сидевшего в седле впереди него:
- очень мило с твоей стороны, что ты взялся служить мне проводником.
Я хотел бы тебе чем-нибудь отплатить.
- Да нет, это я по ведьминому поручению взялся, - сказал Гуги. - Не
то чтобы я в самом деле был ей слугой. Простой мы, лесные, ей Гуги. - Не
то чтобы я в самом деле был ей слугой. Просто мы, лесные, ей помогаем
время от времени, дров порубим, воды принесем, ну там, что придется. А
потом она нам чем-нибудь услужает. Не буду врать, не шибко-то я ее, сову
старую, люблю, но пиво у нее отменное.
- Мне она показалась очень милой старушкой.
- Ну как же, язык у нее без костей, мягко стелет, когда захочет, -
Гуги угрюмо хохотнул. - А вот помню я, что было, когда к нам молодого сэра
Магнуса занесло, много, много лет тому назад... Она и черной магией
балуется. Смекалистая она, да не такая уж сильная, может вызывать парочку
демоно попроще, и только, да и впросак не раз попадала со своими чарами. -
Он осклабился. - Помню, один тип из вестердалеса ей на мозоль наступил,
она и поклялась, что спорынью ему на поля напустит. То ли у него
благословение от священника было, то ли у нее что-то не сладилось, уж не
знаю в точности, только долго она тужилась, пыхтела, да ничего не вышло,
побило у мужика кое-где всходы, и все. Лебезит она даже перед господами из
Серединного мира, думает, они ей могущества прибавят, но немного же она с
того имела выгоды... ного же она с того имела выгоды...
- Хм... А сто стало с тем Магнусом? - спросил Хольгер. Новости эти
ему не очень понравились.
- Ох, сдается мне, крокодилы его в конце концов сожрали...
Дальше они ехали молча. Потом Хольгер поинтересовался, что из себя
представляют лесные жители. Гуги рассказал, что его народ живет в лесу
(казавшемся хольгеру бесконечным), питается грибами, орехами и прочими
дарами природы; есть у них договор о взаимной помощи с мелким лесным
зверьем вроде кроликов и белок. Гномы не обладаю, в отличие от жителей
Фаэра, врожденными магическими способностями е обладают, в отличие от
жителей Фаэра, врожденными магическими способностями, но с другой стороны,
как раз благодаря этому могут не бояться ни железа, ни серебра, ни
священных символов.
- Войны, что бушуют в этих ненадежных места, нас не касаются, -
сказал Гуги. - У нас своя жизнь, и пусть там Небеса, Пекло, Земля и
Серединный мир сражаются меж собой, коли им охота. А когда эти гордые
господа положат друг друга холодными окоченелыи тупами, мы останемся жить,
как жили. Чтоб их всех чума сожрала! - Хольгер подумал, что гномы, должно
быть, сыты по горло оскорблениями, какие понесли и от людей, и от жителей
этого самого Серединного Мира.
- Вот теперь я не знаю, что и думать, - признался он. - Если Мамаша
Герда питала на мой счет недобрые намерения, стоит ли мне слушать ее
совета и ехать в Фаэр?
- Как знать? - пожал плечами Гуги. - Ты не торопись, я ведь не
говорил, что у нее одно зло на уме. Если она против тебя за пазухой ничго
не держи, может, ей и втемяшилась блажь тебе помочь. Даже герцог Альфрик
тебе помочь может - забавы ради и из-за тайны, какую ты, сдается мне,
собой являешь. С ними никогда не знаешь, что им на ум взбредет. Сами не
знают, что через час сделают. живут в дикости и потому во всех войнах
держат темную сторону Хаоса.
Новости эти не радовали. Фаэр - единственная надежда Хольгера на
возвращение домой. А может, это попросту ловушка. Но кто тратил бы время и
силы, строя козни ему, чужеземцу без гроша за ушой?
- Гуги, а ты с охотой подстроил бы мне каверзу?
- Нет, ты ведь не враг, ты человек добрый, не похож на тех, каких я
повидал. - Гуги сплюнул. - Не знаю, что там Мамаша Герда задумала, и знать
не хочу. Рассказал, что знал. Если хочешь в Фаэр, провожу.
- А что будет потом, тебе не интересно?
