когда бравый начлагеря будет морально оголяться перед ребятами на линей-
ке. Осталась изо всех сил подражающая ей вожатая Гортензия, которая час-
то кричит и абсолютно ничего не понимает. Физрук остался - мы с ним уже
знакомы... Мудрено ли, что Серёжа написал отцу, что ему тут не нравится?
И этот лагерь - не что-то из ряда вон выходящее. После появления нес-
колько лет назад в "Комсомольской правде" статьи Владимира Солоухина
"Лагерь без горнистов" появилась масса откликов, из которых видно, что
такие заповедники скуки и господства группы силачей при поддержке адми-
нистрации именно типичны. Мне же приходилось встречать и худшее. Летом
1945 года, ещё дошколёнком, я впервые попал в лагерь, и первый блин ока-
зался комом. Лагерь находился в знаменитом имении князя Барятинского
"Марьино" в Курской области, где когда-то гостил у своего победителя
пленный Шамиль и где поныне сохранился памятник ему - скульптура орла с
распростёртыми крыльями, и я и сейчас скажу, что страна не жалела в то
тяжкое время средств для своих детей. Но вот кому она доверила эти
средства и этих детей - дело другое. Если вожатые младших отрядов счита-
ли возможным раздевать догола своих питоцев и выставлять их перед палат-
ками на потеху всему лагерю, а руководство лагерное это не пресекало -
можно представить, сколько детских душ было покалечено за три смены в
этом огромном лагере, десятка на три отрядов. И это ведь не мешало разу-
чиванию к торжественной линейке стихотворных рапортов и распеванию на
ходу колонной куда бы то ни было: "Раз-два! Ленин с нами! Три-четыре!
Ленин жив! Выше ленинское знамя, октябрятский коллектив!" (Это у нас ок-
тябрятский, в прочих орали про пионерский). А по-настоящему удачный ла-
герь - такой, как в "оруженосце Кашке" или "Валькиных друзьях и пару-
сах", мне за семь лет попался лишь однажды. И поскольку в каждом таком
лагере были сотни ребят, а в лете было три лагерных смены, то речь идёт
не об одном моём сугубо нетипичном опыте. Не редкость такое и в школе, о
чём мы найдём и в прессе, и у писателей, в том числе и у Крапивина, осо-
бенно в "Трое с площади карронад". Да и в школе, где учится Серёжа Ка-
ховский, тоже найдутся не только взрослые бракоделы, но и их продукция,
скажем - Лилька Граевская по прозвищу Мадам Жирафа... А главное в данном
лагерном случае, что начальником лагеря некто властный, но безымянный
для ребят и их родителей назначил человека, ранее занимавшегося транс-
портировкой овощей и допустившего в этом деле махинации ради премии,
приносившие немалый урон делу (простои вагонов), о чём стало известно -
и вот куда его направили, вот кому доверили самое дорогое, что есть у
каждого народа, каждого общества - детей доверили. И на посту начальника
лагеря он пишет с умышленно неразборчивой подписью клеветнические письма
в газету на председателя соседнего колхоза.
И ещё главное в том, что и он, и вся его команда по "мушкетёров"
включительно, так в лагере и останутся. Они будут воспитывать советских
детей и объяснять им - что такое хорошо и что такое плохо, что такое со-
ветская власть, что такое пионеры и вообще формировать стереотип их по-
ведения. Они останутся. И есть в трилогии сообщение, что посланное Серё-
жей в лагерь Димке Соломину письмо не дошло до адресата. То есть на-
чальник лагеря продолжал перлюстрацию входящей и исходящей почты. И ещё
есть сообщение, что Гортензия Павловна Кушкина, вожатая из лагеря, она
же старшая вожатая в соседней школе, сообщила своей коллеге по учёбе в
пединституте - той самой Нелли Ивановне, о которой сказано выше, как
ужасно вёл себя Серёжа - и начальника на линейке оскорбил, и из лагеря
самовольно ушёл, и на физрука собаку натравил... У Нель и Гортензий ещё
всё впереди, а пороха в пороховницах у таких всегда хватало. Они ещё не
раз окажутся на дороге у Серёжи и не раз ему с их слов и их письменных
сигналов будут в будущем припоминать его поведение в лагере и школе.
Именно с их подачи...
