вступить в бой, Мартов протестовал против этого, видя в этой мере лишь
попытку "придушить здоровый протест рабочего класса" против тех условий,
в которые он был поставлен во время пребывания большевиков у власти, а
значит - вследствие происков этих нехороших большевиков. Можно ли не
увидеть абсолютной тождественности между позицией "теоретиков-олимпий-
цев", педологов, и - меньшевиков? Но ведь именно "олимпийцы" устроили
судилище над Антоном Макаренко и объявили его метод воспитания "несо-
ветским", а присутствовавшие в зале чекисты - явные союзники Макаренко,
доверившие ему коммуну имени Дзержинского, ушли с этого судилища, не
сказав ни слова. Зато "судьи" говорили много. И спрашивали у Макаренко,
знает ли он, что говорил Ленин. Они - начётчики, они любого заклюют. А
потом, уже после выхода в свет "Педагогической поэмы" и осуждения педо-
логов, та же Брегель орала на ученика Макаренко - Семёна Калабалина (в
"Пед.поэме" - Карабанова), что "мы не позволим вам искажать идеи Мака-
ренко" (см.трилогию Ф.Вигдоровой о Калабалине). Вот так-то. Народное об-
разование ещё до 1937 года оказалось в значительной степени в руках яв-
ных меньшевиков, а после страшной резни большевистских кадров, устроен-
ной Сталиным, засилье меньшевиков не могло не возрасти в ещё большей
степени. Вспомним - Берия и Вышинский тоже были бывшими меньшевиками. А
тут - война. И недобитые большевики уходят на фронт, а школа успела по-
терять сверх репрессированных кадров ещё изъятие в армейские политорганы
свыше 20-ти тысяч лучших учителей ещё до войны. Из них почти никто не
вернулся вообще, а в школы просто никто не вернулся... Гай тоже уходит
на фронт. А на его место - Ангелина Никитична... Вот ещё одна издержка
войны: у нас хватило для отпора врагу и победы отважных, знающих и вер-
ных людей даже после резни кадров в 1935-1940 годах, но образовавшийся
вакуум заполнялся более чем часто либо благонамеренными "услужливыми
медведями", либо откровенными мерзавцами. Более чем часто... Это ещё не
стало правилом - станет несколько позже, но отнюдь не было и редким иск-
лючением, причём всё более учащалось с каждым "оборотом маховика". Общий
уровень руководства и его морали упал во всех областях нашей жизни, и
это расчистило дорогу для второй волны репрессий в 1948-1952 годах, ког-
да уже не отдельные люди или организации, а целые слои общества, целые
города, республики, народы подвергались расправе. Это уже не "термидор"
и не "прериальские казни", это "репрессии эпохи консульства и империи",
несравнимо более, чем было это в послереволюционной Франции, масштабные,
с большим размахом, с большими возможностями для палачей.
Пожалуй, образ Ангелины Никитичны - первый в советской литературе об-
раз врага на "детском фронте" из числа врагов доморощенных. Серия персо-
нажей из произведений Макаренко и Николай Антоныч Татаринов из каверинс-
ких "Двух капитанов" - это пережитки прошлого, втёршиеся до поры до вре-
мени в нашу систему, но после разоблачения долженствующие быть изгнанны-
ми. Ангелина Никитична - другой враг. Она - продукт предвоенных лет, она
не инородный вирус, вторгшийся в организм, а результат переналадки этим
вирусом механизма воспроизводства, она - уже порождение самого организ-
ма. Нужды нет, что она - тот же самый вирус; тот, да не тот. Её не изго-
нишь, она сама любого изгонит, ибо её анкета в порядке. И ещё нужно по-
нять, что она - враг, а поняв - доказать другим... Будет написана Приле-
жаевой "Юность Маши Строговой", будут книги Германа Матвеева, Любови Ка-
бо, Бременера, многих других, но первый выстрел по этому новому врагу
сделал Лев Абрамович Кассиль, ученик Маяковского, брат расстрелянного в
1937 году редактора газеты в городе Энгельсе - столице Автономной Рес-
публики Немцев Поволжья (бывшего Оськи из "Кондуита и Швамбрании").
