потом.
Наступила ночь. Папилон блуждал по звериным тропам. Блуждали и мысли
Хольгера. Медведки, волки и львы - нет на земле такого уголка, где эти
звери жили бы бок о бок. Быть может, в отдаленных местностях Индии?.. Но в
Идии не растут европейский деревья, верно? Хольгер попытался вспомнить,
что об этом писал Киплинг. И ничего не приходило в голову, одни смутные
воспоминания, что запад есть запад, а восток есть восток. Ветка хлестнула
его по лицу, и он принялся ругаться.
- Похоже, нам придется ночевать под открытым небом, - сказал он,
поостыв. - прелестно...
Папилон шагал дальше - еще одна тень в насыщенной звуками темноте.
Хольгер слышал волчий вой, крик филина, далекий хриплый визг, который мог
издавать дикий кот. А это? Что такое? Злорадное хихиканье откуда-то снизу,
с земли!
- Кто там? Есть там кто?
Топот маленьких ножек стал удаляться. С ним вместе удалялся и смех.
Хольгер дрожал и не сразу решился ехать дальше. Ночной холод крепчал.
И вдруг небо покрылось сверкающими звездами! Хольгер не сразу
сообразил, что выехал на поляну. Впереди светился, мигал огонек. Дом?
Хольгер пустил Папиллона рысью.
И вскоре увидел избушку, необычайно примитивную - стены из обмазанных
глиной плетенок, крыша дерновая. Блеск горевшего внутри огня багрово
освещал дым, валившийся сквозь щели в плетенках. Хольгер натянул поводья и
облизнул губы. Сердце колотилось так, словно перед ним вновь возник лев.
Но нужно решаться...
Он подумал, что надежнее будет остаться в седле. И ударил в дверь
концом копья. Дверь со скрипом отворилась. На фоне тусклого багрового
света появилась сгорбленная фигурка. Раздался старческий голос, высокий и
сварливый:
- Кто там? Кто пришел к Мамаше Герде?
- Я, кажется заблудился, - сказал Хольгер. - не нйдется л у вас
вободной постели? - Ох! А как же! Прекрасный молодой рыцарь, вижу я ...
да-да. Стары эти глаза, но Мамаша Герда хорошо видит, кто по ночам
стучится к ней в дверь, хорошо видит. Сойди с коня, светлый господин,
бедная старуха сможет тебе оказать... и не должен ты меня бояться, и я
тебя бояться не должна, не в том я веке... но знаешь, были времена...
однако все минуло, когда ты не родился, осталась одинокая старуха, и рада
она любым вестям о великих событиях, что происходит вдали от ее скромной
хижины... Вхди, води, отбрось свой страх. Прошу тебя, входи. Тут на краю
света, нелегко найти другое пристанище.
Хольгер протиснулся мимо нее внутрь. Там никого больше не было.
Пожалуй, опасаться нечего.
Глава 2
Он уселся у рассохшегося стола из неструганного дерева. Дым клубился
под потолком, щипал глаза. Одна-единственная комната с глинобитным полом.
Другая дверь ведет в конюшню, где стоял теперь Папиллон. Костер горит на
плоском камне, распространяя тусклый свет. Хольгер огляделся и увидел
несколько рубых стульев, набитый соломой матрац, немного кухонной утвари и
черного кота, сидевшего на огромном деревянном сундуке искусной работы,
совершенно не гарманировавшем с хижиной. Желтые немигающие кошачьи глаза
не отрывались от Хольгера. Мамаша Герда мешала что-то в железном котелке,
подвешанном над огне. Это была сгорбленная, сухая старушка со сморщенным
лицом. Ее одежда напоминала драный мешок. Седые волосы редкими космами
обрамляли запавший рот, крючковатый нос и щерившиеся в бесмысленной улыбке
пеньки зубов. Но глаза ее были черные, пронзительные, суровые.
- Ну да, ну да, - затараторила она, - не таким, как я, бедным
старухам выпытывать о том, что незнакомец желает сохранить в тайне.
Хватает таких, что, не оказывая себя, пробираются по этим неспокойным
землям у предела света... и ты вполне можешь быть рыцарем из Фаэра в
человеческом обличье, готовым положить чары на слишком любопытные уста.
