Я пошел к своей машине по мощенной плитами дорожке. Он глядел мне вслед,
почесывая подбородок.
Глава 6
Я медленно ехал по улице, взглядом выискивая место, где можно было бы
поставить машину, чтобы заскочить на минутку в офис перед поездкой в центр.
В тридцати футах от входа в Кахуэнго-Билдинг от табачной лавки отъехал
"паккард". Я тут же занял его место, заглушил мотор и вышел из машины. И
только тогда заметил, что встал перед знакомым на вид автомобилем песочного
цвета. Конечно, это не обязательно тот же самый. Таких тысячи. В легковушке
никого не было. Никто в бурой соломенной шляпе с желтой ленточкой ошивался
поблизости.
Я обошел машину и записал ее номер на обороте мятого конверта просто так,
на всякий случай. И направился к себе. Его не было ни в вестибюле, ни в
коридоре наверху.
Я зашел в офис, просмотрел валявшуюся на полу почту, но ничего
интересного не обнаружил. Быстренько приложился к дежурной бутылке и побежал
вниз. Мне нужно было торопиться, чтобы успеть в центр к трем часам.
Песочного цвета автомобиль все так же стоял на месте и пустовал. Я сел в
машину и отрулил от тротуара.
Он нагнал меня только в конце Сансета. Я смотрел на него в зеркальце
заднего вида, ухмылялся и пытался сообразить, где же он прятался. Вероятно,
в машине, что стояла за его собственной. Как это я сразу не догадался?
Я повернул на юг к Третьей и поехал по ней к центру. Песочного цвета
автомобильчик всю дорогу держался в сотне метров за мной. Я выехал на
Седьмую и остановился купить сигарет без особой в них надобности, а потом,
не оглядываясь, пошел по улице. Дойдя до перекрестка, я свернул в вестибюль
отеля "Метрополь", прогулялся до полукруглой стойки, где торговали
сигаретами, и попросил там прикурить, после чего уселся в одно из
потрепанных кожаных кресел.
Светловолосый человек в коричневом костюме, черных очках и уже такой
знакомой мне шляпе вошел в вестибюль, самым непринужденным образом
прошествовал между пальмами в горшках к стойке, купил пачку сигарет и стал
неторопливо распечатывать ее, облокотившись о прилавок и озирая вестибюль
зорким орлиным глазом.
Взяв сдачу, он прошел к стоящему у колонны креслу и сел в него. Он
надвинул шляпу поглубже на черные очки и, похоже, собирался уснуть с
незажженной сигаретой в зубах.
Я поднялся с места, подошел к колонне, опустился в кресло рядом с ним и
принялся искоса рассматривать его. Он не пошевелился. Вблизи его лицо
казалось юным, розовым и пухлым, подбородок был выбрит крайне неряшливо.
Ресницы под черными очками взметнулись вверх и снова опустились. Лежащая на
колене напряженная рука нервно затеребила брючину.
Я чиркнул спичкой и поднес к его сигарете:
- Огоньку?
- О... благодарю, - потрясенно сказал он. Прикурил.
Помахав спичкой, я бросил ее в урну и выжидающе уставился на него. Прежде
чем заговорить, он несколько раз искоса взглянул на меня. - Не мог ли я вас
встречать где-нибудь раньше?
- На Дрезден-авеню в Пасадене. Сегодня утром.
Его щеки стали еще более розовыми, чем прежде. Он вздохнул.
- Должно быть, я выступил кисло, - сказал он.
- Из рук вон, приятель, - согласился я.
- Может быть, это шляпа?
- Шляпа в порядке. Но тебе она не нужна.
- В этом городе деньги даются очень тяжело, - печально сообщил он.
- Не могу же я бегать на своих двоих, на такси - разорюсь в два счета, а
собственная машина неудобна тем, что не всегда успеваешь добежать до нее.
Надо все время крутиться поблизости.
- Тебе что-нибудь надо от меня или ты просто тренируешься?
- Я хотел выяснить, достаточно ли вы сметливы, чтобы можно было
поговорить с вами.
- Я ужасно сметливый, - сказал я. - Тебе будет просто стыдно, если ты не
поговоришь со мной.
Он настороженно огляделся, вытащил маленький бумажник из свиной кожи и
оттуда - милую, новенькую визитку. На ней значилось: "Джордж Ансон Филлипс.
