"Маленькая будет самый раз. Не разбавляйте."
Он снял плащ и фуражку, подошел к шкафу и пока готовил
напитки, она читала письмо. В нем не было ничего, что она уже не
знала от генерала Эйзенхауэра, и в основном говорило об отчаянном
стремлении ее дяди снова принять участие в войне. Пишет, словно я
сижу перед ним, всегдашняя манера.
Она подняла глаза, когда Джего вернулся с парой бокалов и
первое, что заметила - ленточку Военно-Морского Креста. Она
автоматически приняла бокал, даже не поблагодарив.
"Извините за задержку", сказал Джего. "Я имею в виду письмо.
Я заходил сюда вчера, но вас не было, а когда я позвонил сегодня
в госпиталь, мне сказали, что вы слишком заняты, чтобы
кого-нибудь видеть."
"Вы могли бы оставить письмо."
"Адмирал просил, чтобы я вручил его лично."
"Вы гнусный лжец, знаете?"
"Боюсь, что так."
"И почему это так важно?"
"Он показал мне ваше фото."
Она снова засмеялась: "И что предполагалось делать - смести
меня с ног?"
"Нет, мэм", сказал Джего. "Вы спросили, я ответил, и это
все." Он встал и потянулся к плащу: "Мне лучше двигать."
"О, ради бога, не будьте таким занудой." Она вдруг снова
разозлилась. "Позвольте кое-то сказать вам, лейтенант. Сегодня
вечером я чувствовала себя не только полностью измученной, но
такой старой, чтобы быть вашей матерью."
"Вам двадцать семь", сказал он. "День рождения девятого
ноября. Это Скорпион и можно догадаться, почему."
"Это вы тоже узнали от дяди Кэри? Хорошо, я сдаюсь. Что вы
делаете на флоте в таких обстоятельствах?"
"Спускаем флаг."
"У меня был очень тяжелый день", сказала она. "Сегодня на
Лондон упало четырнадцать летающих бомб. Вы, наверное, слышали
взрывы, но я видела результаты. Упала в постель всего три часа
назад. И вдруг появились вы."
Он снова поднялся: "Прошу прощения. Я не сразу понял."
"Вы доставили письмо и Айку, не так ли?" Он приостановился и
она продолжала: "Не беспокойтесь, вы не выдаете государственных
секретов. Прошлой ночью он говорил со мной об этом. Мой дядя
пытается вернуться в славную битву."
Джего не знал, что сказать. Он был очарован этой странной,
резковатой девушкой, ее широким, почти некрасивым ртом и резким,
отчетливым голосом.
Она спросила: "Когда вы возвращаетесь? В конце недели?"
"Верно."
"Я тоже. Я имею в виду, что учтивостью верховного
главнокомандующего я еду повидаться с дядей, но мне еще не
назначили дату."
"Может быть, мы поедем одним поездом."
Она взяла английскую сигарету из пачки на камине и он дал
огоньку. "А остаток вашего отпуска? Что вы собирались делать?"
"В общем, не знаю", пожал плечами Джего. "Похоже, в этом
городе сейчас не густо с развлечениями."
"О, не знаю", сказала она. "Вы, янки, всегда выглядите олл
райт с вашими сигаретами и виски. Действительно, вы даже можете
взять такси, когда надо, что гораздо больше того, чего могут
позволить себе местные, поверьте."
"А как вы смотрите на себя? Разновидность кокни-американки?"
"Я приехала из Парижа в сороковом. А до того здесь не была."
Возникла пауза и Джего не мог придумать, что сказать. Джанет
спросила: "Куда вы сейчас отправляетесь? За город?"
"Не думаю. Возьму койку в одном из офицерских клубов."
"А теперь подумайте, не могли бы вы прогуляться со мной по
набережной."
Он уставился: "По набережной?"
"Конечно, почему бы и нет? Я хочу проветриться. Дайте мне три
минуты, набросить что-нибудь." Она остановилась у двери в
спальню: "Вы не возражаете?..."
***
В Фальмуте, двигаясь вдоль берега на перископной глубине,
U-235 выгрузила последние мины вдоль входа в гавань Сент-Мьюс и
начала уходить. Герике был у перископа, адмирал Фримель и Энгель
позади него, а оберштойерманн Вилли Карлсен за штурвалом.
