только помехой), навести окончательный лоск. Одежда представляла собой
древнее придворное платье для официальных приемов, бесформенные брюки с
трубообразными штанинами, глупый камзол с раздвоенными фалдами на спине,
напоминающими молоток-гвоздодер, причем и брюки и камзол отвратительного
черного цвета, сорочка, состоящая из твердого накрахмаленного воротника с
"крылышками" и нагрудникак и галстука-бабочки белого цвета. Сорочка
Бонфорта хранилась целиком, в собранном виде, потому что (как я думаю) он
не пользовался при одевании ничьей помощью. А вообще-то по правилам
следовало бы одевать каждый элемент по очереди, а галстук следовало бы
завязывать так, чтобы видно было, что он завязан от руки - но трудно
ожидать, чтобы один и тот же человек одинаково хорошо разбирался и в
политике и в старинной одежде.
Хотя одеяние и было весьма уродливым, оно создавало прекрасный фон
для ленты орденов Вильгельмины, разноцветной диагональю пересекающей мою
грудь. Я посмотрел в высокое зеркало и остался доволен: яркая полоса на
фоне мертвенно черного и белого цветов выглядела очень впечатляюще.
Традиционное одеяние могло быть уродливым, но оно придавало человеку
достоинство, что-то вроде неприступного величия метрдотелей. Я пришел к
выводу, что своим видом вполне могу доставить удовольствие монарху.
Родж Клифтон вручил мне свиток, который должен был содержать имена
тех, кого я собирался назначить в новый кабинет - во внутренний карман
моего камзола он вложил обычный лист с нормально отпечатанными фамилиями
будущих министров - оригинал был заранее послан Джимми Вашингтоном в
Императорский Государственный Секретариат сразу же после того, как мы
приземлились. Теоретически цель аудиенции состояла в том, что Император
должен был выразить мне свое глубокое удовлетворение фактом, что именно я
буду формировать новый кабинет, а я должен был верноподданнически
представить свои соображения насчет его состава. Считалось, что названные
мной кандидатуры должны оставаться в секрете до тех пор, пока не будут
милостиво одобрены монархом.
На самом же деле выбор давным-давно был сделан: Родж и Билл на
протяжении почти всего пути к Луне разрабатывали состав кабинета
министров, и получили согласие каждого по специальной государственной
линии связи. Я, в свою очередь, тщательнейшим образом изучил фэрли-досье
на каждого из кандидатов. Конечно, список все-таки был секретен в том
смысле, что средства массовой информации будут ознакомлены с ним только
после аудиенции.
Я взял в руку свиток и поднял свой марсианский жезл. Родж ужаснулся.
- А почему бы и нет?
- Но ведь это же оружие!
- Но это церемониальное оружие. Родж, ведь любой герцог и даже любой
паршивый баронет будут при своих шпагах. А я буду с этой штуковиной.
Он покачал головой.
- Это их обязанность. Разве вы не знаете, отчего так повелось? По
официальной исторической версии эти шпаги символизируют их обязанность
защищать своего повелителя лично и собственным оружием. А вы - простолюдин
и по традиции должны предстать перед Императором невооруженным.
- Нет, Родж. О, я, конечно, сделаю как вы считаете нужным, но,
по-моему вы упускаете шанс поймать лису за хвост.
- Не понимаю...
- Судите сами; узнают ли на Марсе, что я явился на аудиенцию с
жезлом? Я имею в виду гнездо.
- Думаю, что да.
- Наверняка. Я уверен, что стереоприемники есть в каждом гнезде. По
крайней мере в гнезде Ккаха их было множество. Они так же тщательно следят
за новостями Империи, как и мы. Разве не так?
- Так. По крайней мере старшие.
- Если я явлюсь с жезлом, они узнают об этом, если я появлюсь без
него, они тоже узнают. А ведь это имеет для них большое значение: это
связано с правилами пристойности. Ни один взрослый марсианин никогда не
появится вне гнезда без своего жезла, или даже внутри гнезда на
какой-нибудь церемонии. Ведь марсиане и раньше представали перед
Императором, причем со своими жезлами, не так ли? Готов побиться об
заклад, так оно и было.
