базовом языке: ~Садись. Жди~.
Дункан отыскал стул возле стены и, усевшись, стал слушать. Ему
хотелось узнать, почему его вызвали на это совещание, почему Ставрос
решил использовать его в этом устроенном явно для Хулага спектакле.
Дункан плохо знал язык регулов, поэтому он мало что смог разобрать из
слов бая, а ответов Ставроса вообще не понял. С того места, где он си-
дел, Дункану был хорошо виден дисплей старика, но ему удалось прочи-
тать лишь несколько слов, написанных замысловатыми иероглифами - сами
регулы почти никогда не использовали их: для них в этом не было нужды.
Регулу достаточно было один раз услышать что-либо, и он уже
никогда это не забывал, независимо от сложности. Бумага им не требова-
лась. Свои записи они обычно надиктовывали на пленку, распечатывая их
лишь в том случае, когда считалось, что те будут необходимы в течение
очень долгого периода времени.
Услышав свое имя и фразу ~освобожден от обязанностей~, Дункан
замер. Он сидел тихо, вцепившись руками в края массивного стула, пока
два дипломата обменивались бесконечными любезностями. Наконец Хулаг
собрался уезжать.
Тележка бая развернулась. Хулаг снова одарил его своей фальши-
вой улыбкой.- Славный денек, юноша,- сказал он.
У Дункана хватило ума подняться и поклониться, как подобало
поступить юноше по отношению к старшему; и тележка умчалась в открытую
дверь, оставив его сжимающим кулаки и глядящим на Ставроса.
- Садись,- сказал Ставрос.
Дверь закрылась. Дункан пододвинул стул к тележке старика. Ок-
на потемнели, отрезая их от внешнего мира. Осталось лишь комнатное ос-
вещение.
- Мои поздравления,- произнес Ставрос.- Ты - великолепный ак-
тер!
- Меня переведут? - прямо спросил Дункан, вызвав недовольный
блеск в глазах Ставроса. Дункан сразу же пожалел об этом - ведь Став-
рос мог подумать, что он вот-вот сорвется, а Дункану вовсе не хоте-
лось, чтобы у старика появились подобные мысли.
- Терпение,- посоветовал ему Ставрос. Затем он вызвал секрета-
ря в приемной, велев никого не впускать, и лишь тогда, вздохнув, поз-
волил себе расслабиться, по-прежнему пристально наблюдая за Дунканом.-
Мне удалось уговорить Хулага,- заговорил Ставрос,- не снимать с тебя
голову. Я сказал ему, что от пережитого тобой в пустыне твой рассудок
помутился. Такое оправдание Хулага, похоже, устроило: это позволяет
ему считать свою гордость не задетой. Теперь он согласен терпеть твое
присутствие, хотя это ему и не нравится.
- Этот регул,- сказал Дункан, упорно продолжая твердить свое,
хотя это уже стоило ему карьеры,- уничтожил целую расу. Даже если он
сам не нажимал кнопку, он приказал это сделать кому-то. Я представил
вам свои выводы о событиях той ночи. Вы знаете, что я говорю правду.
Вы знаете это.
- Официально,- проговорил Ставрос,- я не знаю. Дункан, пойми
же меня, наконец! Дело не такое простое, как тебе бы хотелось. Хулаг
сам пострадал от всего этого: он лишился корабля, своих юношей, остат-
ков своего богатства, своего престижа и престижа рода. Род регулов,
невероятно важный для человечества, может пасть! Ты понимаешь, что я
тебе говорю? Род Хулага - против войны. Его падение будет опасно для
всех нас, и не только для тех, кто сейчас находится на Кесрит. Речь
идет о мире, ты понимаешь это?!
Они снова вернулись на круги своя. Здесь начинались споры, ис-
ход которых был уже предрешен. Дункан открыл было рот, чтобы снова, в
который раз, упорно отстаивать свои выводы, но Ставрос нетерпеливым
жестом велел ему замолчать, зная тщетность всего этого разговора. Дун-
кан вдруг почувствовал страшную усталость. Надежда покинула его. Он
больше не верил тем, кто управлял Кесрит, и особенно этому человеку,
которому он когда-то служил.
