Танцорах? Тлейлаксанцы явно стремятся создать таких Лицевых Танцоров,
которых нельзя засечь, мимикрия которых достигнет полного совершенства,
которые будут копировать не только форму и не только поверхностные вос-
поминания своих жертв, но также их глубочайшие мысли и самую личность.
Эта форма бессмертия даже более привлекательна, чем та, которую тлейлак-
санские Господины используют в настоящее время. Вот, очевидно, почему
они следуют этим курсом. Ее новые анализы сходились с большинством ее
советниц: такая мимикрия сама станет копируемой личностью. Отчеты Одраде
о Лицевом Танцоре Туеке наводили на весьма многозначительные размышле-
ния. Даже тлейлаксанские Господины, возможно не сумеют вышибить такого
Лицевого Танцора из той мимикрии, в которую он вжился.
И их верования.
"Будь неладна эта Одраде! Она загнала свой Орден в угол. А у них нет
выбора, кроме как танцевать под дудку Одраде, и Одраде это знает!
Откуда ей это знать? Опять этот неподконтрольный талант?
"Я не могу действовать вслепую. Я должна узнать".
Тараза выполнила хорошо знакомый ей комплекс гимнастических упражне-
ний, чтобы вновь обрести спокойствие. Она не осмеливалась принимать важ-
ные решения в расстроенных чувствах. Помог долгий взгляд на бюст Ченоэ.
Поднявшись с песьего кресла, Тараза опять подошла к своему любимому ок-
ну.
Ее часто успокаивало созерцание из окна этого пейзажа, как на протя-
жении дня, при движении солнца, меняются дальние виды, как происходят
резкие смены хорошо регулируемой погоды планеты.
Ее укололо голодом.
"Я поем с послушницами и успокою сегодня Сестер".
По временам ей доставляло удовольствие собрать вокруг себя молодых,
потрапезничать с ними. Это напоминало о вечности Бене Джессерит и напол-
няло Таразу новыми силами.
Мысли о непреходящести жизни восстановили равновесие Таразы. Язви-
тельные вопросы пока отодвинулись в сторонку. Она должна взглянуть на
них бесстрастным глазом.
Одраде и Тиран правы: без благородной цели мы ничто.
Не уклонишься, однако, оттого, что кардинальные решения принимаются
на Ракисе той, которая заражена наследственными изъянами рода Атридесов.
Одраде всегда проявляла типично атридесовскую слабость. Она явно благо-
волила к грешащим послушницам. Подобное благоволение может способство-
вать развитию личных привязанностей!
Опасных и затмевающих разум привязанностей!
Это ослабляло других, с которыми затем приходилось работать компе-
тентным Сестрам - искореняя разболтанность, приструнивая заблуждавшихся
послушниц и выправляя их слабости. Да, конечно, благодаря поведению Од-
раде изъяны послушниц становились явными. С этим нужно согласиться. Мо-
жет быть, Одраде действовала так и умышленно.
Когда ее мысли потекли таким образом, что-то неуловимо могущественное
вошло в ощущения Таразы. Ей пришлось побороть глубоко язвительное
чувство одиночества. Меланхолия могла быть такой же затмевающей разум,
как привязанность, или даже как любовь. Тараза и ее бдительные Сест-
ры-Памяти приписывали такие эмоциональные всплески осознанию собственной
смертности. Она была вынуждена смотреть в глаза тому факту, что однажды
она станет не больше, чем набором воспоминаний чьей-то еще живущей пло-
ти.
Памяти и случайные открытия, видела она, сделали ее уязвимой. И как
раз тогда, когда ей стали нужны все возможные способности!
"Но я еще не мертва".
Тараза знала, как привести себя в чувство. И она знала последствия.
После таких приступов меланхолии она всегда даже с еще большей твер-
достью цеплялась за свою жизнь и свои цели. Слабости Од раде, сказывав-
шиеся в ее поведении, были источником силы Верховной Матери.
Одраде это знала. Тараза мрачно улыбнулась, подумав об этом. Автори-
тет Верховной Матери над ее Сестрами всегда становился сильнее, когда
она приходила в себя после меланхолии. Другие это просто замечали, но
только Одраде знала о ярости.
Тараза поняла, что натолкнулась на угнетающие семена своей досады.
