прожекторы.
Внезапно в голосе Энгеля появилась паника: "Два метра,
капитан. Только два метра под килем... Один метр..."
Герике спокойно сказал: "Идет устойчиво, Карл. Спокойно и
легко. Снизить скорость."
"Кажется, мы почти над водой, мой дорогой Пауль." Голос
Фримеля звучал почти так же спокойно.
U-235 сотряслась, раздался скрежет, долгий скрип, от которого
сжались зубы у каждого человека на борту.
"О боже, вот оно", сказал вслух Хайни Рот в командном отсеке.
Однако, они продолжали двигаться, долгий продолжительный
скрежет вдруг прекратился и голос Герике приказал: "Полный
вперед."
На всей лодке раздался крик радости. "Ему удалось",
восхищенно сказал Дитц. "Как обычно", добавил он.
Голос Герике зазвучал снова: "Если вы думаете, что мы уже
выбрались из леса, забудьте. Мы еще не миновали затопленное
судно. До него еще сто метров. Я четко его вижу. Половинная
мощность, и будьте готовы, когда я скажу, дать мне всю."
С мостика он осмотрел последнее препятствие. U-235 дрейфовала
вперед под действием течения, пошедшего через Южный Пролив, когда
начался отлив. Затопленное судно оказалось старым каботажником,
его единственная дымовая труба ясно виделась на ночном небе,
палуба едва торчала из воды.
"Право руля", сказал Герике.
Щель между скалами и затопленным судном казалась немыслимо
узкой, но теперь было слишком поздно поворачивать. Под килем
снова начало скрипеть.
Голос Энгеля звучал неистово: "Здесь должно быть шесть
метров, капитан! Шесть!"
Скрежет прекратился и лодка соскользнула. "Наверное, цепь",
сказал Герике. "Продолжай двигаться, Карл. Уже недолго."
Где-то позади за дымом на другой стороне гавани раздался
глухой взрыв. Он не обратил на него внимания и полностью
сосредоточился на стоящей задаче, держась за поручни немеющими
пальцами.
Потом показалось, что лодку схватила и толкнула вперед
гигантская рука внезапного бешеного течения. Мимо проносилось
блокирующее судно: нависшая над ним дымовая труба, ржавые
бортовые плиты, разбитые окна мостика - судно-призрак.
Он перегнулся через поручни. Настал момент максимальной
опасности, время зазубренного металла и торчащих балок, способных
вскрыть их, как банку сардин.
Раздался скрип по правому борту, утесы казались очень
близкими, слишком близкими, потом они свернули влево в течение,
блокирующее судно удалилось в ночь, осталось позади.
Герике хрипло произнес: "Мы на чистой воде. Бурное море. Сила
ветра по моей оценке шесть баллов. Полный вперед, дизели тоже,
пожалуйста."
В командном отсеке сцена была невероятной. Дитц разрыдался, а
Фримель в приступе эмоций схватил Хайни Рота и обнял его.
"Замечательно", сказал адмирал. "Я уже лежал в гробу,
готовый уйти. Теперь я вынужден сказать, что это была ошибка."
На мостике Герике крепко держался за поручни, а U-235 неслась
в самое пекло бушующего ветра, дующего из пролива. Теперь стало
очень темно, ориентиры исчезли, одна большая волна за другой
обрушивались на него. Он слышал только рев моря. Лучше уйти
отсюда. "Хорошо, Карл", сказал он. "Прими ее и позволь мне
обсушиться, мы погрузимся, когда выйдем на середину пролива."
Внезапно рев усилился и в нем послышалось не только море. Он
увидел справа по борту гигантскую белую волну от носа судна.
Раздался ужасный треск и скрежет металла, когда темно-серый
силуэт пропахал по полубаку подлодки и нырнул в ночь.
Подлодка накренилась, боевая рубка повалилась влево и Герике
выбросило за борт.
"Моя ночь", подумал он, по какой-то глупой причине хватаясь
за фуражку. "Разве я не говорил так?", потом он оказался в воде и
первая дикая волна перекатила через него.