- Ничуточки. Я уж давно научился в чужие дела носа не совать.
В его громыхающем баске прозвучала горечь.Хольгер подумал, что мог бы
ее использовать в своих целях.Он уже сталкивался с людьми, тяжко
страдавшими от комплекса неполноенности. А Гуги наверняка был бы ему
полезен - и отнюдь не в качестве проводника по ведущей в неизвестность
дороге.
- Пить хочется, - сказал Хольгер. - Остановимся? Кажется, в узелке с
едой что-то такое булькает ...
Гуги облизнулся. Они натянули поводья и развязали ведьмин подарок.
Так и есть - несколько глиняных фляжек. Хольгер откупорил одну и протянул
гному. Гуги не на шутку удивился, но не заставил себя упрашивать. Его
кадык зашевелился под снежно-белой бородой, наконец он рыгнул и преда
фляжку Хольгеру.
Потом усиленно над чем-то задумался.
- Необычные у тебя манеры, сэр Хольгер, - сказал он. - И на рыцарей
Империи ты не похож, но и не сарацин.
- Верно, - сказал Хольгер. - Я живу очень далеко. А там считают, что
все люди равны.
Из-под кудлатых бровей внимательно приглядывались к нему
глаза-бусинки.
- Удивительные ты вещи говоришь. Кто же правит страной, если народ
запросто равняют с господами?
- Мы выбираем совет. Там у каждого есть голос.
- Не может такого быть! Получится она болтовя, а работы - никакой.
- До того мы долго шли другими дорогами, но владетели по праву
рождения слишком часто оказывались слабыми, глупыми. Вот мы и решили, что
сами справимся не хуже. Сейчас в моей стране от короля почти что ничего не
зависит, решают все предводители. А большинство наших народов своих
королей вообще изгнало.
- Хм... Чудной разговор... Хм... Начинает мне казаться, по правде
говоря, что ты - из Хаоса...
- А что это значит? - спросил Хольгер. - Я в ваших делах ничего не
понимю. Моешь объясниь?
Он предоставил гному болтать, сколько тому вздумается, но узнал
немного. Гуги не блистал интеллектом, да и жил в глухих лесах. Хольгер
доведался лишь, что здесь постоянно сражаются меж собой две изначальных
силы - Хаоса и Порядка. Хотя "силы" - не самое подходящее название, речь
идет не просто о двух воюющих армиях. Образ жизни? Духовный конфликт меж
Небом и Пеклом в его земном отражении? Как бы там ни обстояло, опорой
Порядка были люди, хотя большинство из них не отдавало себе в том отчета;
а некотые - ведьмы, чернокнижники, злодеи - продались Хаосу. Часть
существ, не принадлежащих к роду человеческому (правда, весьма невеликая),
тоже служила Порядку. А к противостоящему лагерю принадлежал почти весь
Серединный Мир, к которому, похоже относились страны вроде Фаэра,
Тролльхейма, а так-же Гиганты - порождения Хаоса. Войны меж людьми,
подобные нескончаемой вражде меж сарацинами и Святой Империей, играли на
руку одному Хаосу. Под водительством Порядка люди жили в покое и гармонии,
тешась сободо, котой только Порядок мог вернуть подлинное значение. Но
такое положение дел было столь чуждо жителям Серединного Мира, что они
воевали беспрерывно и стремились подчинить своему правлению все новые
страны.
Все это казалось Хольгеру столь туманным, что он перевел разговор на
проблемы конкретной политики. И здесь Гуги оказался не силен. Страны,
населенные людьми, лежали к западу отсюда и находились под влиянием
Порядка. Они делились на Святую Империю Христиан, Сарацинские Страны на
юге и несколько осударств пменьше. Фаэр, ближайшая область Серединного
Мира, распологался к востоку отсюда, не так уж далеко. А они с гномом
находились как раз в пограничье, где произойти могло все что угодно.
- Знаешь, - рассказывал Гуги, - в давние времена, сразу после Упадка,
Хаос захватил едва ли не всю землю. Медленно его вытесняли, шаг за шагом.