Благодаря нескольким случаям Одраде явно раскусила самое сокровенное
в характере Верховной Матери: огромный вал ярости против того, как дру-
гие используют ее жизнь себе на пользу. Сила этой подавленной ярости бы-
ла ужасна, хотя никогда не находила способа выхлестнуться наружу. Этой
ярости никогда не быть залеченной. Как же она ранила! То, что Одраде это
понимала, делало боль даже еще сильнее.
Такая, как эта, боль, разумеется, выполняла предписанную задачу. Обя-
зательства Бене Джессерит развивали определенные умственные мускулы,
возводя, слой за слоем, ту черствость, которую никогда нельзя открывать
постороннему. Любовь - одна из самых опасных сил в нашем мироздании.
Сестры обязаны защищаться от нее. Преподобная Мать никогда не может
стать окончательно частной личностью, даже на службе Бене Джессерит.
"Симуляция: мы играем необходимую роль, которая спасает нас. Бене
Джессерит выстоит!"
Сколько им придется пробыть в подчинении на этот раз? Еще тридцать
пять сотен лет? Что ж, черт их всех подери! Это тоже будет всего лишь
временным!
Тараза повернулась спиной к окну и успокаивающему виду. Она действи-
тельно пришла в себя. Ее наполнили новые силы. Их стало достаточно, что-
бы преодолеть это грызущее желание, которое удерживало ее от принятия
важнейшего решения.
"Я отправлюсь на Ракис".
Она не могла больше закрывать глаза на источник своего желания.
"Мне, может быть, придется сделать то, чего хочет Беллонда".
Инстинкт самосохранения, сохранения жизни рода и жизни окружающей
среды, вот что движет человечеством. Можно понаблюдать, как на протяже-
нии жизни у человека меняется оценка степеней важности разных вещей? Что
является для данного возраста предметом заботы? Погода? Пищеварение? За-
ботит ли это в действительности его /или ее/? Это все различные жадные
желания, что плоть ощущает и надеется удовлетворить. Что еще может вооб-
ще иметь значение?
Лито II - Хви Нори, Его Голос в Дар-эс-Балате
Очнувшись во тьме, Майзл Тег понял, что его тащат в парящем на сус-
пензорах гамаке - он заметил слабое излучение окружавших его крохотных
шариков.
Во рту у него был кляп, руки надежно связаны за спиной, но глаза ос-
тавались свободными.
"Значит, их не волнует, что я увижу".
Кто они такие, он сказать не мог. Подпрыгивающие движения темных те-
ней вокруг него заставляли предположить, что они спускались по неровной
поверхности. След? Подвесные носилки мягко покачивались на своих суспен-
зорах. Он расслышал их слабое жужжание, когда отряд остановился, чтобы
обсудить, как миновать трудный проход.
То и дело он видел помаргивающий свет над головой. А вскоре они по-
дошли к освещенному месту и остановились. Он увидел единственный глоуг-
лоб приблизительно в трех метрах над землей, подвешенный на шесте и сла-
бо покачивавшийся под холодным ветерком. В его желтом свете он различил
хижину в центре грязной вырубки, множество следов на истоптанном снегу.
Он разглядел кусты и редкие деревья вокруг вырубки. Кто-то прошел мимо с
более ярким ручным фонариком, свет которого скользнул по его лицу. Ни
слова не говорилось, но Тег заметил руку, указывавшую на хижину. Ему
редко доводилось видеть такую развалюху. Она выглядела так, словно гото-
ва рухнуть от малейшего толчка. Он спорить был готов, что крыша протека-
ла.
И опять вся группа пришла в движение. Его понесли к хижине. В тусклом
свете он разглядывал своих сопровождающих - лица, закутанные до самых
глаз, рты и подбородки закрыты. Капюшоны скрывали волосы. Под безразмер-
ными одеждами видны только самые общие движения рук и ног.
Подвешенный на шесте глоуглоб потемнел. Открылась дверь в хижину, на
вырубку брызнул яркий свет. Его сопровождение заторопилось внутрь и ос-
тавило его перед дверью. Он услышал, как позади них закрылась дверь.