***
Туманный образ, который на мгновение привлек взгляд Герике и
который пропахал по полубаку подлодки, был сторожевой корабль
(MTB) типа Фоснер из Пятой флотилии королевских военно-морских
сил, возвращающийся из патрулирования домой на скорости в
тридцать пять узлов после получения по радио новостей из Фальмута.
Теперь он беспомощно дрейфовал, принимая воду в пробоины и
застопорив все двигатели. На мостике его командир, лейтенант
королевского флота Драммонд, принимал от главного боцмана рапорт
о повреждениях.
"Сколько мы продержимся, чиф?"
"При таком море самое большее час, сэр. Если они хотят спасти
судно, лучше побыстрее прислать сюда буксир."
"Вы уверены, что это была подлодка?"
"Определенно, сэр. Впередсмотрящий Купер тоже видел ее." Он
сделал паузу. "Но наша или их, я не могу быть уверен."
"Мой бог", тихо сказал Драммонд.
На корме послышался возбужденный крик: "Человек за бортом,
сэр, по левому борту!"
"Прожектор!", сказал Драммонд. "Быстрее!"
Луч метнулся по бушующей воде и выхватил Герике в желтом
спасательном жилете и фуражке, нахлобученной на уши. Он помахал в
ответ.
"Быстрее!", приказал Драммонд. "Он, должно быть, замерз там
до полусмерти."
Младший офицер Белл сбежал с мостика принять командование.
У поручней возник шквал активности и Герике втянули на борт.
Драммонд перегнулся через поручни мостика, озабоченно
вглядываясь, перевел на них свет прожектора и Белл поднял голову.
"Великий боже, сэр, мы выловили джерри!"
***
В Лондоне сильно дождило и на улицах клубился туман. Плащ
Джанет Манро промок насквозь, как и шарф на волосах.
Они прошли несколько миль под дождем - Бердкейдж Уолк,
дворец, Сент-Джеймс Парк и Даунинг-стрит, хотя Джего был не в
состоянии много увидеть. Но ему было все равно.
"Вам, конечно, еще не достаточно?", спросил он, когда они
направились к Вестминстерскому мосту.
"Еще нет. Помните, я обещала вам нечто особенное?"
"Да?", Джего смотрел озадаченно.
Они подошли к мосту и она свернула на набережную. "Ну, вот
оно", сказала она. "Самое романтичное место в городе. Каждый
американец в Лондоне должен пройтись по набережной по крайней
мере один раз, предпочтительно после полуночи."
"Она скоро наступит", сказал Джего.
"Хорошо, выкурим еще по сигарете и подождем ведьмовского
часа."
Она склонились на парапет и слушали шлепанье капель. "Вы хоть
насладились путешествием с гидом?", спросила она
"О да, мэм, можно сказать и так", ответил Джего. "Я был
чужаком в этом городе, но больше не буду."
"Мне это нравится", сказала она. "Вы, однако, поэт."
"Не я", сказал Джего. "Благодарите Гершвина." Он облокотился
на парапет рядом с ней. "Вы в самом деле любите этот старый
город?"
"У нас особые взаимоотношения. Я видела его в хорошие времена
и в плохие, часто горящим адским пламенем, а мы все еще здесь, я
и город."
"Но вам не слишком нравятся люди?"
Ее подбородок вызывающе поднялся. Он ощутил в ней едва
сдерживаемый гнев: "Почему же, дорогой? По какой причине вы так
думаете?"
"Что такое, доктор? Снимите нагар. Не вы ли видели так много
умирающих?"
"Чтоб вы провалились, Джего." Ее рука взметнулась в пощечине.
Биг Бен испустил первый удар полуночи.
Джего оборонился, подняв руки: "Вспомните - час ведьмы. А мы
на набережной в самом романтическом месте Лондона."
Она потянулась потрогать его лицо: "Скажите, Джего, вас так
плохо зашили? Забрали у вас несколько лет жизни?"
"Слишком много", ответил он.
Прозвучал последний удар полуночи. Дождь усилился, перейдя в
ливень, и она пододвинулась совсем близко. Он осторожно положил
ей руки на плечи. Она закинула руки ему за голову и страстно
поцеловала.
"Отведи меня домой, Джего", прошептала она.
