Офис Элиши Морнингстара находился в самом конце коридора, напротив
двери черного хода. На одной из стеклянных створок двери черными
полуосыпавшимися буквами значилось: "Элиша Морнингстар. Нумизмат". На
другой створке было написано: "Вход".
Я повернул ручку и вошел в крохотную узкую комнатку с двумя окнами. В
ней находились: покосившийся столик для пишущей машинки, несколько стенных
шкафов с тусклыми монетами в специальных футлярчиках, под каждой из
которых желтела табличка с машинописным текстом, два коричневых шкафа для
хранения документов. Занавесок на окнах не было, а пыльный серый ковер был
так затерт, что дыры на нем были почти незаметны.
Внутренняя дверь рядом с покосившимся столиком, стоявшим напротив
шкафов, была открыта, и из-за нее доносились невнятные звуки, какие обычно
производит абсолютно ничем не занятый человек. Потом раздался сухой голос
Элиши Морнингстара:
- Проходите, прошу вас. Проходите.
Я прошел. Кабинет был также невелик, но хламу в нем было гораздо
больше. Комнату почти перегораживал огромный зеленый сейф; за ним,
напротив двери, стоял громоздкий старый стол красного дерева, на котором
покоились какие-то книги, истрепанные старые журналы и горы пыли. Окно на
противоположной стене было приоткрыто на несколько дюймов, но для того
чтобы проветрить помещение, этого было явно недостаточно. На вешалке
висела засаленная фетровая шляпа. В трех небольших витринах у стены тускло
мерцали монеты. В середине комнаты стоял темный стол с обтянутой кожей
столешницей. Кроме обычного для письменных столов хлама на нем находились
ювелирные весы под стеклянным колпаком, две лупы в никелированной оправе и
ювелирный монокль, лежащий рядом со скомканным носовым платком в
чернильных пятнах.
Во вращающемся кресле у окна сидел старик в темно-сером пиджаке с
огромными лацканами и невообразимым количеством пуговиц на груди. Его
спутанные седые волосы были достаточно длинными для того, чтобы щекотать
мочки ушей. Посредине головы бледно-серая лысина неясно вырисовывалась
среди серебристого пуха, как одинокая скала в тумане. Торчащие из его ушей
густые пучки волос вполне могли служить ловушками для мошек.
У старика были острые черные глазки, под каждым из которых висел
красно-коричневый мешочек, разукрашенный сетью морщинок и кровеносных
сосудов. Щеки его лоснились, а короткий острый нос выглядел так, как будто
в старые добрые времена частенько совался не в свои дела. Над воротничком,
который не взяли бы в стирку ни в одной приличной прачечной, нависал
костлявый кадык, а маленький жесткий узелок галстука походил на
настороженную мышь, выглядывавшую из норы.
- Моя секретарша ушла к зубному врачу, - сообщил старик. - Вы мистер
Марлоу?
Я кивнул.
- Садитесь, прошу вас. - Худой рукой он указал на кресло. - Полагаю,
у вас есть при себе какое-либо удостоверение.
Я дал ему визитную карточку. Пока он читал, я принюхивался к
исходящему от него сухому затхлому запаху.
Он прочел и положил карточку на стол, а на нее - сложенные вместе
ладони. Ничего в моем лице не ускользнуло от его проницательных черных
глазок.
- Итак, мистер Марлоу, чем могу быть полезен?
- Расскажите мне о дублоне Брэшера.
- Ах да, - сказал он. - Дублон Брэшера. Интересная монета. - Он
поднял ладони и сложил кончики пальцев вместе, как старомодный домашний
учитель, готовящийся углубиться в дебри грамматики. - В некотором роде
самая интересная и ценная из всех ранних американских монет. Как вам,
наверное, известно.
- Из всего того, что мне не известно о ранних американских монетах,
можно составить энциклопедию.
- Да ну? - сказал он. - Да ну? Вы хотите, чтобы я просветил вас?
- Именно потому я здесь.
- Это золотая монета, примерно такого же диаметра, как и полдоллара.