Напряжение было невероятным, матросы двигались, словно духи, все
объяснялись шепотом.
Лицо Энгеля было в поту. Он спросил нетерпеливо: "Теперь
уходим домой?"
"Берген - это дом?", спросил Герике, Поворачивая перископ,
чтобы осмотреть ситуацию в гавани.
В этот момент буксир, появившийся из Гаррик Роудс, наткнулся
на одну из мин. Раздался мгновенный тупой взрыв, язык пламени
осветил всю зону гавани. Ударная волна молотом ударила по корпусу
подлодки.
"О боже", простонал Энгель.
Фримель с посеревшим лицом вцепился в плечо Герике: "Мина?"
"Боюсь, что так. Первый удар." Он вдруг посуровел, плечи
сгорбились. Он повернулся к ним: "Два фрегата класса Ривер
пришвартованы почти бок о бок прямо на север во внутренней
гавани."
"Даже вы не можете быть достаточно чокнутым для этого",
сказал в отчаяньи Энгель. "У нас не будет ни шанса."
"А какие шансы у нас сейчас?", спросил Герике. "Фрегаты,
Карл. Два."
Казалось, от него бьет электричеством, лицо стало совершенно
белым, сумасшедшие темные глаза сверкали. Словно он спал и только
что проснулся.
Он повернулся к Фримелю: "Адмирал?"
Фримель почувствовал, что дрожит, но не от страха, а от
некоей свирепой радости: "Боже мой, почему нет? Чертовски хорошая
работа, Пауль."
И Энгель, затронутый тем же безумием, отбросил все страхи и
встал по стойке смирно: "В вашем распоряжении, господин капитан."
"Добро." Герике похлопал его по плечу: "Возьми ее. Предстоит
тяжелое дело. Подготовить к стрельбе на поверхности трубы
один-четыре." Он повернулся к Карлсену: "Ты возьмешь штурвал,
Вилли, сделай хорошо."
Возникла внезапная вспышка активности, прозвенел звонок
готовности к бою. Герике пошел к трапу и почти обыденно добавил
через плечо: "Не хотите ли присоединиться ко мне на мостике,
господин контр-адмирал?"
***
На верхушке трапа он подождал. Раздалось шипение сжатого
воздуха, бульканье воды, потом Энгель сообщил: "Люк над водой."
Герике открыл его и взобрался на мостик боевой рубки. Сильный
дождь солидно шлепнул по лицу, воды гавани бурлили от суматохи.
Буксир почти затонул, но нефть вокруг продолжала гореть; когда он
навел ночной бинокль, матросы в поле зрения отчаянно боролись в
ледяной воде.
В носовом торпедном отсеке команда неистово работала. Энгель
уже настроил перископ атаки, когда Герике навел бинокль на два
фрегата.
Позади него Фримель сказал: "Масса активности на палубе. Я бы
сказал, что у тебя всего три минуты перед тем, как они поднимут
якоря и уйдут оттуда."
Тревожные ревуны резко звучали над водой. Теперь появилось
заметное движение по стенке гавани. Внезапно раздалось глухое
стаккато выстрелов и яркие огненные шары каскадом посыпались на
них по гигантской кривой, падая в воду по левому борту.
"Вот так", мрачно сказал Фримель, "Они знают, что мы здесь."
U-235 устремилась вперед. Герике спокойно сказал: "Аппараты с
первого по четвертый приготовиться к надводному огню."
Энгель забормотал в переговорную трубу. После короткой он
поднял глаза: "Аппараты готовы, капитан."
"Шесть метров", сказал Герике. "Прямой наводкой. Аппараты
первый и второй по правому фрегату, третий и четвертый - по
джентльмену слева. Дистанция - тысяча метров, скорость тридцать
пять. Направляющий угол - голубой четыре."
Энгель передал приказы по переговорной трубе штурману Пиху,
командовавшему сложным электрическим устройством, связывающим
гирокомпасы, перископ атаки и электрические цепи торпеды, которые
отныне фактически становились ответственными за успех или неудачу
операции.
Он сделал окончательную настройку. Энгель наводил перекрестие
перископа атаки на правый фрегат, который, снявшись с якоря,
начал отворачивать влево.
"Голубой четыре готов, капитан!"
"Огонь", сказал Герике.
"Аппарат первый - огонь! Аппарат второй - огонь!"
