страдания и, возможно, если бы он что-то сказал, то ей было бы еще хуже. Это
обнажило бы его вину перед ней.
Он отвернулся от всех и шагнул назад к окну.
-- Зажгите огонь на западной башне,-- приказал Китан одному из
стражей, и они удалились, закрыв дверь.
Глава 10
Гром гремел почти постоянно, и факелы, задуваемые ветром, который
свободно врывался через малейшую щель, один за другим потухли, погрузив
комнату в темноту. Вейни сидел около окна, прислонившись к камням и давая
холодному ветру и каплям дождя омывать лицо и руки, которые совершенно
затекли. Холод облегчал боль от побоев. Он подумал, что наверняка
простудится, если они задержатся надолго, но пока это было ему на пользу.
Он смахнул воду с глаз и посмотрел на блестящие капли дождя,
собиравшиеся в камнях напротив узкого окна. Он весь, насколько было
возможно, сконцентрировался на этом медленном процессе и растворился в нем.
Где-то около ворот зазвенел колокольчик, монотонный и зовущий.
Послышались голоса, потерявшиеся в грозе. Вернулась погребальная
процессия, подумал он. И острый страх начал закрадываться в него,
смешиваясь с гневом. Но от этого вкус всего происходящего становился еще
более горьким, поскольку больше всего он сердился на себя, что без всякой цели
попал в эту ситуацию, что служил игрушкой в руках других и погибнет
безвинно, как несмышленый младенец. Он доверился, но его ожидали и он
попался.
Таким же образом попался в ловушку и сам Рох, взявший себе в
союзники людей, не ведающих чести, попался в сети, которые не смог бы
представить себе никто в Эндаре-Карше. Лучше бы Рох погиб, но сейчас Вейни
не хотел этого -- пусть Хитару удивится, узнав, что Рох способен отплатить ему
сполна.
Ничего другого ему не оставалось.
Колокольчик все еще звонил, и теперь в коридорах, где гулял ветер,
гулко отдавались шаги целой толпы людей. Звук царапаемого металлом камня
и задвижка, открывающаяся за его спиной. Это были стражники. В свете
факелов, которые они принесли с собой, на их демонических шлемах и
вооружении все еще блестел дождь. Со второй попытки Вейни заставил себя
встать на ноги и отошел подальше, пытаясь сосчитать их.
Их было восемь, десять, двенадцать... "Так много?" -- с горечью спросил
он себя, удивленный тем, что они могут бояться его, в то время как руки его
связаны, ноги закоченели от холода и вообще он едва стоит.
Они грубо схватили его и потащили по коридору -- вниз и вниз по
спирали, мимо любопытных белых лиц леди-кваджлов и выпученных глаз слуг.
Холодный ветер ударил в него, когда на самом последнем уровне спирали его
подвели к закрытым железным воротам с запирающей их цепью.
Снаружи были дождь и возбужденная толпа -- масса орущих ртов, за
воплями которых не было слышно звона колокольчика. Вейни упирался,
отчаянно отказываясь идти туда, куда его вели. Но стража сгрудилась вокруг
него с поднятыми пиками и заставила спускаться вниз по ступенькам.
Обезумевшие лица окружили его, полетели камни. Вейни почувствовал удары
по плечам и отпрянул, когда чьи-то пальцы вцепились в его рубашку и
попытались оттащить от стражи. Скорчившись и крича, человек свалился вниз,
когда пика ударила его в живот, и вооруженные люди заспешили, отгоняя
толпу. Вейни больше не сопротивлялся стражам, боясь встретиться с еще
большей жестокостью.
Колокольчик у ворот все еще звонил, добавляя свой сумасшедший голос
к этому безумию. Дверь в башне открылась, дополнительная стража встретила
их, чтобы принять в это убежище, грозно выставив для защиты оружие.
Копьеносцы пошли вниз, но толпа бросилась внутрь. Вейни попал в окружение
стражников, но из толпы стали хватать и тащить его так, что почти удалось
вырвать. Началась кровавая и жестокая свалка с вооруженными стражниками,
которые продвигались вперед по раненым и умирающим. Весь ужас
происходящего был за пределами понимания причин этой ненависти --
направлена ли она на него или против их собственных лордов... Сознание, что
Байдарра убит, что огромная сила, которую хранила эта крепость, пропала...
