на их жилища, круша все на своем пути, не щадя деревья и человеческую плоть.
Люди увидели стоящую неподалеку Моргейн и начали кричать и
умолять. А самые смелые из них подошли, дрожа от страха. Они собрались все
вместе, толпой: болотники и жалкие обитатели этой крепости, хию и шию
объединились в своем отчаянии. И никто не притронулся к ней.
Она спустилась с последней ступеньки и пошла меж их рядов, в то время
как они отпрянули, очищая ей дорогу и давя друг друга, боясь столкновения с
ней. Вейни шел за ней с мечом в руке, видя толпу, которая однажды угрожала
ему, а сейчас отчаянно молила о помощи. Руки притрагивались к нему так, как
они никогда не решились бы притронуться к Моргейн. Это была мольба о
спасении.
Моргейн, закутавшись в плащ и опустив капюшон, обернулась и
бросила последний взгляд на крепость. Огромная трещина по всей стене
крепости зияла чернотой и грозила дальнейшим разрушением.
-- Я не ручаюсь, что эта постройка простоит и час, скоро будут другие
разрушения,-- предрекла она, окинув взглядом всех собравшихся во дворе, сама
находясь в состоянии шока.
Все начали беспрестанно молиться. Неожиданно Моргейн запрокинула
голову и закричала людям из Эрина, собравшимся вокруг нее:
-- Не оставайтесь здесь, скоро здесь все будет разрушено, уходите
отсюда!
После этих прощальных слов снова началась паника. Моргейн
схватила Вейни за рукав.-- Лошади... Забери лошадей до того, как упадут
стены.
-- Да,-- согласился он. Затем решил, что ее нельзя оставлять здесь. Но
потом увидел ее лицо с выражением необъяснимого упрямства, увидел людей,
толпящихся вокруг нее, и понял, что просто так ей не уйти. Он побежал,
уворачиваясь от людей то там, то здесь, через заваленный камнями двор, в
конюшню, помня о Джиран, которую оставил на произвол судьбы.
Дверь конюшни была открыта, он толкнул ее. Внутри был хаос, балки
обвалились там, где лошади запаниковали и разбили свои барьеры. Здесь был
вороной конь с дикими глазами, не способный убежать, потому что был крепко
заперт. Другие кони тоже были все еще в стойлах.
-- Джиран,-- позвал он громко, с облегчением видя Сиптаха -- свою
собственную лошадь -- и кобылу Джиран в безопасности.
Никто не ответил, но послышалось шуршание в соломе.
Из темноты выступил Фвар. За ним из своего укрытия вышли люди с
поклажей, некоторые -- с ножами в руках. Вейни отпрянул и быстро оценил
обстановку.
Он выхватил меч из ножен, бросил их в людей, ударил человека с левой
стороны, отбросив его в солому, затем наклонился, чтобы увернуться от
какого-то летящего предмета, и ударил второго, сильно его ранив.
Позади послышался страшный треск и испуганное ржание Сиптаха.
Вейни увернулся от ножевого выпада и схватил руку человека, повернув его
нож против хозяина, вывернул ее и отбил ногами человека, нападавшего с
другой стороны.
Остальные отступили, включая Фвара, который пытался встать на
ноги, сжимая в руке нож. Вейни прыгнул на него, но взмах упряжи в руке
появившейся Джиран был быстрее. Уздечка обрушилась на голову Фвара, и он
закричал, ослепленный больше гневом.
Вейни перевернул меч лезвием к себе и обрушил на голову Фвара
рукоятку, и тот упал лицом в солому. Джиран стояла, тяжело дыша, все еще
сжимая кожаную, обшитую металлом упряжь в своих руках. Слезы текли по ее
лицу.
-- Землетрясение,-- бормотала она, перепуганная насмерть.-- Дождь и
землетрясение... О, сны, сны, милорд, я видела сны...
Он вырвал упряжь из ее рук, причинив ей боль, и схватил ее за руку.--
Иди,-- сказал он,-- садись на лошадь.
В его мозгу крутилась только одна мысль -- убить Фвара. Из всех, кто
был здесь, он был единственным, кого Вейни хотел бы заколоть, но сейчас это
было бы самым настоящим убийством. Привыкший к честному бою, он проклял
помощь Джиран, но после того, как он убил сородичей Фвара, его нельзя было
оставлять в живых.