Могу ли я, мой добрый господин, все же спросить тебя о твоем имени? О том,
какое ты сейчас носишь, не о настоящем, понятно, если ы желаешь держать
настоящее в тайне от глупой старухи, которая желает тебе только добра...
должна признать, что годы на этой старушке сказались, и она порой болтает
сверх меры... но назови какое хочешь имя, чтобы я знала, как обращаться к
тебе со всем надлежащим почтением.
- Хольгер карлсен, - сказал он.
Старуха так и подпрыгнула, едва не перевернув котелок:
- Что ты сказал?!
- А что такого? - неужели его ищут? Неужели это какая-то дикая
околица в Германии? На всякий случай он вытащил из-за пояса кинжал: - Меня
зовут Хольгер Карлсен! И что с того?
- Ох... да ничего такого, господин мой, - Герда отвернулась, потом
вновь повернула к нему голову быстрым птичьим движением. - Вот разве чт
о... И Хольгер, и Карл - имена достаточно громкие, сам знаешь, но я,
честно тебе признаюсь, никогда не слышала, чтобы один из них был сыном
другого,* отцами их были Пепин и Готфрид, или вернее, Готфрид и Пепин,
чтобы уж совсем точно... однако король - в каком-то смысле отец своего
вассала, и...
*Приставка "сен" в сандинавки фамилиях означает "сын": Хольгер
карлсен - Хольгер, сын карла.
Чтобы прервать словоизвержение, Хольгер сказал:
- Я не имею никакого отношения ни к одному из этих джентельменов. Это
чистая случайность, что меня зовут именно так.
Старуха словно бы расслабилась и наложила полную миску густого
варева. Хольгер немедленно набросился на него, не забивая себе голову
мыслями о яде или правилах гигиены. Старуха подала ему хлеб и сыр, которые
он резал своим кинжалом и ел руками; налила кружку прекрасного пива. Много
времени прошло, прежде чем он выпрямился, отдуваясь, и сказал:
- Спасибо. Ты мне спасла жизнь, или по крайней мере рассудок.
- Да что ты, господин мой, разве это яства для такого, как ты, кто
наверняка с королями и герцогами за одним столом едал, менестрелей из
Прованса слушал, их песни и острословье. Правда, и я хоть старая да
неумелая, пыталась тебе потрафить...
- У вас прекрасное пиво, - сказал Хольгер. - Я и не знал, что есть
великолепный сорт. Видимо... - он хотел сказать: "Видимо, ка и странно,
ваша местная пивоварня до сих пор не пользуется вполне заслуженной
славой", но старуха, хихикая, прервала его:
- Ох, благородный сэр Хольгер, ты наверняка рыцарь, может и не самого
знатнейшего рода, но человек наблюдательный, сразу видно. Вмиг разгадал те
безобидные штучки, на которые старая женщина вынуждена пускаться. Это
верно, многие из подобных тебе негодуют на столь невинные заклятья, именуя
их проделки Сатаны... хотя, по правде говоря, в основе своей заклятье те
ничуть не отличаются от деяний ины святх, творивших свои чудеса как для
язычников, так и для христиан... но ты-то ведь знаешь, как часто тут, на
пограничных землях, пользуются слабенькой магией - не выгоды ради и
прибыли, а чтобы оборонить себя от сил Серединного Мира. И понимаешь ты в
доброте своей, что несправедливостью было бы палить на костре безобидную
старушку только за то, что она зачаровала немножко пива, дабы погреть свои
старые кости в холодные ноч и... в то время как хватает здесь сильных
чернокнижников, что открыто поьзует черную магию, и как на них все не
падает...
"Она что, хочет сказать, что она ведьма?" - подумал Хольгер. - А я,
выходит, это сразу заметил? Что за болтовня? Что за скверный маскарад?"
Он не мешал ей тараторить - удивлялся языку, на котором она говорила.
