 21 июня.
Канарис нервничал все больше. И он, и Гейдрих испытывали
постоянное давление Гитлера, требовавшего все новых материалов
о состоянии русской обороны и советских вооруженных сил. Гит-
лер изучал их отчеты во всех деталях. Несколько раз он жало-
вался Гиммлеру на Канариса. "Абвер всегда посылает мне пачку
частных, совершенно бессистемных донесений. Конечно, они
представляют материалы огромной важности и исходят из самых
надежных источников, но мне приходится самому разбираться с
ними. Это неправильно, и я хочу, чтобы вы проинструктировали
своих сотрудников, что они должны выполнять свою работу совер-
шенно по-иному."
Это я слышал много раз, вплоть до конца 1944 г., когда,
наконец, Гиммлер сообщил мне, что Гитлер вполне удовлетворен
нашей системой работы.
Несмотря на все происходящее, Канарис и я по-прежнему
продолжали совершать наши совместные утренние прогулки верхом
хотя два или три раза в неделю. И хотя мы договорились не го-
ворить о делах, мы не могли избежать перехода к темам, связан-
ным с нашей работой. Канариса ужасно тревожила приближающаяся
кампания. Он в самых крепких выражениях критиковал руководство
вермахта, которое несмотря на свои специальные знания, было
достаточно безответственным и глупым, чтобы поддерживать
взгляды человека вроде Гитлера, считавшего, что мы будем в
состоянии закончить русскую кампанию в течении трех месяцев.
Он говорил, что не будет участвовать в этом и не понимает, как
генерал фон Браухич, Гальдер, Кейтель и Йодль могут быть
настолько самовлюбленными, настолько нереалистичными и
настолько антимистичными. Но любые возражения были бесполезны-
ми; он и так уже стал непопулярным из-за своих бесконечных
предубеждений. Всего несколькими днями раньше Кейтель сказал
ему: "Мой дорогой Канарис, Может, вы что-то и понимаете в аб-
вере, но вы принадлежите к флоту; вам не стоит пытаться учить
нас стратегическому и политическому планированию." Когда Кана-
рис повторял такие высказывания, он обычно осаживал свою ло-
шадь, смотрел на меня широко раскрытыми глазами и произносил
очень серьезно: "Не кажется ли вам, что это было бы весьма ко-
мично, если бы не было настолько серьезно?"
Темой, к которой мы постоянно возвращались в наших разго-
ворах, были Соединенные Штаты и их индустриальная мощь, осо-
бенно выпуск ими самолетов и кораблестроение. Похоже, что этот
вопрос был решающим, поскольку он определял продолжительность
времени, отведенного нам до того, как возникла бы реальная уг-
роза войны на два фронта. Канарис и я сходились в том, что
если бы вся производительная мощь Америки встала на сторону
Великобритании, это, без сомнения привело бы к вторжению на
континент. Наземным операциям, безусловно, предшествовали бы
массированные воздушные налеты, которые, в случае ухучшения на