Джиран вернулась со своей кобылой.-- Убей его,-- настаивала она
дрожащим голосом.
-- Но это же твой сородич,-- сказал он гневно, напоминая ей слова,
которые она однажды сказала ему.-- Иди,-- закричал он ей и подтолкнул ее в
седло, когда она поставила ногу в стремя, и когда она уселась, он подстегнул
кобылу и послал ее вперед.
Затем он выпустил Сиптаха и свою лошадь и повел их к выходу, минуя
валяющиеся тела. Ножны от его меча лежали в куче соломы. Вейни наклонился
и, не останавливаясь, поднял их, замешкавшись только в проеме двери для того,
чтобы прикрепить меч к своему поясу, и взобрался на лошадь.
Вороной поспешил вперед, Вейни с трудом сдерживал испуганное
животное, ведя в поводу еще и жеребца Моргейн. Он нагнал Джиран, которая с
трудом вела маленькую кобылу через толпу. Вейни выругался, жестоко
пришпорил коня, и толпа в ужасе расступилась, когда три лошади проскакали
через нее. Люди вокруг стремились вперед, к разрушенным воротам, с
набитыми тюками на спине, некоторые вели животных или толкали тележки.
Женщины несли детей, старшие дети несли младших, и мужчины с трудом
двигались, нагруженные неподъемной поклажей.
И из самой крепости потянулся народ, несущий золото и другие
подобные вещи, которые сейчас были так бесполезны. Это были люди, которые
пришли завоевать сокровища Охтидж-ина и теперь упорно тащили их,
несмотря на катастрофу.
Моргейн прислонясь к прочному камню с Подменышем в руках,
стояла около разрушенной башни: спокойная фигура на фоне этого хаоса.
Она увидела их, и неожиданно ее лицо исказилось таким гневом, что
Вейни почувствовал страх. Когда они с Джиран подъехали к ней, она не
произнесла ни слова, а только поймала уздечку Сиптаха и, поставив ногу в
стремя, сама взобралась в седло и пришпорила своего серого коня. Крик
донесся со стороны толпы. Растерявшаяся корова не разбирая пути пронеслась
сквозь толпу, их лошади замерли и остановились.
Земля неожиданно опять вздрогнула, рухнула еще одна башня. Лошади
взвились на дыбы и попятились. Крики испуганных людей были неразличимы
среди грохота падающих камней.
Из накренившейся главной башни появились другие фигурки: люди и
кваджлы с несколькими вооруженными слугами. Среди них был и священник в
черном одеянии.
-- Вейни, мы не можем медлить,-- сказала Моргейн.
Он не спорил с ней, его душа страдала от всего увиденного, он не мог
больше выносить вид этих человеческих мучений. Жизнь на этой земле
прекратиться,-- подумал он,-- когда обрушится главная башня, похоронив под
собой живых и мертвых.
Лошади двинулись, Моргейн ехала впереди, прокладывая дорогу через
медленно текущую толпу, более осторожно, чем должен был это делать боевой
конь. Вейни держался поближе к Моргейн, наблюдая за толпой, и только
однажды взглянул на Джиран, ехавшую колено в колено с ним. Он встретил ее
глаза, темные и яростные, вспоминая, как не так давно она уговаривала его
совершить убийство. И он был рад, что она выжила и что он опять взял ее с
собой.
Но с огромным желанием он ускакал бы от нее сейчас прочь, в то время
как Моргейн искала, где бы перебраться через камни. Оставался лишь
небольшой чистый участок, где лошади могли проехать. Другого пути из
Охтидж-ина не было.
Цепочка людей потянулась от Охтидж-ина на север, и последовали туда
же, быстро двигаясь мимо этих жалких фигур, бредущих пешком.
И когда они были уже далеко, до них опять донесся грохот, земля вновь
вздрогнула. Вейни повернулся в своем седле, и другие тоже обернулись и
смотрели, как рушиться крепость. Центральная часть Охтидж-ина потонула в
руинах. Звук этого донесся до них моментом позже, возрастая и умирая.
Джиран вскрикнула, вопли отчаяния и ужаса пронеслись среди людей.
-- Все закончено,-- сказал Вейни испытывая приступ тошноты, при
мысли о невинных жертвах, которые не смогли покинуть крепость в этой
суматохе.