- Послушай,- резко бросил Ставрос.- На Хэйвене земляне тоже
умиралиЄ
- Я был там,- с горечью отозвался Дункан. Он не стал говорить
о том, что Дункан не был на Хэйвене. Там, на Элаге-Хэйвене и остальных
десяти планетах той зоны, многих из сослуживцев Дункана даже не уда-
лось похоронить. А дипломаты отсиживались в глубоком тылу.
- Там земляне тоже умирали от рук мри,- настойчиво гнул свое
Ставрос.- И земляне снова начнут умирать, если мир будет нарушен, если
где-то регул, который желает войны, придет к властиЄ и еще получит на-
емников, подобных мри. Или ты не берешь это в расчет?
- Беру.
Ставрос некоторое время молчал. Он подъехал на своей тележке к
столу и взял стоящую на краю чашку с соем. Сделав глоток, старик пос-
мотрел на Дункана поверх чашки и снова поставил ее.- Я знаю, что это
имеет значение,- сказал он в конце концов.- Дункан, мне жаль, что тебя
пришлось заменить.
Дункан впервые слышал это от Ставроса.- Да, сэр,- пробормотал
Дункан.- Я знаю, это было необходимо.
- Причин было несколько,- сказал Ставрос.- Во-первых, ты нанес
прямое оскорбление баю Хулагу, и тебе еще повезло, что после этого ты
остался в живых. Во-вторых, ты попал в лазарет, и никто не знал, что с
тобойЄ а мне была необходима помощьЄ- Он махнул рукой на свое тело,
утонувшее в металле.- Ты не врач. И с этой точки зрения Эванс подходит
куда лучше. А ты нигде не пропадешь.
Дункан слушал, с болью осознавая, что им играют, готовя для
чего-то. Никто не смел управлять Джорджем Ставросом; Ставрос управлял
всеми. В этом он был профессионалом; и разум в его упрятанном в металл
теле был чужд человеческим условностям. Этот старик, задолго до воз-
никновения планетарной разведки управлявший планетами и улаживавший
военные конфликты, забросил семью и спокойную тихую старость ради пос-
та губернатора на Кесрит. Еще недавно Дункану казалось, что между ним
и Ставросом возникла некая привязанность; ради старика он был готов на
всеЄ даже поверил в него настолько, чтобы рассказать ему правду. Но
для того, чтобы так коварно, даже безжалостно управлять другими, тре-
бовалось немалое искусство. Что ж, Ставрос недаром получил свое назна-
чение; Дункан больше не верил ему; злости на то, что его использовали,
у него не былоЄ и он знал, что даже после всего происшедшего Ставрос
умудрился солгать ему снова.
- Я, как мог, оправдывал твои действия,- сказал Ставрос.- Но
теперь от тебя, как от моего помощника, пользы никакой. Да, мне уда-
лось убедить Хулага терпеть твое присутствие. Но если ты опять возь-
мешься за старое, он вряд ли это вынесет, и тогда я не ручаюсь за твою
жизнь. Мне не нужны подобные проблемы, Дункан, как, впрочем, и те, ко-
торые могут возникнуть в случае твоей смерти. Регул просто не поймет,
что у нас убийство юноши - это то же самое, что и убийство старика.
- Я не хочу, чтобы меня выдворили с планеты.
- Не хочешь?
- Нет, сэр. Не хочу.
Ставрос вгляделся в него.- Ты буквально не отходишь от этих
двоих мри. Это просто какая-то одержимость! Когда дело касается мри,
ты просто теряешь рассудок, Дункан. Подумай. Объясни мне. Что ты наде-
ешься сделать или отыскать? Чем объяснить твою столь внезапную тягу к
знаниям, эти часы в библиотеке, на глазах у регулов? Что ты ищешь?
- Я не знаю, сэр.
- Ты не знаешь. Но тебе нужна любая информация о мри.
Дункан стиснул зубы, откинулся назад и заставил себя дышать
ровно. Ставрос молча ждал.- Я хочу знать,- в конце концов произнес
Дункан,- что они из себя представляли. Я видел их мертвыми. На моих
глазах умирала целая раса. Я хочу понять то, что я видел уничтоженным.
- Это бессмыслица.
- Я был там. Вы - нет.- Перед глазами Дункана вновь встала
ночь, тьма, слепящий свет смерти. Тело мри, придавившее его; землянин
и мри, оба такие беззащитные перед силами, уничтожившими расу.
Ставрос долго смотрел на него. Лицо старика было усталым, в
глазах застыла непривычная для Ставроса жалость.- О чем ты думаешь?