Частные расследования. 212 Сенеджер-Билдинг, 1924, Норт Вилкокс-авеню,
Голливуд." В верхнем углу карточки был нарисован широко раскрытый глаз с
очень длинными ресницами и удивленно поднятой бровью над ним.
- Не имеешь права. - Я указал на глаз. - Это эмблема Пинкертона.
Ты отбиваешь у них хлеб.
- Ох, черт, - вздохнул он. - Та малость, что я заработаю, не разорит их.
Я пощелкал ногтем по карточке, попробовал ее на зуб и опустил в карман.
- Моей визиткой интересуешься - или досье на меня уже собрано полностью?
- О, я о вас все знаю, - сказал он. - Я был депутатом в Вентуре, когда вы
вели там дело Грегсона.
Грегсон был мошенником из Оклахомы, за которым одна из его жертв гонялась
по всей Америке в течение двух лет. В конце концов Грегсон издергался
настолько, что пристрелил дежурного на станции обслуживания, ошибочно
принявшего его за своего знакомого. Мне казалось, это все было очень давно.
- И дальше?
- Я вспомнил вас, когда случайно увидел ваше имя на номерном знаке
сегодня утром. После того как я потерял вас по дороге в город, я просто
нашел вас по справочнику. И хотел зайти поговорить с вами, но это было бы
грубым нарушением секретности моей работы. Я как-то не смог. Еще один чудак.
Итого трое за день, не считая миссис Мердок, которая может оказаться из этой
же породы.
Я подождал, пока он снимет черные очки, протрет их, наденет и снова зорко
оглядится по сторонам. Потом он сказал:
- Мне кажется, мы могли бы заключить соглашение. Так сказать, объединить
наши силы. Я видел, как сегодня к вам заходил один человек. Насколько я
понял, он нанял вас.
- Вы знаете его?
- Я слежу за ним, - сказал Ансон упавшим голосом. - И совершенно
безрезультатно.
- Что он вам сделал?
- Ну... меня наняла его жена.
- Развод?
Он осторожно осмотрелся по сторонам и тихо произнес:
- Она так говорит. Но я сомневаюсь.
- Они оба хотят развода, - сказал я. - И каждый пытается уличить в
чем-нибудь другого. Смешно, правда?
- Похоже, у меня не все ладно. За мной по пятам ходит один тип.
Очень длинный, со странным глазом. Один раз я улизнул от него, но потом
он снова появился. Очень длинный тип. Как фонарный столб.
Длинный, со странным глазом. Я задумчиво курил.
- Это имеет какое-то отношение к вам? - слегка встревоженно спросил
молодой человек.
Я покачал головой и швырнул окурок в урну.
- Никогда не видел такого. - Я взглянул на часы. - Давай-ка лучше
встретимся и обсудим все подробно. Сейчас я не могу. У меня деловая встреча.
- Да, да, - сказал он. - Я очень хотел бы.
- Решено. Мой офис, моя квартира, твой офис - где?
Он поскреб плохо выбритый подбородок хорошо обгрызенным ногтем.
- Моя квартира, - наконец сказал он. - В телефонной книге ее нет.
Дайте-ка мне визитку на минутку.
Он положил ее на ладонь и, высунув язык, принялся что-то медленно
корябать на обороте металлическим карандашиком. Он становился моложе с
каждой минутой. Теперь ему на вид было не больше двадцати, хотя должно было
быть больше, так как делом Грегсона я занимался лет шесть назад. Парнишка
убрал карандашик и вручил мне визитку. На ней был написан адрес: "204,
Флоренс-Апартментс, 128, Курт-стрит". Я с любопытством взглянул на него:
- Курт-стрит на Банкер-хилл?
Он залился краской до самых ушей.
- Конечно, не слишком шикарно, - торопливо сказал он. - Последнее время я
был не при деньгах. Вы что-нибудь имеете против?
- Нет, почему?
Я встал, протянул ему руку. Он потряс ее и отпустил. Я сунул руку в
карман брюк и вытер ладонь о лежавший там носовой платок. Приглядевшись, я
увидел капельки пота над его верхней губой и у крыльев носа. Было очень
жарко.