Дальше всего попятили, когда Избавитель жил на земле, тогда мало что от
мрака осталось, и сам великий Пан умер. А теперь кружат слухи, будто Хаос
силы поднакопил и к новой войне готовитя. Я уж там не знаю, правда, или
нет. Н-да... Невозможно пока отделить правду от вымысла. Однако этот мир
имел так много общего с миром Хольгера, что между ними должна была
существовать какая-то связь. Может быть, время от времени возникали
случайные контакты, и люди вроде Хольгера возвращались потом с рассказами,
ложившимися в основу легенд? может, герои легенд здесь, в этом мире, и
жили на самом деле? Припомнив некоторых персонажей, Хольгер от всей души
надеялся, что его догадки неверны. Не хотелось бы ем встретится ни с
трехглавым великаном, ни с огнедышащим драконом - как бы ни были они
интересны с точки зрения зоологии.
- И вот еще что, - сказал Гуги. - Придется тебе оставить в воротах
нательный крестик, если носишь, и все свое железо. Те, из Фаэра, молитву
не выносят, отпора перед ней не найдут - но уж отыщут способ, чтобы зло на
тебя потом навести...
Хольгер задумался: а как здесь относятся к агностикам?* Понятно, он
воспитывался, как лютеранин, но в церкви не был много лет. Но почему бы
ему е стаь добрым католиком, чтобы выказать кому-то уважение?
*агностик - здесь употребляется в смысле "атеист".
Гуги болтал. Болтал. Болтал. Хольгер пытался поддержать приятельский
разговор в границах приличий. Но потом они стали рассказывать друг другу
разные историйки. Хольгер пытался вспомнить все соленые анекдоты, какие
знал. Гуги рычал от смеха. Пообедать они остановились у ручейка с поросшим
мхом берегами. Гуги наклонился вдруг и положил руку на плечо сидящего
Хольгера.
- Рыцарь, - сказл он, глядя в землю. - Я рад оказать тебе услугу,
если хочешь.
Хольгер едва овладел собой:
- Спасибо, это мне наверняка поможет.
- Не знаю, как лучше и сделать. То ли вести тебя в Фаэр по ведьминому
совету, то ли быстренько в другую сторону подаваться. Сам не знаю. Но есть
в лесу кое-кто, друг всем лесным жителям, он все знает, что в стране
делается, и всегда может добрый совет дать.
- Если бы я с ним встретился, Гуги, это бы мне помогло.
- Не с ним, а с ней. Другого какого рыцаря я бы к ней и не повел, с
он похабники, и она их терпеть не может. Но ты... Тебе я проводником
согласен быть.
- Спасибо, друг. Если я смогу быть тебе полезен...
- Да ерунда, - буркнул Гуги. - Я это делаю, чтоб себя ублажить. Ты
там смотри, пристойно себя веди, балда такая!
Глава 4
Они повернули на север и ехали несколько часов, в течение коих Гуги в
основном предавался воспоминаниям о победах над женщинами своего племени.
Хольгер слушал вполуха, изображая благоговейное изумление, какого эти
истории, впрочем, и заслуживали, если хотя бы оловина их была правдой. Но
занят он был собственными мыслями.
Дорога поднималась в гору, лес стал пореже, появились поляны,
поросшие цветами, залитые солнцем; серые, заросшие мхом валуны вздымались
меж деревьев; там и тут открывался вид на уходившие в синюю даль взгорья.
Множество ручьев посверкивало и журчало, спеша вниз, в долины; там, где
они срывались с уступов, сияли крохотные радуги. Зимородки носились там,
как маленькие голубые молнии, высоко в небе кружили ястребы и орлы,
табунок диких гусе с криком сорвался из камышей, на озере промелькнул
заяц, пробежал олень, прошагала парочка медведей. Белые облака отбрасывали
тени на красочные холмистые края, прохладный ветер дул Хольгеру в лицо.
Путешествие ему определенно нравилось. Даже доспехи, сначала тяготившие,
теперь стали словно бы второй кожей. Неизвестно почему в этих местах
таилось что-то близкое, знакомое, словно некогда он уже бывал тут, и
часто.
Что скажет на это его память? Быть может, вспомнились Альпы, здешние
края показались похоим на скалы Норвегии, горные луга у подножия вершины
Райнер? Нет, эти места ему знакомы, и все тут. Но вспомнить, почему и