В школе Серёжа имеет дело не с одной Нелли Ивановной и Лилькой Гра-
евской. Там действует завуч Елизавета Максимовна, для которой хороши
только покорные серячки и которая явно незнакома с заповедью Козьмы
Пруткова "Не всё стриги, что растёт". Стоило Серёже проявить отнюдь не
хулиганство, а именно доблесть гражданина, что и в городской газете
признано, и милицией подтверждено, - и она начинает его травлю с такой
настойчивостью, что нельзя не признать чисто биологической ненависти к
такой разновидности детской души, какая вдруг обнаружилась у Серёжи.
А его классная руководительница Татьяна Михайловна, которую он обо-
жал, стоило ему проявить гражданскую активность и доблесть, стала вся-
чески его одёргивать - не из ненависти к нему, нет, а именно потому, что
желала ему добра, как и мать Дмитрия Кедрина, описанная им в стихотворе-
нии "Кровинка": Она умоляет: <Родимый, потише! Живи не спеша, не волнуй-
ся, дитя! Давай проживём, как подпольные мыши, Что ночью глубокой в под-
вале свистят!>
Видимо, она знает, чем кончали люди Серёжиной породы, если не успева-
ли сложить голову в бою или надорваться в труде - они кончали тем, что
их кончали и посмертно оплёвывали. Но сказать ему это она не может, и
одно ей остаётся - смирить его, сделать моральным евнухом, так ему будет
лучше, а что он о ней подумает - пусть думает, лишь бы выжил... Не прощу
я никогда таких горьких "подвигов" знающих истину и не смеющих её защи-
тить слабых и беззащитных людей тем, кто их до этого доводит. Боец, гиб-
нущий в бою, вызывает у меня меньше горечи...
А среди ребят есть Сенцов - семиклассник, как и Серёжа после лагеря
стал, но - трус, подлец, приспособленец, рассчётливая мразь без капли
совести, однако по мнению и Нелли Ивановны и Елизаветы Максимовны - гор-
дость школы,ибо учится без троек и выпускает стенгазету, а чего желать
ещё педагогу от школьника (не учителю от ученика - разница огромна в
этих понятиях!) ?! Есть Лысый, Киса, Гусыня - молодые да ранние, уже
имеющие контакт с бандитом Гавриком. И Сенцов вполне закономерно сползёт
в их компанию, станет для них Кешей, хотя в трудный момент не задумыва-
ясь и их предаст.
И что интересно: "Что нам будет? - насмехается Киса. - Сводят в учи-
тельскую и скажут, что нехорошо так делать? Вон Гусыню каждый день к ди-
ректору таскают, а он весёлый". "Милицией пугаешь, гад? - шипит Гусыня.
- Не пугай, мы там были - и ничего, так же дышим". В самом деле, приложи
Елизавета Максимовна к ним столько энергии, сколько она обрушила на
Серёжу, - не были бы они так настроены. Но эти ей "социально близкие",
либо же она действует по принципу "бей своих, они сдачи не дадут, тебя
своей считая, только непонимающей их почему-то, а настоящие враги опасны
для жизни твоей, так что будь им полезна, и благо тебе будет". Возможно
также сочетание обеих вероятностей... В итоге двуногая нелюдь и расчело-
веченные ею двуногие успешно плодятся, а настоящие люди не успевают от-
бивать удары вроде бы своих, не понимая- почему эти удары на них сыплют-
ся...
