мешали эти голубые, ясные глаза, эта улыб- ка, прекрасная в своей
невинности. И потом, как она добра, как трогательно заботлива! Он вспомнил
несколь- ко фраз, которыми они обменялись по дороге на обед. Он спросил, как
ее голова, не болит ли. "Не говори об этом, -- шепнула она. -- Дядюшка Джо
расстроится. Док только что прослушивал его стетоскопом; считает, у него
сегодня не все в порядке. Я не хочу, чтобы он еще и за меня волновался. Да и
вообще, подумаешь, голова забо- лела!" Нет, Вирджиния не только прекрасна,
не только невинна и добра -- она еще и мужественная, и чуткая. А как мила
она была с ним весь вечер, расспрашивала о его работе, рассказывала про свой
дом в Орегоне, за- ставляла его рассказывать про Эль-Пасо, где родился он! В
конце концов пришел мистер Стойт и уселся между ними -- молчит, а сам чернее
тучи. Пит вопросительно посмотрел на Вирджинию, и ее ответный взгляд сказал
ему: "Пожалуйста, уходи", а когда он встал пожелать спокойной ночи, она,
точно прося извинения, подарила ему еще один взгляд, такой признательный,
такой всепонимающий, такой нежный и ласковый, что при одном воспоминании об
этом на глазах у него выступили сле- зы. Лежа в темноте, он плакал от
счастья.
Ниша между окнами в спальне Вирджинии предназ- началась, несомненно,
для книг. Но Вирджиния не очень-то жаловала книги, а посему в углублении
было устроено нечто вроде маленького алтаря. Вы раздвига- ли коротенькие
белые бархатные занавесочки (в этой комнате все было белое), и там, как бы в
беседке из ис- кусственных цветов, в настоящем шелковом платье, с
премиленькой золотой короной на голове и шестью жем- чужными нитями на шее,
стояла Дева Мария, залитая ярким светом хитроумно спрятанных лампочек. Опус
392
тившись на колени перед этим обиталищем священной куколки, Вирджиния, босая
и в белой атласной пижаме, творила вечернюю молитву. Сегодня Дева Мария
каза- лась ей особенно доброй и благожелательной. Завтра, решила она, в то
время как губы ее шептали привычные восхваления и просьбы, завтра с утра она
первым делом отправится к швеям и попросит одну из девушек помочь ей сделать
для Девы Марии новую мантию из куска чуд- ной синей парчи, который она
купила у старьевщика в Глендейле. Мантию из синей парчи, а спереди золотую
застежку -- или, еще лучше, маленький золотой шнуро- чек, который можно
завязать бантиком, чтобы концы свешивались вниз, почти к самым ногам Святой
Девы. О, это будет просто прелесть! Она пожалела, что до утра еще далеко и
нельзя пойти к швеям прямо сейчас.
Последние слова молитвы были сказаны; Вирджиния
перекрестилась и поднялась с колен. Случайно глянув при этом вниз, она, к
своему ужасу, заметила, что тем- но-пурпурный лак на втором и третьем
пальцах ее левой ноги слегка облупился. Через минуту она уже сидела на полу
у кровати -- правая нога вытянута, левая, согнута в колене, поперек -- и
готовилась устранить повреж- дение. Рядом с ней стоял открытый флакончик;
она взя- ли в руки маленькую кисточку, и резкий промышленный лапах ацетона
сразу перебил аромат "Shocking" Скьяпарелли, духов, которыми благоухало все
ее тело. Потом наклонилась вперед, и две пряди кудрявых каштановых полос,
отделившись от общей массы, упали ей на лоб. Большие голубые глаза под
нахмуренными бровями смотрели сосредоточенно. Кончик розового языка для вя-
щей собранности был зажат между зубами. "Ч-черт!" -- илруг громко сказала
она: очередной мазок лег не туда, куда следует. Затем зубы и язык были тут
же приведе- ны в исходное положение.
