Тереза продолжала жить, как будто ничего не произошло. Она ходила в
город за покупками и делала все, как и прежде. Каждый вечер она ужинала
вместе с отцом и матерью, читала или шила. Она словно окружила себя
невидимой крепостью, куда твердо решила никого не впускать. "Теперь ни
один мужчина не захочет больше взглянуть на меня. Никогда".
Внешне казалось, что у Терезы все замечательно. Душой же она
пребывала в бездне отчаянного одиночества. Даже в окружении людей она
словно сидела совсем одна в пустой комнате одинокого дома в одиноком мире.
Прошло немногим более года с тех пор, как Рауль оставил Терезу. Ее
отец собирался в Авилу.
- У меня там есть дела, - сказал он Терезе, - но потом я освобожусь.
Почему бы тебе не поехать со мной? Авила - очаровательный город. Тебе
будет полезно на некоторое время уехать отсюда.
- Нет, спасибо, папа.
Посмотрев на жену, он вздохнул.
- Ну что ж, хорошо.
В гостиную вошел слуга.
- Прошу прощения, мадемуазель де Фосс. Только что принесли письмо для
вас.
Тереза еще не успела распечатать конверт, как ее охватило смутное
дурное предчувствие.
В письме было написано:
"Тереза, милая моя Тереза.
Бог свидетель, я не вправе называть тебя "милой" после той подлости,
которую совершил по отношению к тебе. Клянусь искупить свою вину, даже
если на это понадобится вся моя жизнь. Не знаю, с чего начать.
Моник сбежала, оставив меня с нашей двухмесячной дочуркой. Честно
говоря, я вздохнул с облегчением. Должен признаться, что с того дня, как я
ушел от тебя, моя жизнь превратилась в ад. Я сам никогда не смогу понять,
почему я так поступил. Я словно оказался во власти каких-то волшебных чар
Моник, понимая при этом с самого начала, что совершаю страшную ошибку. Я
всегда любил только тебя. Теперь я понимаю, что смогу обрести счастье лишь
рядом с тобой. К тому времени, как ты получишь это письмо, я буду на пути
к тебе.
Я люблю и всегда любил тебя, Тереза. Ради всей нашей с тобой жизни я
прошу твоего прощения. Я хочу..."
Она не могла больше читать. Мысль о том, что ей вновь предстоит
увидеть Рауля с ребенком - ребенком его и Моник, - казалась ей
непостижимой, оскорбительной.
В истерике швырнув письмо, она закричала:
- Я должна уехать отсюда. Сегодня. Сейчас же. Пожалуйста... Прошу!
Родители были не в состоянии ее успокоить.
- Раз Рауль приедет сюда, - сказал отец, - тебе, по крайней мере,
стоит поговорить с ним.
- Нет! Я убью его, как только увижу. - Вся в слезах, она схватила
отца за руки. - Возьми меня с собой, - взмолилась она.
Она готова была ехать куда угодно, лишь бы сбежать отсюда.
И тем же вечером Тереза с отцом отправилась в Авилу.
Отец Терезы был убит горем дочери. По натуре он не был жалостливым
человеком, но за последний год он проникся к Терезе уважением, восхищаясь
ее стойкостью. Она с достоинством встречала взгляды горожан и никогда не
жаловалась. Он чувствовал себя беспомощным, неспособным облегчить ее
страдания.
Помня о том утешении, которое Тереза когда-то находила в церкви, он
сказал ей по приезде в Авилу:
- Местный священник отец Беррендо - мой старый друг. Может, он как-то
поможет тебе. Поговори с ним.
- Нет.
Она больше не хотела иметь никаких отношений с Господом.
Тереза оставалась в одиночестве в гостиничном номере, пока отец
занимался делами. Когда он возвращался, она все так же сидела на стуле,
безучастно глядя на стену.
- Прошу тебя, Тереза, поговори с отцом Беррендо.
- Нет.
Он был в отчаянии. Она не желала выходить из номера и отказывалась
возвращаться в Эз.
Священник сам пришел к Терезе, это было последней надеждой.
- Ваш отец говорит, что раньше вы регулярно ходили в церковь.
Тереза посмотрела в глаза тщедушному священнику и холодно ответила:
- Церковь меня больше не интересует. Ей нечего предложить мне.