Так вот - первую атаку на слово "командосы" повела именно Ангелина
Никитична: "Я не понимаю, неужели нельзя какое-нибудь русское слово най-
ти и укоренить?" От собственного порождения писатель, конечно, отбился
бы. Однако после начала "холодной войны" действительно немодным стало
слово "командосы". И то сказать - за истекшие десятилетия "командос"
Англии, ЮАР и Израиля совершили немало грязных дел (как и американские
"рейнджеры", как спецназовцы иных государств). Но с другой стороны -
свыше миллиарда людей знакомы ныне с понятиями "коммунизм, коммуна" лишь
по их марксистскому варианту, успевшему порядком сталинизироваться и ма-
оизироваться. Так не отказаться ли нам по этому случаю от этих терминов,
а, Ангелина Никитична? Тем более, что слова эти тоже не русские...
В итоге в последующих изданиях "Дорогих моих мальчишек" "укоренилось
русское слово" - "синегорцы". Взято оно из кое-как сляпанной сказочки о
стране Синегории - самого слабого места в книге. Впрочем, сочиняли-то
мальчишки, а с них взятки гладки. "Алькина сказка" о Мальчише-Кибальчише
известна нам не со слов малыша Альки - у него не могло быть таких слов и
такого чувства ритма, а со слов уже пересказывавшей сказку Натки, у ко-
торой получилось, по словам Альки, лучше, чем у него самого. И получился
поистине эпос для малолетних, который, как показало время, может быть
поставлен вровень с "Илиадой", "Калевалой" или "Манасом". Да, бывают
эпосы не только национальные или социальные, но и возрастные тоже. При-
мер - "Три мушкетёра", в какой-то мере являющиеся эпосом для подростков.
Поэт Валентин Сидоров в "Стихах о мушкетёрах" (журнал "Молодая гвардия",
1969, N 1, стр. 13-15) пишет, что "и книга та не просто книгой, а нашей
библией была", а до него Юрий Нагибин в опубликованном в сборнике "Зим-
ний дуб" автобиографическом рассказе "Нас было четверо" подробно описы-
вает такое же воздействие этой книги Дюма на мальчишек определённого
возраста...
Но что удалось у Гайдара - не вышло у Кассиля. А может, и не хотел,
чтобы вышло, а хотел показать именно наивный образец ребячьего творчест-
ва, где главное - не форма, а содержание. Оно, кстати, тоже не блещет.
Слишком схематична борьба добра и зла, интервентов-ветров вкупе с ко-
ролём и народа, подлости и уродства с благородством и красотой. У Гайда-
ра и охват шире, и идеи объёмнее. Тот же Плохиш, одним ударом разрушив-
ший фронт мальчишей, вроде бы совершил подвиг - за эту диверсию и даже
за попытку её совершить он вполне мог поплатиться головой. Но подвиг
возможен лишь для прогрессивного дела, в данном случае для революции,
причём не только в стране Мальчиша, но и в Высоком Буржуинстве, Равнин-
ном Королевстве, Снежном Царстве и Знойном Государстве, а самое отчаян-
ное дело в пользу врага - измена и ничего более. У Кассиля мы видим уп-
рощение идеи, как в фадеевской "Молодой гвардии" так же упрощены понятия
Радика Юркина о задачах комсомола - "бить немецко-фашистских захватчи-
ков, пока их не останется ни одного". Но упрощение идей - зеркальное от-
ражение упрощения общества, СОВЕТСКОГО ОБЩЕСТВА - запомним это... Но ес-
ли у Кассиля сказочка вообще в повести лишь привесок, архитектурное из-
лишество, возможно - камуфляж для защиты от реальных Ангелин Никитичен и
их покровителей-производителей, если "Синегория" к тому же всего лишь
географический термин в этой сказочке и "быть синегорцами" означало то
же, что "быть русскими", а отнюдь не "советскими", то нелепо было ре-
бячьей гвардии Затона брать себе имя "синегорцы", лишённое смысловой
нагрузки, или даже показывающее деградацию её. "Мы - люди из сказки, мы
не от мира сего"? Чушь! Такая же, кстати, как название "Облако в штанах"
вместо "Тринадцатого апостола". За того "апостола", как намекнули Мая-
ковскому, полагалась каторга, и он умышленно взял первое же попавшееся
словосочетание, воистину не соответствовавшее смыслу всех четырёх ярост-
но отрицающих, ниспровергающих частей поэмы. А Маяковский был прямым
учителем Кассиля, и могло быть сходное побуждение при выборе эрзац-тер-
мина вместо смыслонесущего в конце сороковых годов.