Остановившись, чтобы дать высохнуть первому слою
чака, она перенесла осмотр с пальцев на икру и голень другой ноги. Волосы
опять начинают расти, с досадой
393
отметила она; скоро надо будет снова натираться этим воском. Все еще
задумчиво баюкая ногу, она вернулась мыслями к событиям минувшего дня. При
воспоминании о том, как их чуть не застукал Дядюшка Джо, по телу ее вновь
пробежал волнующий и приятный трепет. Потом она подумала о Зиге со
стетоскопом, и эта забавная кар- тина заставила ее верхнюю губку
приподняться в очаро- вательной улыбке. Да еще была эта книжка -- так Дя-
дюшке Джо и надо, что она ее слушала. А между главами Зиг приставал к ней и
распускал руки; опять же, так Дядюшке Джо и надо, нечего за ней шпионить.
Она вспомнила, как разозлилась на Зига. Не за то, что он слишком много себе
позволяет; ведь, во-первых, так Дя- дюшке Джо и надо (правда, насчет
этого-то, про Дядюш- ку Джо, она сообразила только потом), а во-вторых, то,
что он себе позволял, было, пожалуй, даже приятно; потому что Зиг все-таки
ужасно симпатичный, а в этих вещах Дядюшку Джо как-то трудно брать в расчет
-- вернее, в расчет-то его берешь, но как бы наоборот; с минусом, так
сказать; он получается меньше, чем никто, то есть если кто правда
симпатичный, то от присутствия Дядюшки Джо он только выигрывает. Нет,
разозлилась она на него не за то, что он делал. А за то, как. Смеялся над
ней, вот как. Обычно-то она не прочь пошутить с ребятами. Но когда к тебе
пристают и одновременно шутят -- нет уж, она ему не потаскушка с Главной
ули- цы. Не было никакой романтики, ничего такого; все из- девочки да
каламбурчики, притом довольно гнусные. Может, это и называется житейская
мудрость; только ей это не по нутру. И неужели он не понимает, что вести
себя так просто глупо? Ведь в конце концов, когда чита- ешь книгу с
кем-нибудь симпатичным, ну вот как Зиг, то, чего уж греха таить, хочется
немного романтики. На- стоящей романтики, как в кино: лунный вечер, и где-то
играют свинг или, еще лучше, поют какую-нибудь песен- ку о несчастной любви
(потому что так славно погрус- тить, когда тебе хорошо), и парень говорит
тебе всякие
394
приятные вещи, и нацелуешься вволю, а потом, как бы почти незаметно, словно
с тобой ничего не случилось, так что никогда не подумаешь, будто сделала
что-то пло- хое, на что Дева Мария может всерьез рассердиться... Внрджиния
глубоко вздохнула и закрыла глаза; лицо ее стало ангельски безмятежным.
Потом вздохнула еще раз, покачала головой и нахмурилась. И вместо этого, с
досадой подумала она, вместо этого Зигу понадобилось изображать из себя
многоопытного грубияна. Конечно, он все испортил; никакой романтики не
получилось, разозлил только. И какой в этом прок? -- негодующе заключила
Вирджиния. -- Какой, скажите на милость? ни ему, ни ей!
Первый слой лака, кажется, высох. Наклонившись к ноге, она немного
подула на пальцы, потом принялась наносить второй. Неожиданно дверь в
спальню у нее за спиной отворилась и так же мягко закрылась снова.
-- Дядюшка Джо? -- произнесла она вопросительно и с ноткой удивления в
голосе, однако не отрываясь от сноего занятия.
Единственным ответом ей был звук приближающихгя шагов.
-- Дядюшка Джо? -- повторила она и, на сей раз пе- рестав красить
ногти, обернулась назад.
Над ней стоял Обиспо.
-- Зиг! -- голос ее упал до шепота. -- Что вы здесь де- лаете?
Обиспо улыбнулся своей обычной улыбкой, выража- ющей ироническое
восхищение и откровенное желание, смешанное, однако, с долей какого-то
насмешливого интереса.
-- Я думал продолжить наши уроки французского,-- сказал он.
-- Вы... ты с ума сошел! -- Она с опаской посмотрела на дверь.-- Он же
прямо напротив. Вот войдет сюда...
Улыбка Обиспо растянулась в ухмылку.
395
-- Насчет Дядюшки Джо не беспокойся, -- сказал он.
-- Он убьет тебя, если найдет здесь.
-- Не найдет, -- ответил Обиспо. -- Я ему дал на ночь таблетку
нембутала. Теперь он и Страшный Суд про- спит.
