его жизни, когда он был сыном лорда, был знаком с придворными манерами и
не пользовался репутацией отшельника вне закона.
Она продолжала молчать. Но существовавшая между ними
отчужденность здесь, в Охтидж-ине, делала ее длительное молчание даже
удобным для него.
-- Похоже, они не слишком хорошо кормили тебя,-- заметила Моргейн,
когда он в третий раз потянулся за едой, а она успела закончить только первую
порцию.
-- Да, не очень.
-- Ты и спал как убитый, впервые за все время, что я тебя знаю.
-- Ты могла бы разбудить меня, когда проснулась.
-- Мне показалось, что тебе необходим отдых.
Он пожал плечами.
-- За это спасибо,-- сказал он.
-- И еще я понимаю, что твое ложе здесь было не очень уютным.
-- Пожалуй,-- согласился он, взяв чашку в руки. Ему было тревожно от
ее странного юмора и от того, что она обсуждала это с такой настойчивостью.
-- Мне стало известно,-- сказала Моргейн,-- что ты убил двух людей,
один из которых -- хозяин Охтидж-ина.
Он поставил чашку на блюдце и, держа ее пальцами, стал вращать, а
сердце его билось как после долгого бега.
-- Нет,-- сказал он,-- это неправда. Одного человека я убил, но лорда
Байдарру убил Хитару, его собственный сын, находясь в одной комнате со
мной, и я должен был быть повешен за это в следующую ночь. Другой его сын,
Китан, возможно знает правду. Я не уверен. Все было сделано очень грамотно,
лио. В комнате не было никого, кроме Хитару и меня, и никто не знает
наверняка, что случилось.
Моргейн оттолкнула свое кресло и развернула его так, чтобы видеть
Вейни через угол стола. Она отклонилась назад, рассматривая Вейни с хмурым
выражением, которое заставило его почувствовать себя еще более неудобно.
-- И еще,-- сказала она.-- Хитару уехал в сопровождении Роха и взял с
собой основные силы Охтидж-ина. Почему? Почему он взял стражников?
-- Я не знаю.
-- Должно быть, ты пережил ужасное время.
-- Да,-- наконец произнес он, потому что она молчала и нужно было
заполнить паузу.
-- Вейни, я не нашла Джиран, дочь Эла, но пока я искала ее, я услышала
странные вещи.
Ему показалось, что краска хлынула ему в лицо. Он сделал глоток,
чтобы облегчить спазм в горле.-- Я слушаю тебя,-- сказал он.
-- Говорят,-- продолжала она,-- что вы с ней были под личной охраной
Роха, и что по его приказу вы оба содержались в комфорте и безопасности до
тех пор, пока Байдарра не был убит.
Он поставил чашку и взглянул на Моргейн, вспоминая, что любого
подозрения для нее достаточно, чтобы совершить убийство, но она сидела и
завтракала, разделяя с ним напитки и еду, хотя узнала обо всем этом еще
поздним вечером, перед тем, как лечь спать рядом с ним.
-- Если ты думаешь, что не можешь доверять мне,-- сказал он,-- ты
можешь отделаться от меня прямо сейчас, тебе не следует ждать.
-- Ты собираешься отвечать, Вейни? Или ты будешь морочить мне
голову? Ты опустил многое в своем рассказе, а твоя клятва, нхи Вейни, не
предусматривает этого.
-- Рох был прекрасно принят здесь, как мне показалось, и он пообещал,
что и я буду в безопасности, это верно, но не в таком комфорте, как ты
думаешь, лио. И позже, когда Хитару захватил власть, Рох тоже вмешался.
-- А ты знаешь, почему?
Он помотал головой и ничего не сказал. Предположений было много,
но ему не хотелось обсуждать их с ней.
-- Ты разговаривал с ним самим?
-- Да.-- Последовало долгое молчание. Он чувствовал себя не в своей
тарелке, сидя в кресле и глядя ей в глаза; никогда еще между ними не возникало
такого напряжения.
-- Тогда у тебя должны быть какие-то соображения.
-- Он сказал, что делает все это из-за родства.
Моргейн ничего не ответила.
-- Он сказал,-- продолжал Вейни,-- что если ты окажешься для меня
потерянной, то тогда он может требовать от меня расторжения клятвы.