Иное дело - директор школы Анатолий Афанасьевич Артемьев. Фигура тра-
гическая. Это несомненно светлая личность в школе. Он великолепный пре-
подаватель математики в старших классах, он спокойный и выдержанный ру-
ководитель. Он, больной, удирает из больницы, чтобы поздравить с ленинс-
ким праздником принимаемых в пионеры и сказать им, скорее всего, в жизни
своей короткой такого ещё не слыхавшим, что "В жизни случается всякое:
иногда жизнь с маленького человека спрашивает, как со взрослого. И быва-
ет, что от десятилетнего мальчика, от десятилетьней девочки требуется
взрослая смелость, взрослое упорство и честность. И если когда-нибудь
вам придётся очень трудно, вспомните этот день. Вспомните, как повязыва-
ли вам галстуки. И не забывайте, что вы - ленинцы..." Всё это так. Но в
этой вверенной ему школе он одинок, а значит - он плохой директор. Он
обязан выбрасывать из школы таких, как завуч или Нелли Ивановна и форми-
ровать свою команду, способную вести его, директорскую, линию. К нему в
кабинет Гусыню каждый день таскают, а тот всё равно весёлый... Чего же
он стоит, как директор? А того же, чего стоил и Михаил Иванович Калинин,
Председатель Президиума Верховного Совета СССР, ещё Лениным после смерти
Свердлова на этот пост рекомендованный. В его "правление" Сталин и его
банда, иначе не скажешь, учинили и большой термидор, и массу малых тер-
мидорчиков, причём была арестована и осуждена на десять леть лагерей же-
на самого Калинина, всю жизнь с ним прошедшая, сама старая коммунистка,
только к постели умиравшего мужа отпущенная... Послов принимал, ордена
вручал, о воспитании детей статьи писал и беседы проводил, а "президен-
том" был никудышным. Вот и Анатолий Афанасьевич Артемьев из той же поро-
ды всё понимающих, но бессильных перед злом честных и порядочных людей.
"Гармоничных", как их называет Лев Николаевич Гумилёв.
Вспомним, как он терпеливо слушает Нелли Ивановну, буквально блюющую
грязью на Серёжу, и только в самом конце, когда мальчик уже уходит из
кабинета, до него доносится директорский вопрос:"А что я ему должен ска-
зать, уважаемая Нелли Ивановна?" Не тот вопрос, не те слова, не та реак-
ция, товарищ директор! Надо было ответить так: "Что мне Вам сказать, не-
уважаемая Нелли Ивановна? А вот что. Я - директор. Наша с Вами беседа с
Каховским записана на магнитофон. Сейчас век технической революции, так
я позволил себе сделать запись. Мы сейчас проиграем эту беседу заново и
я позволю себе прокомментировать Ваши высказывания. И слушайте, что ска-
жу я - директор - Вам, учительнице.
Вы, чёрт побери, моя подчинённая! Вы всего лишь учительница второго
класса и Вы не справляетесь с работой - у Вас, видите ли, в первый месяц
учебного года руки опускаются! Вы посмели дать не подлежащую обжалованию
оценку личности Стасика Грачёва, не имея ни малейшего представления ни о
нём, ни о его семье. Его отца, зверски избивающего, как сегодня выясни-
лось, сынишку, Вы собрались вводить в родительский комитет. Не знали? А
может, не хотели знать? Ибо о семейных обстоятельствах трудных детей Вы,
учительница, знать обязаны в первую очередь! Этому ли учили Вас в педу-
чилище и учат сейчас в пединституте? Об истории в пионерлагере я знаю -
в отличие от Вас, не от Вашей незадачливой подруги. Ваше изложение собы-
тий неверное и предельно злобное. А здесь, в моём присутствии, какой
грязью поливали Вы Каховского? За такие оскорбления (кстати, совершенно
беспочвенные, ибо до сего дня Вы с ним лицом к лицу не сталкивались)
взрослый человек бьёт по физиономии обидчика так, чтобы тот встать не
мог. Есть понятие "нагая истина". Она такова, что в тридцать седьмом го-
ду Вы писали бы доносы и сгубили бы множество людей. Интересно, аноним-
ные или всё же с подписью?
Вот Вам моя директорская резолюция: или Вы немедленно найдёте Каховс-
кого и извинитесь перед ним, а затем пересмотрите свои взгляды на школу,
детей и свою деятельность, фиксируя этот пересмотр на бумаге в двух эк-
земплярах (один для Вас, другой для меня), или я буду вынужден уволить
Вас как абсолютно непригодную для работы с детьми и вообще с людьми, а
также сообщить в институт о Вашем педагогическом лице и потребовать,
чтобы перестали на Вас тратить государственные средства".
Но директор не сказал этого, и не случайно не сказал: он одинок, сто-
ит ему заболеть, и завуч Елизавета Максимовна заявит: "Пока Анатолий
Афанасьевич в больнице, его замещаю я. И решать буду по-своему. Легко вы
не отделаетесь".
Случайно ли такому директору дали такого завуча? Вряд ли. С древней-
ших времён к каждому двигателю норовят приделать превосходящий его своей
мощью тормоз, и это не только в технике. Вспомним, как проводилась в