Это было весьма странное наречие (на котором он сам каким-то чудом
изьяснялся свободно и обычно) - старофранцузский с большой примесью
немецкого. Хольгер наверняка прочел бы книгу, написанную на этом языке -
но с большим трудом. И никак не смог бы разгваривать на нем так, словно
владел им с младенчества. Как получилось, что попав сюда - куда, о
господи?! - он мгновенно научился говорить на здешнем диалекте?
Он никогда не был большим любителем беллетристики, не читал научную
фантастику - однако все сильнее склонялся к убеждению, что какое-то
невероятное стечение обстоятельств перенесло его прямиком в прошлое. Эта
хижина, эта старуха, что приняла его рыцарское одеяние, как нечто само
собой разумеющееся, этот язык, эта бескрайняя чащоба... Но е он? В
Скандинавии на таком наречии нигде не говорили. Германия, Франция,
Британия? Если он оказался в средневековье, что здесь делает лев? И как
понимать мимоходом брошенную старухой реплику о жизни на границе
магической страны Фаэр?
Нет, бессмысленно так гадать. Несколько прямых вопросов помогут ему
больше.
- Мамаша Герда...
- Да, благородный господин? Слушаю. С каждой услугой, какую я тебе
окажу, благодать придет в мой скромный домик... а потому ты уж только
выскажи желания свои, а я в меру моих убогх силенок выполню все, что твоей
душе угодно - она погладила кота, не отрывавшего глаз от Хольгера.
- Можешь ты мне сказать, какой нынче год?
- Ох, дивные ты вопросы задаешь, добрый рыцарь... все, должно быть,
из-за твоей раненной головы, и рана эта, несомненно, полученная в славной
битве с каким-нибудь ужасным троллем или великаном, чуточку замутила
память благодетеля моего... скажу тебе по правде, коли уж хочешь знать -
такие расчеты нас давненько не трогают, да и со временем тут, у пределов
мир, частеньо случаются веи непостижимые...
- А что это за страна? Какое королевство?
- Право же, рыцарь мой ясный, ты задал вопрос, над которым множество
ученых ломали себе головы, и множество воинов проламывали головы друг
другу. Хе-хе-хе... Долгие годы пограничье наше было предметом раздора меж
сынами человеческими и народом Среднего Мира, и войн, случилось изрядно, и
могучих чернокнижных поединков... одно могу тебе сказать - и Фаэр, и
Святая Империя предъявляют на этот край свои права, но хозяина здесь как
не быо, так и нет... однако права людей мне убедительней представляются,
ведь люди живут тут постоянно, все новые приходят и поселяются... однако,
если рассудить, и саарцины права на эти земли заявить могут, потому что их
Магомет сам был злым духом - по крайней мере, так христиане уверяют...
Верно, Грималькин? - погладила она кота.
- Что ж... - Хольгер последним усилием старался держать себя в руках.
- А где мне найти людей... христиан, скажем... которые мне помогут? Где
тут самый ближний король, герцо, ил то-то в этом городе?
- Есть город, не столь уж далекий отсюда по людским меркам. Но должна
тебя предупредить, что веющее от Фаэра чернокнижье дивным образом
коверкает как расстояние, так и время... и бывает, что место, куда ты
направляешься, покажется тебе недалеким, а потому уплывает вдаль, в
необозримые обширности, населенные опасностями... сама земля и дорога, по
которой ты ступаешь, переменяется вдруг...
- Поняла я, похоже, что тебе требуется. Хоть мои мысли частенько и
заплетаются, как то ыат в старых головах, а Грималькин ужасно
сообразительный, да говорить, бедняжка, не умеет - есть все же способ и
совет тебе подать, и раны твои залечить. Ты ведь не будешь против, светлый
господин, если я чуточку магией воспользуюсь, белой магией, белой, или уж
серой в крайнем случае... будь я могучей чародейкой, как ты думаешь,
ходила б я в этих лохмотьях, жила бы в этой развалюхе? О нет, злотой
дворец был бы моим жилищем, и слуги бросались бы исполнять любое твое
желание. Если б ты позволил, я признавла бы духа, маленького такого,
слабенького такого... и уж он рассказал бы тебе то, что ты понял бы лучше
меня...
- Гм... поднял брови Хольгер. Ну вот, теперь все ясно - она чокнутая.