На смену неожиданно пришла менее жестокая власть, которую установил в
Охтидж-ине Китан, но сумасшедшие особо не разбирались, кого атаковать.
Послышался глубокий и настойчивый звук, который так сотряс стены,
что раздались крики, а стража остановилась на месте в оцепенении. И вдруг с
грохотом падающих камней ворота в одну секунду исчезли. Арка, которая
возвышалась надо всем, вдруг разломилась, камни завертелись вокруг в
темноте -- и пропали.
Чернь сбилась в кучу, побросав свое оружие -- вырванные колья и
камни -- на мостовую. Стражники подняли свое бесполезное оружие при виде
невиданного зрелища -- в темноте, где раньше были ворота, стоял всадник в
сером плаще на белой лошади, с ослепительно белыми волосами,
отсвечивавшими в сете факелов, и сверкающим мечом. Лезвие его было
извлечено из ножен, и тьма окутывала блестящий длинный предмет. Серая
лошадь медленно шла вперед, а толпа сжималась и подавалась назад.
Моргейн!
Она пришла сюда, она пришла за ним. Вейни пытался освободиться,
испытывая вдруг дикое желание рассмеяться, но в этот момент стражник
ударил его, и он упал. Он лежал спокойно, застыв на мокрой мостовой, глядя
на грязные копыта Сиптаха на уровне своей головы. Она приближалась. Он не
испугался, увидев над собой простертую руку Моргейн и обнаженный
Подменыш, горящий опаловым огнем, несущий смерть на своем острие -- то
забвение, с которым никто из кваджлов не мог бы справиться. Он боялся
шевельнуться, пока лошадь нависала над ним.
-- Рох...-- попытался он предупредить ее, но голос его затерялся в шуме
бури и криках.
"Дай-кел",-- услышал он крики поодаль. "Анхаран, Анхаран!" --
раздался повторяющийся крик-предупреждение, эхом отдающийся от стен.
Затем во всем дворе среди людей и кваджлов вдруг воцарилось спокойствие.
Сиптах отошел в сторону. Вейни попытался достать колени Моргейн, и
когда сделал это, его дыхание перехватило ужасающей болью. Когда взор его
прояснился, он увидел Китана и других лордов одних, без стражи, и не было
никакого звука, никакого движения среди кваджлов. Их лица и белые волосы,
раздуваемые ветром, были в свете факелов еще бледнее.
-- Это мой товарищ,-- сказала Моргейн, перекрывая шум дождя, и не
было такого места во дворе, где ее не могли бы расслышать.-- Но плохое же
гостеприимство вы ему оказали.
В то время, когда слышался только упрямый стук дождя по булыжникам
и неустанное постукивание копыт Сиптаха и других лошадей, еще один
всадник проехал через разрушенные ворота. Незнакомец восседал на черном
коне, потом соскочил с седла и остался ждать.
Вейни заставил себя встать на ноги, будучи осторожен со свечением
Подменыша, который опасно блестел прямо рядом с ним.
-- Лио,-- проговорил он, заставляя звуки с трудом пробиваться из
собственного горла.-- Рох выехал по северной дороге перед закатом солнца, он
еще недалеко!
Он освободила свой клинок чести, отстегнув его одной рукой и
заставив Сиптаха встать на дыбы.-- Повернись,-- сказала она и наклонилась с
седла над ним, разрезая веревки, которыми были связаны его руки. Онемевшим
рукам было очень больно. Он взглянул на нее, повернувшись, и она указала ему
на лошадь, которую человек подвел к ним.
Вейни глубоко вздохнул и с трудом подошел к лошади, пытаясь
забраться в седло. Голова кружилась, а руки были слишком слабы, чтобы
держать повод. Он взглянул на лицо в шрамах, искаженное какой-то
необъяснимой обидой или яростью, и увидел горькую усмешку в темных глазах
крестьянина.
Загремели камни. Темные тени двигались в пелене дождя, пробираясь
через осыпь камней, загородившую въезд в крепость -- руины двойной стены:
люди... или даже меньше чем люди. Вейни увидел их и почувствовал
покалывание в шее, наблюдая за темными тенями, которые двигались словно
какие-то пресмыкающиеся через беспорядочно наваленные камни.