Между прочим, была испорчена и боевая песня "командосов" - был иска-
лечен ритм и вместо боевого напева получилось распевание. Натиск штурму-
ющих небо боевых колонн сменился этаким раскачиванием на качелях:
...впе - рёд, то - ва - ри-щи, дру - зья впе - рёд...
вместо бывшего изначально
...вперёд, командосы, командосы вперёд...
Но только этими потерями и отделался в данном случае Кассиль. Гайдару
пришлось куда хуже. Ведь он, начиная повесть "Дункан и его команда",
имел неосторожность показать наброски Ангелинам Никитичнам из Детгиза.
Подробности читайте в книге Камова "Гайдар" в ЖЗЛ. Видимо, заряд, вкла-
дываемый Гайдаром в Дункана, был на пару порядков выше, чем оказался в
Тимуре, - такую бурную деятельность развили эти неведомые нам, к сожале-
нию, деятели. Жаль, что неведомые - если живы, то заслуживают возмездия.
Тут сроков давности нет, как и в отношении гитлеровцев... В итоге их за-
кулисной деятельности Гайдару пришлось менять не только замысел, но и
жанр. Сперва появился сценарий фильма "Тимур и его команда", а потом по
сценарию была написана повесть. Для Гайдара, о состоянии здоровья кото-
рого сказано выше, доведение в этих условиях до конца хотя бы "тимуровс-
кого варианта" было подвигом вдвойне. Но чего мы лишились с нерождённым
Дунканом! Да будут прокляты Ангелины Никитичны всех рангов и во все вре-
мена и да будут они подвергаться во все времена именно физическому унич-
тожению - о необходимости таких акций будет сказано особо.
Но пока что оставим их в покое. Рассмотрим лучше схему затонской ор-
ганизации "командосов". Сначала в пионерском лагере Гай затеял игру в
пионеров-мастеров. Слово "мастер" в стране рабочих и крестьян было ува-
жаемым. Тамара Григорьевна Габбе в 1943 году написала живущую и поныне
пьесу "Город мастеров или сказка о двух горбунах", так что Кассиль впол-
не мог от этого факта отталкиваться, начиная замысел Гая с этого сугубо
мирного и творческого термина. Каждый участник игры должен был отли-
читься в каком-либо полезном деле. Звание мастера после многих увлека-
тельных испытаний и таинственных приключений, которые нарочно подстраи-
вал Гай, давалось самым верным, храбрейшим и искуснейшим. Потом, когда
готовились к общелагерному костру, придумали легенду... Потом, уже в до-
ме пионеров, в игру вовлекались и другие пионеры. Каждому отводилось со-
ответственно его вкусам и наклонностям место в Синегории. То хорошее,
что делал пионер в жизни, по-своему определяло его роль и положение у
Лазоревых гор; новую, тайную биографию его придумывали сообща у костра.
И славные, добрые, полезные дела, которые совершал каждый участник игры
в жизни, заносились в летописи Синегории соответствующим образом и ска-
зочным шифром... И всегда в их делах побеждали отвага, верность и труд.
Это стало девизом "командосов", их паролем при встрече: "Отвага и вер-
ность" - "Труд и победа"... В тайное братство "командосов" принимали и
сборщиков металлолома, и тимуровцев, и юннатов, и музыкантов, и шахма-
тистов - это был куда более широкий охват, чем у Гайдара.
И все они - вместе, и все помогают друг другу, сограждане страны, где
люди в ту пору рождались, "чтоб сказку сделать былью". Это не произ-
водственное и не возрастное, а территориальное деление. Они мысленно
создали целую страну - идею страны - и их организация кажется им матери-
альным отражением этой идеи, хотя фактически является отражением славной
действительности. Пока ещё действительно славной.... Но не только! Она
ещё и "зеркало Амальгамы", делающее людей красивее, добрее, отважнее.
Это развитие мечты маленького Лёльки Кассиля о стране, где "у всех са-
хар, мускулы - во! и вшей нет", уточнённое чекистом, к которому попали
братишки Кассили со своими "тайными швамбранскими документами": "надо