Внутри после тьмы было ослепительно светло. Тег поморгал, пока его
глаза не привыкли к этой перемене. Со странным чувством неуместности он
огляделся вокруг. Он ожидал, что интерьер хижины будет соответствовать
ее внешности, но здесь была опрятная комнатка, почти свободная от мебели
- только три кресла, небольшой столик и... он резко вздохнул: Икшианекая
Проба! Разве они не учуяли запах шиэра в его дыхании?
Если они не осведомлены об этом, то пусть используют свою Пробу. Для
него это будет мучительно, но они ничего не извлекут из его ума.
Что-то щелкнуло позади него, и он услышал движение. В поле его зрения
вошли трое, встали вокруг изножия его носилок. Они молча на него устави-
лись. Тег провел взглядом по всем трем. Тот, что слева - мужчина в тем-
ном стилсьюте с открытыми лацканами. Квадратное лицо, которое Тег видел
у некоторых уроженцев Гамму - небольшие глаза-бусинки, глядевшие прямо
на Тега. Это было лицо палача, того, кого не тронет никакая мука. Хар-
коннены завезли много таких сюда в свое время: типы, сосредоточенные на
одном, причиняющие боль, ни капли не изменяясь в лице.
Стоявший прямо в ногах Тега был в бесформенном одеянии черных и серых
тонов, сходном с тем, что были на доставившем Тега отряде, но капюшон
был откинут и открывал невыразительное лицо под короткострижеными седыми
волосами. Лицо ничего не выдавало, да и одежда мало о чем говорила. Не
скажешь даже, мужчина это или женщина. Тег зафиксировал в памяти лицо:
широкий лоб, квадратный подбородок, большие зеленые глаза над острым но-
сом, крохотный рот, поджатый в гримасе недовольства.
Третий член этой группы дольше всего задержал внимание Тега: высокий,
хорошо скроенный черный стилсьют с грубой черной курткой поверх него,
сидит идеально. Дорогая одежда" Никаких орденов или знаков отличия. Явно
мужчина. Казался он скучающим, и это позволило Тегу сразу же его опреде-
лить. Узкое надменное лицо, карие глаза, тонкогубый рот. Скучающий, ску-
чающий, скучающий! Все, что здесь происходило, было ненужной тратой его
весьма ценного времени. У него были жизненно важные дела, и эти двое,
эти мелкие сошки, должны это понять.
"Этот - официальный наблюдатель", - подумал Тег.
Скучающий послан владельцами этого места, чтобы наблюдать и доклады-
вать об увиденном. Где же его фактограф? А, вон он, прислонен к стене.
Эти чемоданчики для сбора данных - отличительный признак таких чиновни-
ков. В своих инспекционных поездках Тег видел таких людей, расхаживавших
по улицам Ясая и других городов Гамму. Небольшие тонкие чемоданчики. Чем
важнее чиновник, тем меньше его чемоданчик. В этот как раз войдет нес-
колько записывающих катушек и крохотный телеглаз. Он никогда не расста-
нется с телеглазом, связывающим его с начальством. Тонкий чемоданчик:
значит, это важный чиновник.
Тег стал гадать, что скажет этот чиновник, если Тег спросит его:
"Что ты им доложишь о моем спокойствии?"
Выражение скучающего лица было достаточно наглядным: он даже не отве-
тит; он здесь не для того, чтобы отвечать. Когда ему придет время ухо-
дить, он удалится размашистой поступью, весь охваченный тайным знанием о
тех могучих силах, к которым лежит его путь. Он будет похлопывать чемо-
данчиком по ноге, напоминая себе о своей важности и привлекая внимание
других к этому свидетельству своего высокого положения.
Крупная фигура в ногах Тега заговорила. Властный голос, судя по виб-
рирующим интонациям, явно женский.
- Видите, как он держится и наблюдает за нами? Его молчание не сло-
мить. Я говорила вам об этом до того, как мы вошли. Вы теряете наше вре-
мя, а у нас не так уж его много на подобную чушь.
Тег поглядел на нее. Что-то смутно знакомое в ее голосе. Подобная
властность может быть у Преподобной Матери. Возможно ли это?
Тяжелолицый уроженец Гамму кивнул.
- Ты права, Инокесса. Но не я здесь распоряжаюсь.
"Инокесса? - задумался Тег. - Имя или звание?"
