их переместили сюда с Украины. Похоже, они все еще в эйфории от
такой удачи. Кроме всего, американский лагерь военнопленных
бесконечно предпочтительнее такого же русского."
"А как с подлодками?"
"Их больше нет. Девятой флотилии больше не существует. U-256
ушла последней. Это было одиннадцать дней назад. Штаб
перегруппировался в Берген."
"А как со мной?", спросил Герике. "Я мог бы пройти в Норвегию
по пути из Ирландского моря и Северного пролива."
"Приказ тебе, Пауль, совершенно однозначен. Ты должен уйти в
Берген через Английский пролив, как и остаток флотилии, но в
твоем случае кто-то в верховном командовании предусмотрел то, что
можно назвать небольшим крюком."
Герике, которого давно ничем нельзя было удивить, улыбнулся:
"Куда именно?"
"На самом деле все очень просто." Фримель повернулся к столу,
покопался в куче карт, нашел нужную и разложил на столе.
Герике наклонился: "Фальмут?"
"Верно. Пятнадцатая флотилия королевских ВМС, действующая с
Фальмута, недавно вызвала хаос на всем побережье. Говоря честно,
они сделали невозможной любую морскую активность."
"И что, они думают, я смогу с этим поделать?"
"В соответствии с приказом - войти в Фальмут и выставить
мины."
"Ты, конечно, шутишь."
Фримель протянул напечатанный приказ: "Сам Дениц."
Герике громко рассмеялся.
"Действительно чудно, Отто. Совершенно великолепно в своем
идиотизме даже для этих кабинетных ублюдков из Киля. Что, черт
побери, я должен сделать: выиграть войну одним смелым ударом?" Он
покачал головой: "Они, похоже, верят в сказки. Кто-то должен
сказать им, что когда портной хвастает, что одним ударом убьет
семерых, он имеет в виду мух на куске хлеба с джемом."
"Не знаю", ответил Фримель. "Могло быть хуже. Там защитная
полоса мин плюс затопленное судно между Пенденнис Пойнт и Черной
Скалой и временный сетевой бум от Черной Скалы до Сент-Энтони
Хед. Кстати, все это совершенно секретно, но, похоже, у абвера
все еще есть агент, действующий в районе Фальмута."
"Ему, наверное, очень одиноко."
"Суда все время заходит и выходят. Заходи с ними, когда
откроют сеть. Сбрось свои яички здесь, на Каррик Роудс, и во
внутренней гавани, и сразу назад."
Герике покачал головой: "Боюсь, что нет."
"Почему?"
"Мы сможем войти, но, конечно, не сможем выйти."
Фримель вздохнул: "Жаль, потому что я иду с тобой. Совсем не
из жажды приключений, уверяю тебя. У меня приказ прибыть в Киль,
и так как сухопутные пути в Германию отрезаны, кажется у меня
единственная возможность - дойти с тобой до Бергена."
Герике пожал плечами: "Ну, к конце концов, все дороги ведут в
ад."
Фримель взял французскую сигарету и вставил в мундштук: "В
каком ты состоянии?"
"Нас ударил "либерейтор" в Бискайе. Только поверхностные
повреждения, но двигатели нуждаются в полной переборке. Для
начала, новые подшипники."
"Невозможно. Я могу дать тебе четыре-пять суток. Мы должны
выйти девятнадцатого. Рамке сказал мне, что он сможет
продержаться самое долгое еще неделю. Не больше."
Дверь открылась и вошел молодой лейтенант: "Сообщение из
Киля. Весьма срочно."
Фримель принял клочок папиросной бумаги и водрузил очки.
Легкая ироническая улыбка появилась на его губах: "Ты не
поверишь, Пауль, но это подтверждение моего производства в ранг
контр-адмирала, командующего всеми военно-морскими силами в
районе Бреста. Наверное, оно задержалось на линиях связи."
Лейтенант протянул еще один клочок. Фримель прочел, лицо
посуровело, он передал клочок Герике. Содержание гласило:
"Поздравляю с производством, убежден, что вы и ваши солдаты
скорее умрете, чем отдадите врагу пядь земли. Адольф Гитлер."
Герике вернул телеграмму: "Поздравляю, господин адмирал",
официально сказал он.