Моргейн была единственной, кто не обернулся. Она вела свою лошадь
на север.-- Конечно же,-- сказала она после того, как они отъехали еще дальше.-
- Пролом в воротах лишил опоры переднюю башню, и падение этой башни
повлекло за собой падение других.
Это было делом ее рук, это она пробила ворота. Вейни слышал пустоту
в ее голосе и понял, какое страдание лежит за этим. Я никогда не
оглядываюсь на то,-- говорила она,-- что оставляю за собой. Он хотел,
чтобы и сам он мог не видеть этого.
Дождь шептал, падая на траву, и поток бежал между холмами, крутясь
вокруг валунов и других препятствий. Время от времени они обгоняли людей,
семьи, проезжали мимо брошенной утвари и вещей. Как-то они увидели
старика, лежащего в стороне от дороги. Вейни спешился, чтобы осмотреть его,
но тот был мертв.
Джиран завернулась в свою шаль и дрожала. Моргейн беспомощно
пожала плечами и сделала ему знак возвращаться назад к лошади и забыть об
этом.
-- Без сомнения, почти все другие тоже умрут,-- сказала она, и в ее
голосе не было ни сожаления, ни слез.
Он опять взобрался в седло, и они продолжили путь.
Облака над головой начали по клочкам рассеиваться, одна из лун сияла
несмотря на дневной свет, плоская и белая, кусок сломанной луны, двигавшийся
заметно быстрее, чем другие. Скоро должна была взойти ужасная Ли.
Серо-зеленые холмы скрыли от них то, что некогда было Охтидж-ином.
Они медленно ехали по узкой тропе, по которой шла колонна несчастных
людей. И были первыми, кто достиг холма, за которым расстилалась равнина,
залитая водой Саводжа. Это было безликое и мертвое пространство,
тянувшееся на многие километры, дорога доходила только до воды, а дальше
только камни возвышались над поверхностью течения. От этой гниющей земли
и воды распространялся запах моря, смешиваясь с запахом других
разлагающихся вещей. Вейни выругался от отвращения, когда ветер принес эти
запахи, он посмотрел вперед к горизонту и увидел, что холмы кончаются и
смешиваются с какой-то серостью, которая была границей этого мира.
-- Скоро будет прилив,-- пробормотала Джиран,-- и река разольется,
как это случилась с Адж.
-- И опять отхлынет сегодня вечером,-- сказала Моргейн.
-- Может быть,-- сказала Джиран.-- Может быть, но будет это только
тогда, когда настанет время отлива.
Шум приближающейся к холму колонны донесся до них. Моргейн
взглянула через плечо, восседая на Сиптахе и сдерживая его.
-- Пусть это холм будет наш,-- сказала она яростно.-- Мы не будем
чувствовать себя спокойно в компании других. Вейни, надо остановить их.
Она подвела Сиптаха ко главе колонны, где были сильные мужчины,
жители Эрина, которые вышли раньше других и были наиболее выносливыми.
Вейни поднял свой меч над седлом и прокладывал для нее путь, словно ее
собственная тень, в то время как она раздавала приказы и направляла сбитых с
толку людей в одну и в другую сторону от дороги, приказывая им делать
убежища и разбивать лагерь.
Здесь были двое мужчин из Бэрроу, высоких и мрачных. Вейни заметил
их, стоящих вместе, и бросил на них любопытный взгляд, волнуясь, были ли эти
двое вместе с Фваром, не участвовали ли они в той засаде, которая поджидала
его в конюшне, и знают ли они о том кровопролитии, которое произошло
между ними.
Казалось, им было ничего не известно. Но что-то волновало их. Они
сердито смотрели на Джиран, стоящую около вороной кобылы на сыром
пронизывающем ветру, укутавшуюся в шаль и дрожащую от холода.
-- Это наша девчонка,-- сказал один из двух людей Бэрроу Моргейн.
Моргейн ничего не ответила, только взглянула на него с высоты Сиптаха, и
человек замолчал.
Но Вейни, подъехавший сзади, услышал бормотание, которое
раздалось, когда Моргейн отвернулась, и суть этих слов была отвратительной.
Он повернул свою лошадь лицом к двум мужчинам из Бэрроу и горстке
болотников.
-- Скажи это громче,-- бросил он им вызов.
-- Эта девчонка -- колдунья,-- сказал один из болотников.-- Она дочь
Эла и проклята в Чадрихе. Она прокляла Чадрих, и он пал. Землетрясение и
наводнение поглотили его.