-- Это было твое предложение? -- спросила она, и когда негодование
отразилось на его лице, ее взгляд сразу смягчился.-- Нет,-- прикинула она.--
Нет, ты бы не сделал этого.-- Она мгновение смотрела на него с каким-то
затаенным страхом, так, словно хотела сказать то, о чем давно думала.
-- Ты слишком невежествен. И твоя невежественность -- большая
ценность для него.
-- Но я не стал бы помогать ему бороться против тебя.
-- Но ты беззащитен. Ты невежествен и беззащитен.
Кровь ударила ему в лицо от гнева.-- Да, конечно же,-- сказал он.
-- Я могу исправить это, Вейни.
Стань тем, чем стала я, служи тому, чему служу я, выноси то, что
выношу я... Жар разлился по его телу.
-- Нет,-- сказал он.-- Нет.
-- Вейни, ради себя самого, послушай меня.
Надежда была в ее глазах. Никогда она так настойчиво не просила его
выслушать ее. Может быть, она надеялась на то, на что раньше не могла
надеяться. Он вспомнил также то, о чем на время забыл, разницу между
Моргейн и кайя Рохом: что Моргейн, имея право приказывать, всегда
воздерживалась от этого.
-- Лио,-- зашептал он,-- я буду пытаться сделать все, что ты
прикажешь мне, но не все приказы я в состоянии выполнить.
-- Все, кроме одного,-- заключила она тоном, кольнувшим его в самое
сердце.
-- Лио, все, что угодно.
Она потупилась, и словно занавес опустился между ними, затем вновь
подняла глаза. В них не было горечи, только глубокое сожаление.
-- Не надо стараться выглядеть бравой передо мной,-- сказал он,
уязвленный.-- Ты чуть не погибла в наводнении, пытаясь следовать дальше, не
завершив своих дел здесь. Это на тебя очень похоже. Но делаешь ты это не ради
меня, а ради себя самой.
Ее глаза опять опустились и снова поднялись.
-- Да,-- сказала она без следов стыда,-- но теперь, Вейни, мои враги не
оставят тебя в покое, и твое неведение не в силах спасти тебя от этого. Отныне,
пока ты досягаем для них, ты никогда не будешь в безопасности.
-- Я понимаю твои слова так: ты всегда была милосердна ко мне и
никогда не обременяла меня своими кваджлинскими способностями, и ради
этого мне следует делать для тебя больше, чем требует моя клятва. Неужели
этого тебе мало? Ты можешь приказывать, ведь я всего лишь илин.
Приказывай -- и я сделаю все, о чем ты просишь.
В глубине ее глаз появилась жесткость; отрицание и утверждение
пытались перевесить друг друга, и было заметно отчаяние.-- О, Вейни,-- сказала
она мягко,-- ты просишь меня о добродетели, которой, как ты знаешь, я не
обладаю.
-- Я жду твоих приказов,-- сказал он.
Она нахмурилась и уставилась куда-то в сторону.
-- Я пытался,-- сказал он после долгого молчания,-- достичь Абараиса и
там дожидаться тебя. Если бы мне удалось использовать Роха, чтобы попасть
туда, я бы ушел с ним и там постарался бы остановить его.
-- Каким образом? -- спросила Моргейн, рассмеявшись. Но затем опять
повернулась к нему, и ее взгляд по-прежнему был умоляющим.-- Если бы меня
не стало, что ты смог бы сделать?
Он пожал плечами, пытаясь найти ответ на самую ужасную вещь,
которую мог представить.
-- Бросил бы Подменыш во Врата. Этого было бы достаточно?
-- Если бы ты мог справиться с ним. Это убило бы тебя и разрушило бы
только одни Врата.-- Она взяла Подменыш и положила его поперек кресла.--
Эта вещь создавалась для другой цели.
-- Пусть лучше остается в ножнах,-- сказал Вейни, когда Моргейн стала
вынимать лезвие. Затем зашел ей за спину, поскольку не доверял этому
проклятому клинку. Моргейн держала его, наполовину вынув и повернув
плоской частью лезвия к Вейни, и кваджлинские руны на его поверхности
светились мягким опаловым сиянием.
-- Любой, кто сможет прочитать это,-- сказала она,-- сможет управлять
Вратами, и я думаю, ты понимаешь, что из этого может получиться и почему
нужно бояться, что Рох завладеет им. Для всех будет чрезвычайно опасно --
если ты настигнешь его, имея этот меч с собой.
-- Убери его,-- попросил Вейни.
