споро, как начмаг, губы едва шевелились, грудь вздымалась и опадала, и
Пачкун с сожалением подумал, что если завсекцией и слышала признание,
то вряд ли поняла. Пачкун нагнулся, поднял банку и поставил на стол,
мог бы и помочь Наташке подбирать с полу, но любовь любовью, а дистан-
цию блюсти никогда не лишне, сколько таких любовей перепробовал дон
Агильяр, не сосчитать, вспомнил ради чего зашел, уже в дверях уточнил:
- Светка не подведет? Дурасников раскочегарился - не остановишь, если
выхода пару не будет, на нас обрушится, базы перекроет, план переуточ-
нит. Да мало ли чего при власти отчебучить сподобится.
Наташка, наконец, пришла в себя, собрала банки под умильным взором до-
на Агильяра, расставила колонками на столе, бережно поправила растре-
павшиеся седины начмага, вынула расческу из нагрудного кармана, спря-
мила пробор, тоскливо огладила синеватую щеку, понимая, что никогда
Пачкун семьи не покинет, чтоб не шептал в раскаленные минуты.
- Будет Светка. непременно, заедем за ней к десяти.
Начмаг ушел, по пути к себе завернул в разрубочную. Мишка принимал
свалившегося до срока разъездного от Чорка, внушал кудрявому доставщи-
ку:
- Не успел, как договорились. ты же на полчаса раньше заявился. Жди.
Пачкун поманил Мишку, шепнул:
- Миш, про ликер забыл? - знал, что Дурасников уважает к чаю сладень-
кое, да и Светку легче прогревать ликером, чем белой.
- Господи! - непритворно взвился Шурф,- сейчас отзвоню, после обеда
два болса ваши, бу сде, не сомневайтесь.
Дон Агильяр потрепал Мишку по плечу: и не сомневался! Где еще так ра-
ботается четко и спокойно?
Со ступеней спустился Апраксин, как видно, разыскивая Пачкуна - на
прилавках снова бойко торговали колбасным гнильем. Случайно Апраксин
ткнулся в каморку Наташки Дрын и увидел завсекции над горкой банок ик-
ры. Встретились глазами, Наташка хамски завопила:
- Шляетесь по служебным комнатам! Вы не дома! Здесь люди работают, ор-
ганизация здесь, будьте любезны покинуть. освободите помещение!
Апраксин уже покидал, улыбаясь и оглядывая жестяную горку. Пачкун по-
доспел на помощь, вовремя утащил Апраксина к себе, усадил, пытаясь
отогреть улыбкой и мастерски разыгрываемой растерянностью.
- В чем дело? - хотя уже знал в чем. Колбаса! Сам дал команду сбагрить
ее побыстрее, не предвидел, что этот чертяка каждый день пасти возна-
мерился.
Апраксин промолчал. Что говорить? Не мальчик, понимал, если б с почте-
нием к закону, давно Пачкуну возлежать на нарах, а раз блистает седи-
нами в распухших товаром подвалах, значит зонтик над ним раскрыт.
- Может, вам чего надо? - неуверенно начал мостить мостки Пачкун.
- Красной икры,- сухо отозвался Апраксин,- десять банок.
Брови дона Агильяра поползли вверх - шумный правдолюбец шутить изволит
или, как вас понять, милостивый государь? Пачкун одно усвоил накрепко:
пламя нужно сбивать любыми средствами и сразу, еще и потому, что Ду-
расникова волновал этот мужик - возможно, опасен? Не отступится, как
сплошь и рядом случается при усмирении разгневанных клиентов.
- Десять банок во всем магазине не сыщешь,- попытался юлить Пачкун.
- Я только, что видел сотню, по-соседству, в пяти метрах от вас.- Ап-
раксин ткнул в направлении, где по его прикидкам размещалась каморка
Наташки Дрын.
Пачкун вмиг уяснил драматизм положения, виновато поплел насчет ветера-
нов, для коих, себе отказывая, Пачкун припас икры.
- Ветеранов обслужили еще позавчера,- Апраксин играл крупно.
- Есть опоздавшие, контингент большой,- Пачкун посуровел.
Словцо "контингент", пропитанное бумажным привкусом и кабинетной духо-
той, отрезвило Апраксина: чего он добивается? У наглеца есть прикрытие
и этим все сказано. Визитер поднялся, улыбнулся. Пачкун оттаял: про-
несло. Апраксин кинжально допек:
- Кто вас прикрывает?