Почти такого же. Она была изготовлена в штате Нью-Йорк в тысяча семьсот
восемьдесят седьмом году. Но ее долго не чеканили, впервые начали в тысяча
семьсот девяносто третьем в Филидельфии. Дублон изготовлен, скорей всего,
путем формовки под давлением частным ювелиром по имени Ефраим Брэшер.
Обычно это имя пишется и произносится как Брэшиар. Но на монете значится
Брэшер. Почему - я не знаю.
Я сунул в зубы сигарету и зажег ее, решив, что она сможет слегка
забить сухой затхлый запах.
- Что такое формовка под давлением?
- Из стали изготавливались две половинки формы, с углубленным
изображением, конечно. Между ними зажимались золотые пластинки, и все это
клалось под тяжелый пресс. Ребра монет не обрабатывались. В тысяча семьсот
восемьдесят седьмом году станков для этого не было.
- Довольно медленный процесс, - заметил я.
Он кивнул заостренной кверху седой головой.
- Именно. И, поскольку в то время сталь еще не умели закаливать как
следует, форма изнашивалась со временем и регулярно заменялась. Отсюда -
видимые при ближайшем рассмотрении различия в изображении на монетах.
Вообще говоря, можно с уверенностью сказать, что среди них нет двух
одинаковых. Я ясно излагаю?
- Да, сказал я. - Пока что. Сколько существует в природе таких монет
и какова их стоимость?
Он легонько похлопал ладонями по столу:
- Сколько их существует в природе, не знаю. И никто не знает.
Несколько сотен, тысяча, может быть больше. Но среди них очень мало так
называемых незатертых экземпляров, не бывших в обращении. В руках знающего
перекупщика такой экземпляр может легко потянуть тысяч на десять - или
даже больше. Но у него, конечно, должна быть родословная.
- Ага, - я медленно выпустил дым и помахал рукой, отгоняя его от
старика. Он не был похож на курильщика. - А без так сказать родословной и
знающего перекупщика - сколько?
Он пожал плечами.
- Отсутствие родословной может означать, что монета добыта нечестным
путем. Украдена или получена посредством жульнических махинаций. Это,
конечно, не обязательно. Редкие монеты часто всплывают в неожиданных
местах в неожиданное время. Их находят в старых сейфах или в потайных
ящичках секретеров в старых английских домах. Правда, не часто. Но
случается. Я знаю, что одна очень ценная монета была обнаружена в набитой
конским волосом старой тахте, которую отдали в реставрацию. Эта тахта
девяносто лет простояла в одной из комнат дома на Фолл-ривер в
Массачусетсе. И никто не знал, как монета там оказалась. Но, вообще
говоря, в случае отсутствия родословной подозрение в краже будет очень
сильным. Особенно в нашем штате.
Он посмотрел в потолок отсутствующим взглядом. Я посмотрел на него
взглядом не столь отсутствующим. Он выглядел как человек, которому можно
доверить секрет - если это секрет его собственный.
Он медленно перевел глаза с потолка на меня и сказал:
- Пять долларов, пожалуйста.
- А? - переспросил я.
- Пять долларов, пожалуйста.
- За что?
- Не притворяйтесь наивным, мистер Марлоу. Эти сведения вы могли
добыть в любой общественной библиотеке. Вы же предпочли прийти сюда и
отнимать у меня время, заставляя излагать вам легкодоступную информацию.
За это я беру пять долларов.
- Предположим, я не заплачу.
Он откинулся назад и закрыл глаза. Слабая улыбка заиграла в уголках
его губ.
- Заплатите, - сказал он.
Я заплатил. Я вынул пятидолларовую банкноту из бумажника и
приподнялся с кресла, чтобы аккуратно положить перед ним. Я погладил
банкноту кончиками пальцев, как котенка.
- Пять долларов, мистер Морнингстар, - сказал я.
Он открыл глаза и посмотрел на банкноту. Он улыбнулся.
- А теперь давайте поговорим о дублоне Брэшера, который кто-то
пытался продать вам.
Его глаза чуть расширились.
- О! А что, кто-то пытался продать мне дублон Брэшера? И зачем же им
это понадобилось?