-- Вейни, способен ли ты прочесть эти надписи на кваджлинском языке?
Прочитать, понять их смысл и научиться пользоваться ими? Или я прошу у
тебя слишком многого?
-- Это очень важно для тебя?
-- Да,-- ответила она.
Он отвел глаза и кивком согласился.
-- Забери Подменыш себе, если меня вдруг не станет. Знай, что этот
меч научит тебя всему, и воспользуйся им только в том случае, если у тебя не
будет другого выбора.
-- Я сделаю это,-- ответил он, и холод охватил его, как будто лед упал
на его сердце. Именно так когда-нибудь и завершатся их совместные
странствия, и он понял, что всегда знал это. Моргейн вложила меч с драконом-
эфесом в ножны и, держа его на сгибе руки, кивнула в сторону огня, возле
которого лежало вооружение и свернутый плащ.
-- Это твое,-- сказала она.-- Слуги нашли это сегодня ночью. Оденься. Я
больше не доверяю этому месту. Все прочие дела мы уладим потом. Мы еще
поговорим об этом.
-- Хорошо,-- согласился Вейни, радуясь тому, что этот их разговор
прекратился -- она могла добиться от него и большего, и она добьется еще
большего, отнимая его у самого себя по маленьким кусочкам. Возможно, она
тоже знала это.
Он почувствовал какую-то легкость в ее поведении и был рад этому. Он
поднялся и пошел к очагу. Моргейн подошла к нему и смотрела, как он
развязывает плащ, в котором были его вещи. Его вооружение, знакомый шлем -
- он был удивлен и рад, что все это сохранилось. Здесь была его кольчуга,
очищенная от грязи и ржавчины, с обновленной кожей. Он получил эти вещи
назад с огромным облегчением, поскольку это было все, чем он владел в этом
мире, за исключением еще черной лошади и седла.
Выпал лук со стрелами с костяными наконечниками. Лук Роха.
Болезненные мысли вдруг вернулись к нему. На мгновение он почувствовал, как
много она знала из того, что здесь произошло.
-- В следующий раз,-- сказала она за его спиной,-- найди способ
использовать это.
Вейни поклонился до самого пола, коснувшись его лбом, благословляя
сам себя. Он поколебался, затем полностью закончил ритуал и после этого
подобрал лук и все, что ему принадлежало, и понес в другую комнату, где
чувствовал себя в большем уединении и мог одеться и вздохнуть спокойно.
"Она могла оставить меня умирать здесь, в этом мире, а сама уйти
дальше",-- подумал он, завязывая дрожащими пальцами шнурки на одежде.
Но теперь (после того, как перспектива открылась перед ним), эта
мысль не так устрашала его, и, мало-помалу, он терял самого себя, а она
приобретала все. Убийство толкнуло его к ней, братоубийство, а служба
илина была лишь искуплением. Он размышлял о самом себе, о том, кем он
был и кем он стал, и тот человек, которым он стал теперь, больше не способен
был на преступление, которое он когда-то совершил. Он облачился в кожу и
металлические доспехи, в которых провел большую часть своей юности. Раньше
он испытал бы привычное чувство защищенности, но теперь это больше не
казалось ему залогом спокойствия.
Пока что у тебя нет выбора,-- предупредила его Моргейн,-- как нет
его и у меня. Он пристегнул лук Роха к поясу, и этот груз тяжестью лег на его
сердце. Он почувствовал желание использовать его.
Тень легла у двери, и он поднял глаза. Это была Моргейн еще с одним
подарком -- длинным мечом в ножнах.
Он повернулся и принял клинок из ее протянутых рук, поклонился и
прижал ножны ко лбу, как человек, который принимает подарок от своей
госпожи. Это была вещь кваджлов, он не сомневался в этом, и даже в большей
степени, чем Подменыш, который по крайней мере был сделан человеком. И
с ним в руках, впервые за все время их путешествия через эту землю, он
почувствовал гордость, чувство, которое Моргейн особенно ценила. Он
вытащил меч из ножен и увидел, насколько добротно тот был сделан: с
двойным лезвием, с четкими кваджлинскими надписями. Он был длиннее самых
длинных мечей жителей Карша, а лезвие его казалось очень тонким, и это было
как раз то оружие, с которым он умел обращаться.
-- Я благодарю вас,-- сказал он.
-- Будь во всеоружии. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из этих людей нанес