Глаза Пачкуна сузились, пальцы сжались в кулаки, ничего не оставалось
от сладкоголосого, уставшего человека, изнывающего под бременем забот.
- Не понял? - Пачкун вскочил, распрямился, Апраксин увидел крепкого
мужика в соку, вовсе не хлипкого сложения, как казалось из-за белого
халата мешком и недавнего умасливающего воркования.
Апраксин не воевал, не дрался ночами в закоулках и никогда до того не
видел врага; встречались завистники, сплетники, злопыхатели, пакостни-
ки, но врага, жаждавшего твоей гибели, Апраксин еще не встречал. Так
они и стояли, цепко разглядывая друг друга, и бледность дона Агильяра
наползла сверху и сдвигала к подбородку привычную красноту.
Апраксин вышел. Пачкун набрал номер, доложился Дурасникову, долго слу-
шал, завершая разговор подытожил:
- Конкретно у него ничего нет. Колбаса? Да ее, как ветром сдуло, не
успел он уйти из магазина. Конкретно ничего. но. мне он тоже не по
вкусу.
Трубка улеглась на рычаги. Пачкун припоминал случаи, когда крушение
начиналось с приходом одного нюхача, на первый взгляд бессильного,
вряд ли способного на противоборство с машиной: а Пачкун и такие как
он, и люди прикрывающие - в совокупности определенно машина, хорошо
смазанная, сминающая на своем пути неугодных, опасных, желающих знать
лишнее.
Дурасников, обсудив поездку в баню, признался, что нацелился начать
следующую неделю с бюллетеня, малость прихворнуть, к тому же взбодрить
начальство. Пачкун знал этот прием зампреда, всегда подыгрывал: стоило
Дурасникову занедужить, в магазинах все пропадало подчистую, Пачкун и
дружки придерживали товар, стоило выздороветь - и наступало относи-
тельное изобилие; как тут начальству Дурасникова не убедиться, что
зампред незаменим, на месте, только он ведет корабль районной торгов-
ли, минуя рифы. Пачкун сообразил, что дело не в напоминании начальству
о незаменимости, а в желании оклематься после бани и возможных около-
банных художеств. Дурасников заранее выкраивал себе свободу действий
на случай, если Светка, наконец, откликнется на его ухаживания. Итак,
грядущую неделю зампред возжелал посвятить себе и даме.
Фердуева принимала дверь торжественно, шумно, как гидроэлектростанцию.
Для приемной комиссии в кухне накрыла стол. Мастер-дверщик держался
нейтрально, будто и не случилось у них с Фердуевой греха. Расчет сос-
тоялся сполна, без поправок на лирику и обоюдное удовольствие. Кроме
хозяйки квартиры-сейфа и мастера, цокали от восторга Наташка Дрын -
заскочила глянуть на привозные тряпки, подруга Фердуевой, дежурившая,
вернее охранявшая мастера в пору, когда хозяйка еще не прониклась к
нему доверием, проросшим нежной страстью, замешанной на расчете. Фер-
дуева предполагала, что дело, разворачиваемое в подвале института,
нуждается в инженерном обеспечении и крепкой мужской руке; и Пачкун,
сопроводивший Наташку и решивший расслабиться вблизи от магазина после
стычки с Апраксиным.
В подъезде Фердуевой, щедро политом котами и их подругами, обшарпан-
ном, выкрашенном всемогущей ядовито-зеленой краской, Пачкун налетел на
Апраксина.
Фу, черт! Дон Агильяр мало кому разрешал заставать себя врасплох, а
тут растерялся, скукожился, губы начали мять виноватую улыбку. Пачкун,
похоже, сдался на милость победителя, потерял в сановности и даже в
росте.
Апраксин смекнув, что гости в подъезде могли держать путь единственно
к Фердуевой, не отказал себе в радости пугнуть Пачкуна:
- К Фердуевой? - Апраксин не склонен был распространяться - запах
подъезда душил с каждой секундой все яростнее, пребывать в подъезде
считалось опасным, его проскакивали пулей, как простреливаемую нейт-
ральную полосу; только лифтерши умудрялись вечерять в подъездах, не
задыхаясь, и Апраксин думал, что эти старушенции могли врываться в об-
лако газовой атаки безо всякого для себя ущерба.
- К Фердуевой? - добивал осведомленностью Апраксин. Если сейчас не от-
ветит, убегу! Нет мочи терпеть смрад.