Подлодка вздрогнула, когда торпеды вышли и устремились к цели
на скорости тридцать пять узлов. Левый фрегат теперь тоже
двигался, хлынув вперед, вздымая носовую волну, в то время как
его капитан выжимал из двигателей все возможное.
"Он уйдет, Пауль. Он уйдет!", закричал Фримель, глядя в
бинокль.
"Нет, не уйдет", спокойно сказал Герике. "Это моя ночь. Круто
на правый борт", приказал он. "Действуй, Карл. Стреляй, когда
сочтешь нужным."
Пулеметные пули стучали по боевой рубке, несколько снарядов
упали достаточно близко по левому борту, чтобы заставить подлодку
сильно покачнуться. Но эта ночь была также ночью Карла Энгеля -
спокойного, сосредоточенного, хладнокровней обычного, в то время
как капитан фрегата совершил свою единственную ошибку, отвернув
вправо, чтобы могли вести огонь бортовые орудия, но при этом на
мгновение открыв весь левый борт - прекрасная цель.
Как только торпеды вышли, подлодка штопором ввинтилась в
бушующую воду. "Лево на борт", приказал Герике. "И скажи Дитцу,
чтобы выжал все, что может."
Раздался заглушенный взрыв, за которым сразу последовал
второй - две первые торпеды поразили цель. Из командного отсека
донеслись возгласы радости. Оранжевое облако огня поднялось над
первым фрегатом и черный дым вздыбился в ночное небо. Второй
фрегат теперь бешено отворачивал, ибо его капитан почуял, что
топор вот-вот упадет, его орудия продолжали вести огонь.
Мгновение спустя ударила третья торпеда, сразу следом
четвертая. Фрегат пьяно зашатался, корма высоко поднялась в
воздух, потом погрузилась в воду. Раздался еще один громадный
взрыв, пламя башней поднялось в ночи.
"Все", сказал Герике. "Порядок. Сделано." Он обратился к
Энгелю: "Я сказал скорость, черт побери! Скорость! Надо
выбираться отсюда!"
Теперь весь ад вырвался наружу, орудия береговых укреплений
вели огонь по гавани. Фримель, нырнувший за стальную заслонку,
когда пуля отрикошетила возле головы, спросил: "Орудийный расчет,
Пауль?"
"Нет", сказал Герике, "мы станем для них всего лишь хорошей
целью. Вскоре мы выберемся отсюда, поверьте. Они не ждут, что мы
попытаемся бежать через Южный Пролив. Предполагается, что там не
пройти, помните?"
Ветер нес по гавани черный покров густого нефтяного дыма,
закрыв сцену, и U-235, скрывшись из вида, двинулась на полной
скорости к Пенденнис Пойнт.
***
В проливе было сильное приливное течение. В командном отсеке
Энгель стоял у штурвала, за его плечом Фримель. Казалось, что
здесь столпились все: главный механик Дитц, второй вахтенный
офицер молодой Хайни Рот.
Дизели выключили и винты крутились электромоторами. Было
очень тихо и когда голос Герике заскрежетал в раструбе, Рот
испуганно вздрогнул.
"У нас слишком мало времени. Прилив начинает слабеть и сейчас
течение пять-шесть узлов, так что давайте теперь по-настоящему."
Его голос, ясно слышимый каждому на борту, был совершенно
спокоен. Энгель, отвечая в микрофон над головой, тщетно пытался
сделать голос ровным: "Мы готовы, капитан."
Герике на мостике был хладнокровен, как никогда в жизни.
Реакция, сказал он себе, на все эти действия и страсти. Он
изобразил улыбку. Он был в спасательном жилете, шлемофоне с
микрофоном, и лишь немного выдавался над уровнем воды.
От жуткой фосфоресцирующей и бурлящей воды было не совсем
темно, и он мог гораздо лучше, чем думал, оценить ситуацию.
Кавардак в дальнем углу гавани выглядел далеким, не относящимся к
реальности.
"Курс один-восемь-два", сказал он.
Голос Энгеля затрещал в ушах: "Семь метров под килем... шесть
метров под килем..."
Они плыли, подхваченные течением, все в белой пене, а где-то
высоко над ними орудийная башня Пенденнис Пойнт поворачивалась во
тьме. Герике слышал скрип и коротко удивился, где же их