-- Наглость какая! -- негодующе воскликнула Вирджиния; однако не
удержалась, чтобы не рассмеяться, частью от облегчения, частью же потому,
что это и вправду было очень смешно -- читать здесь с Зигом ту самую книжку,
пока Дядюшка Джо храпит в двух ша- гах от них.
Обиспо извлек из кармана молитвенник.
-- Не стану вам мешать, -- сказал он, пародируя ры- царскую
галантность. -- "Трудам хозяйки нет конца". Продолжай и не обращай на меня
внимания. Я найду себе местечко и буду читать дальше. -- Нахально улыба-
ясь, он без малейшего смущения уселся на край кровати в стиле рококо и начал
листать книгу.
Вирджиния открыла было рот, но, случайно бросив взгляд на свою левую
ногу, закрыла его опять под влия- нием потребности еще более неотложной, чем
намерение объяснить Зигу, куда ему следует пойти. Лак засыхал комками; если
она сейчас же не займется делом, ее ноги будут выглядеть просто ужасно.
Поспешно окунув кис- точку во флакон с лаком, она вновь принялась за рас-
краску ногтей с напряженной сосредоточенностью Ван Эйка*, занятого
выписыванием микроскопических дета- лей "Поклонения Агнцу".
Обиспо поднял глаза от книги.
-- Я восхищен тем, как ты вела себя с Питом сегодня вечером, -- заметил
он. -- Весь обед с ним заигрывала, пока старикан совсем не взбеленился.
Почерк мастера. Или, вернее сказать, мастерицы?
-- Пит -- милый мальчик, -- не отвлекаясь, обронила Вирджиния.
-- Но глупый, -- вынес определение Обиспо, развали- ваясь на постели с
нарочитым изяществом и раздражаю
396
ще наглой уверенностью человека, который чувствует себя как дома. -- Иначе
он не питал бы к тебе такой не- жной любви. -- Он хмыкнул.-- Этот лопушок
думает, что ты ангел, этакий небесный ангелочек, укомплекто- ванный арфой,
крылышками и супердрагоценной, восемнадцатикаратной девственностью
швейцарского про- изводства с гарантией изготовителя. Если уж это не
глупость...
-- Погоди, дай только до тебя добраться, -- угрожаю- ще сказала
Вирджиния, но не подняла глаз, ибо созда- ние ее шедевра вступило в
критическую фазу.
Обиспо пропустил эту реплику мимо ушей.
-- Прежде я не понимал всей ценности гуманитарно- го образования, --
сказал он, немного помолчав. -- Но те- перь-то другое дело. -- И продолжал с
глубочайшей тор- жественностью, тоном, каким мог бы читать собственные труды
Уитьер*: -- Уроки великих писателей! Чудесные откровения! Перлы мудрости!
-- Ох, да заткнись ты! -- вырвалось у Вирджинии.
-- Только подумать, скольким я обязан Данте или Гете,-- сказал Обиспо
тем же выспренним тоном.-- возьмем хотя бы Паоло, читающего вслух Франческе.
Результаты, как ты, может быть, помнишь, не замедли- ли воспоследовать. "Noi
leggevamo un giorno, per diletto, di Lancilotto, come amor lo strinse. Soli
eravamo e senz' alcun sospetto" 1. Senz alcun sospetto,-- с ударением
повторил Обиспо, глядя на одну из гравюр в "Cent-Vingt Jours". -- Заметь
себе, какое легкомыслие -- ни малей- шего подозрения о том, что их ждет.
-- Черт! -- сказала Вирджиния, которая опять сделала неудачный мазок.
-- И даже о черте, -- не согласился Обиспо. -- Хотя, конечно, им
следовало о нем подумать. И быть ------------------------- 1 В досужий час
читали мы однажды
О Ланчелоте сладостный рассказ;
Одни мы были, был беспечен каждый.
"Ад", V, 127-129. Пер. М. Лозинского)
397
предусмотрительнее, чтобы не попасть к нему в лапы благодаря случайности,
которая принесла им внезапную смерть. Несколько элементарных мер
предосторожнос- ти, и они могли бы вкусить все лучшее от обоих миров. Могли
бы развлекаться так, чтобы братец не пронюхал, а когда надоест, покаялись бы
и умерли в ореоле свято- сти. Однако они не читали гетевского "Фауста" --