Без малейшего выражения эмоций Фримель сказал лейтенанту:
"Пошлите в Берлин следующее сообщение: "Будем драться до
последнего. Да здравствует фюрер!" Это все. Свободны!"
Молодой лейтенант удалился. Фримель спросил: "Вы одобряете?"
"Это последнее сообщение Лютьенса, перед тем как затонул
"Бисмарк"."
"Именно." Контр-адмирал Фримель сказал: "Еще рюмочку, мой
друг?" Он потянулся к бутылке и вздохнул: "Какая жалость.
Кажется, мы прикончили последнюю бутылку шнапса."
***
На следующий вечер в восемь-тридцать в Лондоне продолжался
сильный дождь, когда передовые Ю-88 из кампфгруппы "1/КГ-66",
действующие из Шартра и Ренна во Франции, нанесли свой первый
удар. В девять-пятнадцать отделение скорой помощи госпиталя Гая
уже работало в полную силу.
Джанет Манро, задернув занавеску в последней клетушке по
коридору, осторожно накладывала двадцать семь швов на правое
бедро молодого пожарного-добровольца. Он казался ошеломленным и
лежал, уставившись пустым взглядом в потолок, незажженная
сигарета свисала из уголка рта.
Джанет ассистировал медбрат по имени Каллаген, седой мужчина
под шестьдесят, служивший на Западном фронте сержантом
медицинского корпуса в первую мировую войну. Он сильно
поддерживал молодую американскую докторшу всеми возможными
способами и считал своим основным делом присматривать за ее
благополучием, когда она казалась совершенно не способной сделать
что-нибудь для себя. В частности, сейчас он был озабочен тем, что
она находилась на службе двенадцать часов подряд и это начало
сказываться.
"Вы уйдете после этого пациента, мисс?"
"Как я могу, Джой?", ответила она. "Они будут поступать всю
ночь."
Некоторое время бомбы падали на другой стороне Темзы, теперь
же взрыв раздался близко. Все здание содрогнулось, донесся звон
бьющегося стекла. Лампы на мгновение пригасли, где-то зашелся
плачем ребенок.
"Боже мой, Джерри выбрал как раз это время", заметил
Каллаген.
"Что вы имеете в виду?", спросила она, сосредоточенная на
своей работе.
Он, казалось, удивился: "Не знаете, кто здесь сегодня, мисс?
Сам Эйзенхауэр. Появился внезапно примерно за час до бомбежки."
Она прервалась и озадаченно посмотрела на него: "Генерал
Эйзенхауэр? Здесь?"
"Посетил парашютистов-янки из семьдесят третьей палаты. Этих
парней на прошлой неделе выбросили над Парижем. Я слышал, он
наградил некоторых."
Она не восприняла, вдруг почувствовав сильную усталость.
Повернувшись к пациенту, она наложила последнюю пару швов.
"Я забинтую", сказал Каллаген. "Приготовьте себе чашечку
чая."
Когда она снимала резиновые перчатки, молодой пожарный
повернул голову и посмотрел на нее: "Так вы янки, доктор?"
"Верно."
"Нет ли жвачки, дорогуша?"
Она улыбнулась и достала из кармана зажигалку: "Нет, но могу
дать огоньку."
Она вынула сигарету у него изо рта, прикурила и вернула ему:
"Теперь все будет в порядке."
Он улыбнулся: "Вы готовите так же хорошо, док?"
"Когда есть время."
Внезапно усилие держать улыбку оказалось слишком непосильным,
она повернулась и быстро вышла в коридор. Каллаген прав. Ей
необходима чашечка чая, очень сильно необходима. И часов
пятнадцать сна потом - но это, конечно, совершенно невозможно.
Она смотрела вдоль коридора, когда занавеска одной клетушки
отодвинулась и появилась молодая сиделка. Она, очевидно, была в
панике, руки в крови. Дико озираясь, она заметила Джанет и
позвала ее беззвучно, потому что в этот момент достаточно близко
упала еще одна тяжелая бомба, сотрясая стены и осыпая штукатурку
с потолка.
Джанет схватила ее за плечи: "Что случилось?"