Дон Агильяр кивнул покорно и, позеленев под стать покраске стен, выпа-
лил подобострастно:
- Так точно!
Пакость! То ли про встреченного, то ли про запах, то ли про окраску
стен подумал Апраксин, выскочив на улицу.
После столкновения в подъезде, дон Агильяр едва пришел в себя, необхо-
димость восхищаться неприступной дверью Фердуевой выбила из колеи, и
восторги, чудодеем коих слыл Пачкун, давались начмагу не без труда и,
в отличие от всегдашней лучезарности, ощутимо припахивали фальшью.
Фердуева перечислила, что скрыто под обивкой двери, и присутствующие
потемнели глазами, понимая, что с бухты-барахты такую дверь не замыс-
лишь, выходило, упакована Фердуева железобетонно - родное всем ведомое
чувство зависти закурилось в квартире Фердуевой бесцветным, непахнущим
благовонием.
На медный крюк витой, торчащий в верхней трети чудо-двери, изнутри
Фердуева прицепила бутыль шампанского к веревке, отвела руку, изо всех
сил шмякнула бутыль о косяк.
Бутылка звякнула, но уцелела.
- Может, не надо? - не утерпела Наташка Дрын. Разбиение бутыли травми-
ровало неокрепшие в боях за выживание нервы завсекцией. Зачем? Лучше
распить. В Наташке говорило голодное детство, пока еще дающая о себе
знать редкими приступами стесненность в средствах; убоясь показаться
скупой, Наташка пояснила природу своих сомнений.- Отмывай потом кожу
от липкого - возня. и на коврик накапает.
Если б Наташка не встряла, Фердуева могла б на первой попытке остано-
виться, но прекословия себе хозяйка не выносила, еще раз сжала бутылку
и запустила на косяк. Бутылка не поддалась, то ли косяк не выказал
нужной твердости, то ли бутылка венчала невиданный по успехам прочнос-
ти технологический процесс, однако пенно обляпанной двери видеть при-
сутствующим не удалось.
- Дай я,- предложил Пачкун, успев ужаснуться. Начмаг на "вы" с Фердуе-
вой, "ты" вырвалось непроизвольно, и только глупец мог надеяться, что
Фердуева не обратит внимания на недозволенный перепад обходительности.
Фердуева облила дона Агильяра презрением и шваркнула бутылью о косяк в
третий раз. Тут случилось непредвиденное - скорость запуска, длина ве-
ревки, ее пластические свойства, плотность воздуха, прогретого дыхани-
ем членов приемной комиссии, профиль косяка - все совпало таким обра-
зом, что бутылку повело в сторону. наполненную шипучим зеленую стек-
ляшку отшвырнуло против всяких правил и больно ударило близко стоящего
дона Агильяра в подбородок зубодробительным тычком.
Происшедшее смахивало на месть, не заставившую себя ждать. Ничего та-
кого Фердуева не замышляла заранее, но. Наташка Дрын бросилась к люби-
мому, ощупывая скулы, норовя запустить руку в рот Пачкуну, чтоб при-
горшней выгрести отслужившие зубы. Дон Агильяр поморщился, указатель-
ным пальцем провел вдоль десны, успокоился, даже хмыкнул не то, чтоб
довольно - кто ж возрадуется, если бутылкой шампанского да по морда-
сам!? - но примирительно.
Не зря затеяла обмывание двери, не зря! Незабываемое впечатление! Хо-
зяйка не скрывала довольства происшедшим. Не каждый день, не каждому
дано узреть, как могущественному начальнику "двадцатки", прикрытому
доброхотами с головы до пяток врезают по зубам бутылкой шампанского,
запускают с силой молодых рук женщины в соку ноль-семьдесят пять и.
вроде обвинить не в чем. Случай! Все видели. Даже, если б зубы сыпану-
ли пассажирами из автобуса на конечной остановке, то не придерешься.
Случай! Наташка Дрын оглаживала Пачкуна: счастливая, не хватило ума
прикинуть, что не след ей становиться очевидицей печального соприкос-
новения бутылки и нижней части лица дона Агильяра. Наташка - простая
душа, искренне радовалась целости пачкуновских зубов, хихикала, крути-
лась вокруг начмага, норовила затащить всех поскорее в кухню, чтоб вы-
пить и закусить за обильным рыночно-дефицитным столом.
- Извините, Пал Фомич,- Фердуева приблизилась, лицо гладкое, персико-
во-нежное, прикоснулась к понесшей ущерб части лица сухими губами, и