- Да, но ведь вы...
- Вы забываете, что теперь я марсианин.
Лицо Роджа внезапно прояснилось. Я тем временем продолжал:
- Я не просто "Джон Джозеф Бонфорт". Я - Ккаххерр из гнезда Ккаха. И
если я появлюсь на официальной церемонии без жезла, я совершу более чем
непристойный поступок - и честно говоря, я не могу ручаться, что
произойдет, когда гнезда узнают об этом. Я просто еще недостаточно хорошо
изучил обычаи марсиан. А теперь давайте рассмотрим этот вопрос с другой
точки зрения. Я иду по центральному проходу к Императору с жезлом в руке и
тогда я - марсианский гражданин, который вот-вот будет назначен Его
Императорского Величества Премьер-Министром. Как по-вашему, какое
впечатление это произведет на гнезда?
- Да, боюсь, я недостаточно хорошо продумал этот вопрос, - медленно
ответил он.
- Я бы тоже не подумал об этом, если бы не был поставлен перед
необходимостью решать: иметь при себе жезл или не иметь. Но неужели вы
думаете, что мистер Бонфорт не продумал всех возможностей задолго до того,
как пошел на принятие в гнездо? Родж, мы поймали тигра за хвост, и теперь
единственное, что нам остается - это вскочить ему на спину и мчаться
вперед. Мы не можем отступать.
В этот момент появился Дэк, принял мою сторону и даже казалось был
удивлен, что Клифтон мог ожидать чего-либо другого.
- Конечно, Родж, мы порождаем совершенно новый прецедент, но мне
кажется, что он не последний в нашей эпопее.
Но когда он увидел, как я держу жезл, он в ужасе вскрикнул:
- Эй, осторожнее! Вы что, собираетесь убить кого-нибудь? Или просто
продырявить стену?
- Да нет, я ведь ничего не нажимаю.
- Да будет благословен господь за его маленькие милости! Ведь он у
вас даже не поставлен на предохранитель. - Он осторожно взял у меня из рук
жезл и сказал: - Поворачивайте вот это кольцо - а вот этот рычаг отгибаете
в гнездо - после всего этого жезл становится просто палкой. Поняли?
- О, прошу прощения.
Они доставили меня во дворец и с рук на руки передали в распоряжение
конюшего короля Виллема, полковника Патила, индуса с льстивым выражением
лица, с прекрасными манерами и в роскошном мундире имперских космических
войск. Его поклон был тщательно рассчитан: в нем отражалось и то, что меня
собираются назначить Верховным Министром, и то, что я им еще не назначен,
что я с иерархической точки зрения выше его, но все же человек
гражданский, а также и то, что на плече его красовался императорский
аксельбант.
Он взглянул на мой жезл и мягко заметил:
- Это ведь марсианский жезл, не так ли, сэр? Очень интересно. Вам,
наверное лучше оставить его здесь - он будет в полной сохранности.
Я ответил:
- Я возьму его с собой.
- Сэр? - он недоумевающе поднял брови, ожидая, что я тут же исправлю
свою очевидную ошибку.
Я порылся в любимых бонфортовских штампах и выбрал один из них, с
помощью которого он любил дать понять, что настаивает на своем.
- Дружище, вы уж вяжите по-своему, а я буду вязать так, как привык.
Лицо его сразу потеряло всякое выражение вообще.
- Очень хорошо, сэр. Прошу вас, сюда, пожалуйста.
У входа в тронный зал мы остановились. Трон, расположенный на
возвышении в дальнем конце зала, был пуст. По обе стороны огромного
помещения толпились знать и придворные. Видимо, Патил дал какой-то
незаметный сигнал, так как не успели мы подойти, как грянул Гимн Империи.