- У церкви есть что предложить любому, дитя мое, - с улыбкой сказал
отец Беррендо. - Церковь дарит нам надежду и мечты...
- Я уже сыта мечтами. С меня хватит.
Взяв ее руки своими тонкими пальцами, он обратил внимание на белые
шрамы, оставленные бритвой на ее запястьях, словно давние поблекшие
воспоминания.
- Господь не верит этому. Поговори с Ним, и Он сам скажет тебе.
Тереза продолжала сидеть, уставившись на стену, и, казалось, даже не
заметила, когда священник вышел из комнаты.
На следующее утро Тереза вошла в прохладу церковных сводов и почти
сразу же почувствовала, как на нее нахлынуло знакомое, давно забытое
чувство умиротворения. В последний раз она приходила в церковь, чтобы
послать Господу свои проклятия. Ее переполнило чувство глубокого стыда. Ее
подвела собственная слабость, Господь не предавал ее.
- Прости меня, - прошептала она. - Я грешна. Я жила с ненавистью в
сердце. Помоги мне. Прошу Тебя, помоги мне.
Подняв глаза, она увидела отца Беррендо. Когда Тереза закончила
молиться, он отвел ее в свой кабинет за ризницей.
- Не знаю, что мне делать, падре. Я больше ни во что не верю. Я
утратила веру.
Ее голос был полон отчаяния.
- А верила ли ты раньше?
- Да. Очень.
- Тогда ты и сейчас веришь, дитя мое. Вера неизменна. Преходящим
является все остальное.
В тот день они проговорили несколько часов.
Тереза вернулась в гостиницу к вечеру.
- Мне нужно возвращаться в Эз, - сказал ей отец. - Ты готова ехать?
- Нет, папа. Позволь мне ненадолго остаться здесь.
Он помедлил.
- С тобой будет все в порядке?
- Да, папа. Обещаю тебе.
После этого Тереза и отец Беррендо встречались ежедневно. Священник
всем сердцем полюбил Терезу. За некрасивой внешностью этой полной женщины
он видел ее прекрасную несчастную душу. Они говорили о Боге, о мироздании,
о смысле жизни, и медленно, почти помимо своей воли, Тереза вновь начала
обретать покой. Как-то отец Беррендо сказал то, что нашло отклик в ее
душе.
- Дитя мое, если ты разуверилась в этом мире, поверь в другой мир.
Поверь в мир, где тебя ждет Иисус.
И впервые со дня ее несостоявшегося венчания Тереза вновь
почувствовала умиротворение. Церковь, как и прежде, стала ее убежищем. Но
надо было думать о будущем.
- Мне некуда пойти.
- Ты могла бы вернуться домой.
- Нет. Я бы никогда не смогла вернуться, не смогла бы встретиться с
Раулем. Не знаю, что мне делать. Я хочу спрятаться, а спрятаться негде.
Отец Беррендо долго молчал, затем наконец сказал:
- Ты могла бы остаться здесь.
Несколько озадаченная, она обвела глазами комнату.
- Здесь?
- Неподалеку отсюда есть цистерцианский монастырь. - Слегка подавшись
вперед, он продолжал. - Я расскажу тебе о нем. Это - особый мир, обитатели
которого посвятили свою жизнь Господу. Это место, где царят тишина и
покой.
Тереза почувствовала воодушевление.
- Это прекрасно.
- Но я должен предупредить тебя. В монастыре действует один из самых
строгих уставов в мире. Те, кого туда принимают, дают обет безбрачия,
молчания и послушания. Пришедшие в монастырь остаются там навсегда.
Эти слова привели Терезу в трепет.
- У меня никогда не возникнет желание покинуть монастырь. Это то, что
я искала, падре. Я презираю мир, в котором живу.
Но отца Беррендо все еще не оставляло беспокойство. Он знал, что
Терезу ожидает жизнь, совершенно непохожая на ту, которой она жила все это
время.
- Оттуда нельзя будет вернуться.
- Я не захочу возвращаться.
На следующий день рано утром отец Беррендо отвел Терезу в монастырь
познакомить с преподобной матерью Бетиной. Он ушел, оставив их вдвоем.