Девушка попыталась заговорить, судорожно указывая на
клетушку, но упала еще бомба, и Джанет, отодвинув ее в сторону,
вошла. Женщина, лежавшая на мягком операционном столе, накрытая
простыней, очевидно, находилась в разгаре родов. Склонившийся к
ней молодой человек был в порванной и пыльной форме капрала
коммандос.
"Кто вы?" Усталость исчезла, словно ее и не бывало.
"Ее муж, мисс. Она рожает." Она дернула Джанет за рукав:
"Ради бога, сделайте что-нибудь."
Джанет откинула простыню: "Когда она начала?"
"С полчаса, может, немного больше. Мы были на Хай-стрит,
когда включились сирены, поэтому мы зашли на станцию метро Боро.
Когда ей стало плохо, я подумала, что лучше пройти в госпиталь,
но снаружи был ад. Бомбы засыпали весь район."
Еще одна упала очень близко к госпиталю и следом другая. На
мгновение лампы выключились. Женщина на столе кричала от боли и
страха. Когда включился свет, ее глаза чуть не вылезали из орбит,
она пыталась сесть.
Джанет толкнула ее назад и повернулась к молодой сиделке: "Вы
знаете, что роды идут не так, как надо?"
"Я не уверена", ответила девушка. "Я только стажер." Она
взглянула на руки. "Было много крови."
Молодой коммандос дернул Джанет за рукав: "Как идут роды? Что
будет дальше?"
"Ребенок обычно появляется головой вперед", спокойно сказала
Джанет. "Здесь у нас обратное положение. Это значит, что он
появляется спиной."
"Вы справитесь?"
"Думаю, да, но мы потеряли много времени. Я хочу, чтобы вы
остались с женой, держали ее за руку и говорили с ней. Говорите
все, что хотите, только не останавливайтесь."
"Позвать сестру Джонсон?", спросила молодая сиделка.
"Нет времени", ответила Джанет. "Вы нужны здесь."
Бомбы теперь падали все время и от их разрывов разразилась
паника среди толпы, ожидавшей в приемном покое. Джанет сделала
глубокий вдох, пытаясь игнорировать мир кошмара снаружи и
сконцентрироваться на предстоящей задаче.
Первой проблемой было высвободить ножки. Она осторожно
зондировала внутри, пока ей удалось пропустить палец под одной из
коленочек ребенка. Ножка немедленно согнулась и так же сделала
вторая, когда она повторила манипуляцию.
Женщина закричала и Джанет сказала мужу: "Говорите, чтобы она
тужилась. Сильно."
Через мгновение ножки высвободились. Она протянула руки
молодой сиделке, чтобы та стерла кровь, потом схватила за ножки и
крепко тянула, пока не появились плечики.
Теперь надо было заняться ручками. Она поворачивала ребенка
влево, пока не согнулось плечико, просунула палец под локоток и
высвободила левую ручку. Бомбы все падали, но уже дальше, и она
повторила все с правой рукой.
Снаружи доносился ужасный шум, люди бегали взад-вперед по
коридору, пахло гарью. Она прошептала молодой сиделке: "Пока все
хорошо. Теперь голову."
Она положила правую руку под ребенка и сунула указательный
палец в его ротик, потом попробовала, хорошо ли уцепилась левой
рукой за плечи, и начала тянуть. Медленно, очень медленно, но
требовалась такая значительная сила, что пот выступил на лбу.
Наконец, головка освободилась и была в ее руках. Но было
очевидно, что ребенок не дышит, все его тельце было цвета
глубокого пурпура.
"Вату, быстро." Молодая сиделка передала вату и Джанет
очистила рот и ноздри. "Теперь сходите за сестрой Джанет, если
она не занята, или за Каллагеном. Кого-нибудь, только быстрее."
Девушка выбежала, а Джанет начала дуть в крошечный ротик.
Совершенно неожиданно ребенок вздрогнул, сделал громкий вздох и
начал кричать.
Джанет подняла глаза и увидела, что молодой коммандос дикими
глазами уставился на нее. "Девочка", сказала она, "если вам
интересно."
Его жена задушенно застонала и потеряла сознание. В это
мгновение занавеска откинулась и вбежала сестра Джонсон. Джанет
вручила ребенке ей. "Это вам, сестра", сказала она. "Я займусь
матерью", и она локтем отодвинула молодого коммандос с дороги и
склонилась над его женой.