----------------------------------------------------
Баркентина "Дойчланд", 19 сентября 1944 года. Широта 43°.40N,
долг. 20°.55W. Прошлой ночью в средней вахте сильным порывом
ветра разорвало носовой верхний топовый парус. Погода продолжает
ухудшаться. Сильный шторм в утреннюю вахту, сильные волны.
6
Несмотря на то, что пробило лишь две склянки полуденной
вахты, в салоне было так темно, что сестра Анджела зажгла лампу.
Она сидела за столом, который, как и кресла, был привинчен к
полу. Перед ней лежала открытая библия. Лотта сидела напротив с
иголкой и ниткой, штопая грубую брезентовую рубаху.
Снаружи завывал ветер и "Дойчланд" тяжело клонилась на левый
борт, подолгу возвращаясь в равновесие: ранее это событие вызвало
бы заметную тревогу, но не сейчас. Вода капала со ступенек трапа
кают-компании и шлепала на пол. Было холодно и сыро, все было
влажным, даже одеяло, которым она закутала плечи.
Лотта, при плохом освещении сосредоточенная на своей работе,
коротко улыбнулась, как от тайной мысли. Сестра Анджела в
последнее время часто видела такую улыбку - и слишком хорошо
понимала, что она значит. Казалось, словно девушка ускользает от
нее, от всего, что раньше выглядело таким важным, и для чего?
Она осознавала подымающийся изнутри гнев, когда открывались
старые раны, но решительно держала его под контролем. Он был
бессмысленной эмоцией и ничего не решал.
Она спросила Лотту: "Эта рубашка господина Рихтера?"
Лотта подняла глаза: "Да, сестра."
До того, как разговор смог продолжиться, на трапе раздался
топот и появился боцман с большим бидоном в руке. Он был с
непокрытой головой, светлые волосы и борода в бусинках дождя, с
желтого плаща стекала вода.
Ставя бидон на пол, он улыбнулся: "Горячий чай, сестра. Весь
камбуз готов к работе."
"Плохая погода, господин Рихтер?", спросила сестра Анджела.
"Просто еще один атлантический шторм, сестра", ответил он.
"Ничего особенного для старожила, вроде вас."
Она улыбнулась вопреки себе, было трудно удержаться.
Лотта сказала: "Ваша рубашка, господин Рихтер, будет готова к
вечеру."
"Вы балуете меня, фройляйн". Судно качнуло и ему пришлось
опереться на стол. "Мне лучше вернуться. Погода плохая."
Он поднялся по трапу и Лотта прервала штопку: "Он никогда не
останавливается. Иногда можно подумать, что он единственный
мужчина в команде."
"Конечно, он прекрасный моряк", сказала сестра Анджела.
Помолчав, она продолжала: "И красивый молодой человек. Он много
рассказывал вам о себе?" Лотта, покраснев, подняла глаза. "Я
спрашиваю только потому, что сестра Кэт сказала, что заметила
вчера вечером, как вы и господин Рихтер долго разговаривали на
палубе."
Прежде чем девушка ответила, судно содрогнулось от очередного
мощного порыва, свернув с курса. На палубе раздался тревожный
крик, дверь в кают-компанию с треском распахнулась и каскадом
хлынула вода.
***
Бергер держал штурвал с двумя помощниками-матросами,
"Дойчланд" бороздила бушующую белую пену. Несмотря на их
совместные усилия, судно постоянно сдувало с курса на пару румбов
в обе стороны.
Штурм и впередсмотрящий Кнорр попытались зарифить носовой
парус и весьма намаялись, ибо море постоянно перехлестывало через
штормовой козырек, покрывающий люки, снова и снова окатывая их по
пояс, так что им пришлось прекратить работу и просто висеть,
крепко вцепившись, чтобы их не смыло.
Рихтер, выбежав из кают-компании, захлопнул за собой дверь и
принялся продвигаться к трапу квартердека. Гигантская волна,
пришедшая с кормы, башней нависла из дождя, словно пытаясь
проглотить их. Он крикнул Бергеру, показывая, но волна с силой
разбилась о полуют, сбив с ног обоих помощников капитана.
Рихтер вцепился в штормовую оснастку и удержался. Проходящая
волна кипела вокруг него, все унося с собой, и на мгновение он