Все застыли: Патил оцепенел, как внезапно выключенный робот, я - замер в
каком-то усталом оцепенении, приличествующем утомленному человеку моего
возраста, который делает это потому что должен. Придворные застыли так,
что стали похожи на манекены в витрине какого-то магазина. Остается только
надеяться, что мы недаром столько тратим на содержание двора - все эти
вельможи в роскошных одеяниях и копьеносцы являют собой весьма живописную
картину.
В самом конце гимна откуда-то сзади появился и сам - Виллем, Принц
Оранский, Герцог Насау, Великий Герцог Люксембургский, Глава Рыцарей
Священной Римской Империи, Верховный Адмирал Имперских Сил, Советник
Марсианских Гнезд, Покровитель Бедноты и Божьей Милостью Император Планет
и Межпланетного Пространства.
Появившись, он сразу же сел на трон. Лица его я разобрать не мог, но
все это смешение множества символов внезапно вызвало у меня в душе
симпатию. Я больше не чувствовал враждебности к системе королевской
власти.
Как только король Виллем сел, гимн кончился. Он кивнул собравшимся в
ответ на их салют и по толпе придворных прокатилась волна расслабления.
Патил ретировался и я, зажав жезл подмышкой, начал свое длинное шествие,
немного прихрамывая, невзирая на слабое притяжение. Путь к трону очень
напоминал мне путь в гнездо Ккаха. Мне просто было тепло и в ушах
раздавался какой-то звон. В воздухе звучали различные мелодии Империи:
"Христианский король" сменялся "Марсельезой", за ними следовал "Звездный
стяг" и так далее.
Дойдя до первого возвышения, я поклонился, затем у второго, у
третьего отвесил низкий поклон - уже у самых ступенек трона. На колени я
не вставал: вставать на колени надлежало только аристократии, а обычные
подданные разделяют суверенность со своим повелителем. Иногда в стерео и в
театре по незнанию делают коленопреклонение обязательным для всех, поэтому
Родж прежде всего убедился, что я знаю, что делать.
- Аве, Император! - будь я голландцем, я бы сказал "Рекс", но я был
американцем. Мы обменялись с королем несколькими фразами на школьной
латыни: он спросил меня, что мне нужно, а я напомнил, что он сам призвал
меня пред свои очи и т.д. После этого он перешел на англо-американский, на
котором говорил с легким европейским акцентом.
- Ты верно служил нашему отцу. И теперь мы надеемся, что так же верно
ты будешь служить нам. Что ты на это можешь ответить?
- Желание моего короля - мое желание.
- Приблизься.
Может я немного переборщил, но ступеньки были довольно высокими, а
нога моя разболелась по-настоящему - психосоматическая боль ничем не легче
настоящей. Я чуть не упал - Виллем мгновенно вскочил с трона и поддержал
меня за руку. По залу пронеслись "ахи" и "охи". Он улыбнулся мне и
тихонько произнес:
- Спокойно, старина. Постараемся сделать это представление покороче.
Он подвел меня к скамеечке, расположенной перед троном и я уселся на
нее довольно неприлично - на мгновение раньше, чем он сам вернулся на
трон. Затем он протянул руку за свитком, и я передал его. Развернув
свиток, он сделал вид, что внимательно изучает этот чистый лист бумаги.
В зале теперь раздавалась негромкая музыка, и двор потихоньку
развлекался сам собой. Женщины смеялись, благородные джентльмены отпускали
в их адрес комплименты, мелькали веера. Почти никто не двигался с места,
но никто и не стоял неподвижно. Меж придворными сновали маленькие пажи,
похожие на микельанджеловских херувимов, предлагая присутствующим подносы
со сладостями. Один из них с поклоном предложил поднос Виллему и тот взял
с него конфету, понятия не имея, прилично ли это сделать мне, я взял
конфету тоже. В руке у меня оказалась замечательная шоколадная конфета без
начинки, которые умеют делать лишь в Голландии.
Через некоторое время я понял, что многих придворных знаю по
фотографиям. Здесь присутствовало большинство ничем не занятых
аристократов Земли, даже членов королевских фамилий, пребывающих здесь под