Я пошел было прочь, но повернулся и чуть наклонился к его лицу:
- Да, кстати, это - высокая блондинка с беспечными глазами?
- Я бы не сказал, что с очень уж беспечными.
Я и бровью не повел.
- Только между нами: ведь вся эта суета с разводом - чушь собачья.
Тут ведь что-то кроется, верно?
- Да, - тихо сказал он. - И что-то, что с каждой минутой, когда я об этом
думаю, не нравится мне все больше. Вот. - Он вытащил из кармана какой-то
предмет и сунул мне в руку. Это был ключ.
- Чтобы вам не ждать в холле, если вдруг меня не окажется. Когда примерно
вы подъедете?
- Теперь, похоже, около половины пятого. Ты уверен, что хочешь дать мне
этот ключ?
- Ну как же, мы ведь теперь заодно. - И он посмотрел на меня снизу вверх
так невинно, как только можно посмотреть сквозь черные очки.
На выходе я оглянулся. Он мирно сидел в кресле с потухшим окурком в
зубах, и ядовито-желтая ленточка на его шляпе была скромна и
непритязательна, как реклама сигарет на последней странице воскресного
выпуска "Ивнинг Пост".
Теперь мы были заодно. Значит, я не могу надуть его. Вот так-то. Я могу
открыть своим ключом дверь его квартиры, войти и чувствовать себя как дома.
Я могу надеть его шлепанцы и пить его ликер, и поднять его ковер и
пересчитать тысячедолларовые банкноты под ним. Теперь мы были заодно.
Глава 7
В Белфонт-Билдинг было восемь этажей, занятых всякой незначительной
всячиной. Здание было зажато между большим комиссионным магазином
серо-зеленого цвета и трехэтажным гаражом, который ревел и рычал, как вольер
для львов в часы кормления. В темном узком вестибюле было грязно, как в
курятнике. В висящем на стене из поддельного мрамора списке съемщиков было
много пустых мест.
Из двух лифтов с раздвигающимися решетками работал только один, да и тот
не был перегружен работой. Внутри него на деревянном стуле сидел старик с
отвисшей челюстью и водянистыми глазами. Казалось, он сидит там со времен
Гражданской войны, из которой вышел к тому же весьма потрепанным.
Я вошел в лифт и сказал: "Восьмой". Старик с трудом задвинул решетки, и
лифт, трясясь и грохоча, пополз вверх. Старик дышал так тяжело, будто волок
его на собственной спине.
Я вышел на восьмом этаже и пошел по коридору, а старик за моей спиной
высунулся из лифта и звучно высморкался в полную мусора картонную коробку.
Офис Элиши Морнингстара находился в самом конце коридора, напротив двери
черного хода. На одной из стеклянных створок двери черными полуосыпавшимися
буквами значилось: "Элиша Морнингстар. Нумизмат". На другой створке было
написано: "Вход".
Я повернул ручку и вошел в крохотную узкую комнатку с двумя окнами. В ней
находились: покосившийся столик для пишущей машинки, несколько стенных
шкафов с тусклыми монетами в специальных футлярчиках, под каждой из которых
желтела табличка с машинописным текстом, два коричневых шкафа для хранения
документов. Занавесок на окнах не было, а пыльный серый ковер был так
затерт, что дыры на нем были почти незаметны.
Внутренняя дверь рядом с покосившимся столиком, стоявшим напротив шкафов,
была открыта, и из-за нее доносились невнятные звуки, какие обычно
производит абсолютно ничем не занятый человек. Потом раздался сухой голос
Элиши Морнингстара:
- Проходите, прошу вас. Проходите.
Я прошел. Кабинет был также невелик, но хламу в нем было гораздо больше.
Комнату почти перегораживал огромный зеленый сейф; за ним, напротив двери,
стоял громоздкий старый стол красного дерева, на котором покоились какие-то
книги, истрепанные старые журналы и горы пыли. Окно на противоположной стене
было приоткрыто на несколько дюймов, но для того чтобы проветрить помещение,
этого было явно недостаточно. На вешалке висела засаленная фетровая шляпа. В
трех небольших витринах у стены тускло мерцали монеты. В середине комнаты
стоял темный стол с обтянутой кожей столешницей. Кроме обычного для
письменных столов хлама на нем находились ювелирные весы под стеклянным