- Затем что они нуждались в деньгах, - сказал я. - И они не хотели,
чтобы им задавали слишком много вопросов. Они знали или разузнали, что вы
занимаетесь этими делами и что здание, в котором находится ваш офис, - это
грязный притон, где может происходить все, что угодно. Они знали, что ваша
контора расположена в самом центре коридора и что вы - весьма пожилой
человек, который вряд ли станет совершать лишние телодвижения - по
состоянию здоровья.
- Похоже, они знали очень много, - сухо заметил Элиша Морнингстар.
- Только то, что им было необходимо для дела. Так же, как вы и я. Тем
более что разузнать все это несложно.
Он залез мизинцем в ухо, поковырялся там и извлек кусочек серы на
ногте. Затем небрежно вытер палец о пиджак.
- И вы заключили это только потому, что я позвонил миссис Мердок и
спросил, не продается ли дублон Брэшера?
- Именно. Она и сама так полагает. И это логично. Как я уже говорил,
вы должны были знать, что монета не продается. Если вы мало-мальски
ориентируетесь в этих делах. А я вижу, вы ориентиретесь.
Он чуть наклонил голову, не более чем на дюйм. Он не то чтобы
улыбался, но выглядел довольным, насколько может выглядеть довольным
человек в таком воротничке.
- Вам предлагают монету, - продолжил я, - при подозрительных
обстоятельствах. И вы не прочь купить ее - но недорого. Но вы хотите
знать, откуда она. Правда, если бы вы даже убедились, что монета краденая,
то все равно купили бы ее, если бы смогли выторговать по дешевке.
- А я смог бы, да? - Он как будто несколько скис.
- Конечно, если вы толковый перекупщик. А я полагаю, вы именно такой.
Покупая монету задешево, вы в то же время страхуете прежнего владельца от
окончательной потери. Он всегда будет рад переплатить вам за возвращение
дублона. Так всегда делается.
- Значит, Брэшер Мердока похищен, - резко сказал он.
- Не цитируйте меня, - попросил я. - Это страшная тайна.
Он чуть было не принялся ковырять в носу. Но вовремя спохватился. И
вместо этого зажмурился и резким движением вырвал волосок из ноздри. Он
поднес его к глазам и принялся внимательно рассматривать. Потом посмотрел
мимо него на меня и спросил:
- А сколько даст хозяин за возвращение монеты?
Я подался вперед и подарил его туманным взглядом.
- Тысячу. А сколько дали вы?
- Мне кажется, вы очень смышленый молодой человек, - сказал старик.
Потом он весь скривился, подбородок его затрясся, и грудь заколыхалась
вперед-назад; раздались звуки, какие издает выздоравливающий после тяжелой
ангины кочет, пытаясь кукарекать.
Мистер Морнингстар смеялся.
Потом смолк. Лицо его снова разгладилось, и глаза открылись - черные,
хитрые, проницательные.
- Восемьсот, - сказал он. - Восемьсот за не бывший в обращении дублон
Брэшера. - Он фыркнул.
- Чудненько. Монета при вас? Вы остаетесь при двухстах чистой
прибыли. Удачное дельце: быстрый оборот, приличный доход - и никакой
головной боли.
- Она не здесь, - сказал он. - Вы что, меня дураком считаете? -
Старик вытащил из жилетного кармашка старинные серебряные часы на черной
цепочке и скосил на них глаза. - Скажем, завтра в одиннадцать утра.
Приходите с деньгами. Есть у меня монета, нету ли - но вы мне симпатичны,
и я организую это дело.
- Договорились. - Я поднялся с кресла. - Однако мне еще надо получить
деньги.
- Не новенькими банкнотами, пожалуйста, - почти мечтательно сказал
он. - Двадцатидолларовыми бумажками. Если случайно попадется одна-другая
пятидесятидолларовая - не страшно.
Я усмехнулся и направился к двери. На полпути я повернулся, подошел к
столу и оперся на него ладонями.
- Как она выглядела?
Его взгляд стал пустым.
- Девушка, которая продала вам монету.