Что это из-за тебя погибла раса? Тебя гложет мысль, что ты не меньше
Хулага виновен в случившемся?
Вопрос почти попал в цель. Дункан сидел тихо, зная, что не
сможет спокойно говорить об этом. Ставрос на некоторое время позволил
воцариться тишине.
- Наверное,- в конце концов проговорил Ставрос,- будет лучше,
если ты на некоторое время вернешься на "Сабер", в более привычную для
тебя обстановку, где ты сможешь привести свои мысли в порядок.
- Нет, сэр. Лучше не будет. Вы сняли меня с должности. Я сог-
ласился с этим. Но дайте мне что-то еще: я не собираюсь уезжать домой
или выходить в отставку. Дайте мне другое назначение, здесь, на Кес-
рит.
- Это просьба, как я понимаю.
- Да, сэр. Это просьба.
- Все твои поступки с тех пор, как ты стал моим секретарем,
регул запомнил и считает далеко не случайными. А ты продолжаешь стоять
на своем. Ты пришел сюда, чтобы помогать, ПлаР Дункан, а не формиро-
вать политику.
Дункан не ответил. В этом не было нужды. От продолжительной
речи губы Ставроса свела судорога. Он тяжело дышал, и Дункану стало
жаль старика: юноша вспомнил, что Ставрос болен, и, несмотря на это,
пытается среди всех остальных обязанностей не забывать и о личном дол-
ге. И Дункан решил держать себя в руках.
- Ты обвинил бая Хулага в убийстве,- сказал наконец Ставрос.-
Ты едва не свел на нет все дипломатические усилия на Кесрит. Возможно,
ты считаешь себя правым. Хорошо, пускайЄ- Сиплый, напряженный голос
Ставроса смягчился.- Хорошо, допустим, что ты действительно прав. Но
не тебе это решать, Дункан. И ты должен знать это, будь ты хоть тысячу
раз прав.
- Да, сэр,- произнес он очень тихо.
- Когда это произошло,- сказал Ставрос,- я был целиком на тво-
ей стороне. И я уверен, что бай хотел убить тебя, хотя я и пытался его
разубедить. Увидеть тебя среди мри - для него это было слишком. Я ду-
маю, ты понимаешь это. И, наверное, ты думаешь, что в этом нет ничего
особенного. Мне бы очень хотелось разубедить тебя в этом, Дункан. Но я
не могу. Хулаг, скорее всего, действительно виновен. Но подобные обви-
нения вредят нашей нынешней политике. Мне удалось вернуть тебя живым.
Это просто чудо, если учесть то, что творится здесь. Кроме того, мне
удалось сохранить жизнь твоим мри.
- Жалкие остатки! ВрачиЄ
- Да. Жалкие остатки. Но здесь ты уже ничего не исправишь, да-
же при всем твоем желании.
- Да, сэр.
- Врачи доложили мне, что ты практически здоров.
- Да, сэр.- Дункан глубоко вздохнул, решив, что Ставрос прос-
то-напросто пытается успокоить его. Глядя, как губернатор неуклюже
пристраивает пустую чашку в автомат, Дункан поднялся и помог старику,
наполнив чашку, которую губернатор собирался предложить ему. Ставрос
поблагодарил его, улыбнувшись одной стороной лица.
- Я все еще не тот, что прежде,- удрученно проговорил Став-
рос.- Врачи ничего не обещают, но гимнастика делает свое дело. По
крайней мере, я теперь уже гораздо лучше управляюсь с этим. Подай мне,
пожалуйста, чашку.
Дункан выполнил просьбу, вложив чашку в руку Ставроса, потом
уселся, сжимая в ладонях свою. Немного погодя он сделал первый глоток,
наслаждаясь приятным теплом. Сой являлся слабым стимулятором. Дункан с
удивлением обнаружил, что выпил больше, чем обычно пил в эти последние
несколько дней; но с тех пор, как он побывал в пустыне, у него пропали
вкусовые ощущения. Он отпил горячей жидкости и расслабился, думая, что
Ставросу все же удалось втянуть его в свои искусные интриги, успоко-
ить, сместить, даже дать ему новое назначение; и о том, во имя чего
все это делалось. Что ж, теперь ему оставалось только верить, что
Ставрос все прекрасно понимает, и заискивания старика перед регулом -