Только переступив порог монастыря, Тереза уже не сомневалась.
"Наконец-то, - ликовала ее душа. - Наконец".
После беседы с настоятельницей она сразу же позвонила матери с отцом.
- Я так волновалась, - сказала мать. - Когда ты вернешься домой?
- Я уже дома.
Обряд посвящения совершал епископ Авилы.
- Господь, Создатель наш, пошли благословение рабе Твоей, дабы
укрепить ее в святой добродетели и сохранить ее веру и преданность Тебе.
- Я отрекаюсь от царства мира сего и всех мирских радостей ради любви
Господа нашего, Иисуса Христа, - отвечала Тереза.
Епископ осенил ее крестом.
- Обручаю тебя с Иисусом Христом, сыном Отца Всевышнего. Скрепляю
печатью Духа Святого этот союз и объявляю тебя Невестой Господа. И
Царствие Небесное обретешь ты преданностью своею Господу во веки веков. -
Епископ поднялся. - Боже, Отец Всемогущий, Создатель наш, соблаговоливший
избрать тебя невестой, подобно Пресвятой Марии, Матери Господа Нашего,
Иисуса Христа - ad beatae Mariae, matris Domini nostri, Jesu Christi,
consortium - да святится имя Твое. Перед лицом Господа и ангелов Его
благословляю тебя хранить чистоту, целомудрие, терпение для исполнения
предназначения твоего, любви к Господу и добродетели, ибо ждет тебя
великая награда на небесах - в вечном Царстве Христа, Господа Нашего. Да
укрепит Господь силы твои, когда они иссякнут, да утешит он тебя и
руководит помыслами твоими благими, да наставит тебя Господь на путь
истинный. Аминь.
И вот теперь, тридцать лет спустя, лежа в лесу и глядя на
поднимающееся над горизонтом солнце, сестра Тереза думала: "А ведь я
пришла в монастырь совсем не потому, что стремилась к Господу. Я
стремилась уйти от этого мира. И Господь все прочел в моем сердце".
Ей было шестьдесят, и последние тридцать лет были самыми счастливыми
в ее жизни. И вдруг неожиданно она вновь очутилась в мире, от которого
бежала. С ее рассудком стало происходить что-то неладное.
Она утратила ощущение реальности. Прошлое и настоящее странным
образом переплелись. "Почему это со мной происходит? Что Господь уготовил
мне?"
13
Поход казался сестре Миган увлекательным путешествием. С
поразительной для нее самой быстротой она привыкла к окружавшим ее новым
видам и звукам.
Ее спутники казались ей очаровательными. Ампаро Хирон была сильной
женщиной. Ни в чем не уступавшая двум мужчинам, она вместе с тем была
очень женственной.
Феликс Карпио - рослый, с рыжеватой бородой и шрамом - выглядел
дружелюбным и приветливым.
Но для Миган самой яркой личностью из них был Хайме Миро. В нем
чувствовалась какая-то непреодолимая сила, непоколебимая вера в свои
убеждения, сродни той, что была у монахинь в монастыре.
Когда их путешествие только началось, Хайме, Ампаро и Феликс несли на
плечах спальные мешки и винтовки.
- Дайте мне понести какой-нибудь из мешков, - предложила Миган.
Хайме Миро удивленно посмотрел на нее.
- Хорошо, сестра, - пожав плечами, ответил он и протянул ей мешок.
Он оказался тяжелее, чем Миган предполагала, но она не жаловалась.
"Пока мы вместе, я буду разделять с ними все тяготы".
Миган казалось, что они шли уже целую вечность, спотыкаясь в темноте,
натыкаясь на ветви, царапаясь о кустарник, искусанные насекомыми,
сопровождаемые лишь светом луны, указывавшей им путь.
"Кто они? - думала Миган. - Почему их преследуют?" И поскольку Миган
с монахинями тоже преследовали, она чувствовала что-то очень схожее,
сближающее ее с этими людьми.
Они почти не разговаривали, но время от времени перебрасывались
какими-то загадочными фразами.
- В Вальядолиде все готово?
- Да, Хайме. Рубио с Томасом встретят нас возле банка во время боя
быков.
- Хорошо. Передайте Ларго Кортесу, чтобы ждал нас. Но не называйте