Неожиданно крикнув ему, Моргейн пришпорила коня в сторону
сломанных ворот, раскидывая входящих. Вейни тоже дернул вожжи, но его
вороной, привыкший бежать за серым, уже повернулся. Он восстановил
равновесие в седле, в то время как лошади миновали разрушенные ворота, и
опять обратил внимание на толпу, пробирающуюся сквозь омываемые дождем
камни. Они спускались с холма, и лошади, чувствуя свободную дорогу, стучали
копытами по мостовой все быстрее и быстрее. Моргейн ехала впереди и все еще
держала меч наготове. У Вейни не было никакого желания ехать с ней рядом,
пока у нее в руке был обнаженный пылающий меч.
Каменная кладка дороги затерялась в грязи и кустах, затем опять
вынырнула, и тряска больно отозвалась в животе и легких. Дождь ослеплял, и
молнии усиливали этот эффект: Вейни перестал заботиться о том, куда они
едут. Он знал только, что должен следовать за серой лошадью. Боль
изматывала его и жгла изнутри, а мускулы напряглись от страданий, заставляя
неметь мозг и атрофируя любые чувства, кроме тех, которые заставляли его
держаться за повод и сидеть в седле.
Лошади запыхались и замедлили шаг: Вейни беспокоило, что
Подменыш еще блестит, ему хотелось, чтобы тот поскорее занял свое место в
ножнах. Моргейн задала вопросы, на которые он не смог дать ясных ответов,
не зная этой земли и ее законов. Она пришпорила Сиптаха, и серый приложил
все силы в рывке, а вороной последовал за ним. Вейни нещадно ударил его
шпорами, когда животное начало отставать, боясь, что потеряет Моргейн из
вида и зная, что она не остановится. Они завернули на резком повороте,
галопом понеслись вниз, а затем опять наверх, через мелкую воду и высокие
земляные насыпи.
Когда они забрались на подножие гор, с которого открывался вид на
холмы, перед ними раскрылась широкая долина, повсюду неслись потоки воды,
так далеко, насколько мог видеть глаз. Они с клокотаньем и ревом поглотили
всю дорогу.
Моргейн с ругательствами прервала скачку, и Вейни тоже осадил
вороного. Обе лошади топтались на месте. Все, дорога потеряна. Вейни
склонился к луке седла, и дождь хлестал его по спине до тех пор, пока боль не
прошла и он опять смог разогнуться.
-- Мы его не догоним,-- сказала Моргейн, ее голос дрожал.
-- Да,-- ответил он без всякого выражения, закашлялся и опять
склонился в седле, пока спазм не прошел.
Брюхо Сиптаха терлось о его ногу, и он почувствовал прикосновение
Моргейн на своем плече. Он поднял голову, и вспышка молнии осветила их. На
ее лице застыл встревоженный взгляд, капельки дождя как драгоценные камни
сверкали на ее бровях.
-- Я думал,-- сказал он,-- что ты уже проехала мимо или потерялась.
-- У меня были некоторые трудности,-- ответила она и гневно ударила
себя ладонью по ноге.-- Жаль, что у тебя не нашлось шанса убить его.
Он принял обвинение.-- Когда дождь прекратится...-- начал он
оправдываться.
-- Нет, это Саводж,-- сказала она в ярости.-- Насколько я слышала, это
не паводок. Это море, прилив. После Хнота, после лун...
Она глубоко вздохнула. Вейни встревожила последняя зловещей силы
молния, осветившая все вокруг, она придала клубящимся на небе тучам
странное очертание. Когда следующая вспышка осветила лицо Моргейн, она
повернула к нему голову и пристально смотрела на течение вод с выражением
загнанного волка.-- Может быть,-- сказала она,-- непредвиденные трудности
остановят его, даже если он пройдет через Саводж.
-- Возможно, лио,-- сказал он.-- Я не знаю.
-- Если нет, то мы узнаем об этом через несколько дней.
Ее плечи опустились -- признак чрезвычайной усталости. Она
наклонила голову, затем запрокинула ее, разбрызгивая капли дождя с волос, и
снова пришпорила Сиптаха.
Может быть, она заметила блеск молнии лишь впервые, потому что на
этот раз она встревожилось.-- Вейни? -- спросила она, догоняя его. Ее голос
донесся до него словно откуда-то издалека.
-- Я могу ехать,-- сказал он, хотя был почти на грани. Перспектива еще
