его продолжать, сказал; - Думаю, мне надо малость передохнуть, Джек.
Я вскочил с места.
- Все в порядке, Толстяк?
Он не отзывался, и мне пришлось искать его на ощупь. Когда я
коснулся его лица, оно было холодным, а сам он молчал. Прижав ухо к
груди, я услышал слабое сердцебиение, но руки и ноги его были словно изо
льда.
Конски примерз к дыре, и я изрядно намучался, прежде чем оттащил
его в сторону. Я нащупал корку из льда, хотя понимал, что скорее всего
это замерзшая кровь. Я попытался привести его в чувство и тут же
принялся растирать, но остановился, услышав доносившееся из дыры
шипение. Я сорвал с себя брюки, потом мне пришлось понервничать, прежде
чем я отыскал в темноте дыру, а когда я ее нашел - сел, плотно закрыв ее
правой ягодицей.
Было ощущение, будто я сел на мощный ледяной насос. Затем тело
словно обожгло. А через некоторое время я уже не чувствовал вообще
ничего - кроме холода и тупой боли.
Где-то вспыхнул свет. Помигал и снова погас. До меня донесся лязг
двери. И я что было сил закричал.
- Ноулз! - орал я. - Мистер Ноулз!
Фонарик снова замигал.
- Иду, Джек...
- Вам удалось...- громко зарыдал я. - Вам удалось...
- Нет, Джек. Я не смог пройти следующую секцию. А когда я добрался
назад к гермодвери, то потерял сознание. - Он остановился, чтобы
перевести дыхание. - Там воронка. - Фонарик перестал мигать и ударился о
пол.
- Помоги мне, Джек, - странным голосом произнес он. - Разве ты не
видишь, что мне нужна помощь? Я пытался...
Я услышал, как он споткнулся и упал. Я позвал его, но он не
ответил.
Я попытался встать, но мне это не удалось - я застрял как пробка в
бутылке...
Я пришел в себя, лежа лицом вниз, - подо мной была чистая простыня.
- Ну как, получше? - спросил кто-то. Это был Ноулз, одетый в пижаму
и стоящий возле моей постели.
- Вы мертвы, - ответил я.
- Ничуть, - усмехнулся он, - Они вовремя добрались до нас.
- Что произошло? - Я смотрел на него, не веря своим глазам.
- Как мы и думали - взрыв ракеты. Беспилотная почтовая ракета
потеряла управление и врезалась в туннель.
- А где Толстяк?
- Здесь!
Я повернулся и увидел Толстяка, лежавшего на животе, как и я.
- С тебя двадцатка, - весело сказал он.
- С меня... - Я обнаружил, что у меня без всякой причины текут
слезы, - Ладно, с меня двадцатка. Но чтобы получить ее, тебе придется
приехать за ней в Де-Мойн.
РОБЕРТ ХАЙНЛАЙН
ТЕМНЫЕ ЯМЫ ЛУНЫ
Пер. с англ. Г. Усова
В Резерфорд мы двинулись на другое утро после прибытия на Луну. То
есть папе и мистеру Лэтему (мистер Лэтем - служащий треста Харримана,
папа на Луну прилетел, чтобы с ним встретиться) - папе и мистеру Лэтему
нужно было туда по делу. Я приставал к папе, пока он не пообещал взять
меня с собой, - ведь смахивало на то, что это мой единственный шанс
выбраться на поверхность Луны. В Луна-Сити, по-моему, подходяще, но ведь
его коридоры не отличишь от обыкновенных улиц Нью-Йорка. Разве что в
Луна-Сити не идешь, а почти летишь.
Когда папа пришел к нам в номер гостиницы сказать, что скоро ехать,
мы с братишкой играли на полу в ножички. Мама прилегла и попросила меня
занять шкета, чтобы не мешал. Ее одолевала космическая болезнь с той
самой минуты, как мы оторвались от Земли, и она чувствовала себя
неважнецки. Шкет баловался с осветительными плафонами: переводил
регулятор с "сумерек" до "палящего солнца" и наоборот. Я взял его за
шиворот и посадил на пол.
Я-то, конечно, в ножички уже не играю, но на Луне это очень здорово
получается. Нож сам парит в воздухе, и с ним можно проделывать все, что
угодно. Мы выдумали массу новых правил.
Папа сказал:
- Планы меняются, мои дорогие. Мы сию минуту едем в Резерфорд.
Давайте-ка собираться. Мама сказала:
- Ах, Боже мой, кажется, - я не могу. Поезжайте вы с Дикки, а мы с
Бэбинькой побудем здесь денек и отдохнем.
Бэбинька - это шкет.
Я всегда говорил ей, что это неверный подход. Он мне чуть глаз не
выколол ножом и начал канючить:
- Куда? Что? И я поеду. Давайте поедем!
Мама сказала:
- Ну, Бэбинька, не огорчай свою дорогую мамочку. Мы с тобой лучше
сходим в кино.
Шкет на семь лет младше меня, но уж если нужно от него чего-нибудь
добиться, нечего его называть Бэбинькой. Он принялся реветь:
- Ты же говорила, что мне можно поехать!
- Нет, Бэбинька. Я тебе так не говорила. Я...
- Папа говорил, что можно!
- Ричард, разве ты говорил Бэбику, что ему можно ехать?
- Да нет же, дорогая, я этого не помню. Возможно, я...
Шкет завелся еще сильней:
- Вы говорили, что мне можно туда же, куда и Дикки. Вы мне обещали,
вы мне обещали, вы мне обещали...
Приходится иногда отдавать шкету должное: он таки заставил их нудно
и без толку выяснять, кто ему что обещал. Короче говоря, минут через
двадцать мы все вчетвером вместе с мистером Лэтемом были уже на
ракетодроме и садились в резерфордский "шаттл".
Дорога отнимает всего-то минут двадцать, ничего толком и не
увидишь, разве краешек Земли, когда "шаттл" еще неподалеку от Луна-Сити,
а потом и этого не видать, пока на обратной стороне Луны не покажутся
атомные заводы. В "шаттле" было человек десять туристов, и почти все они
начали страдать космической болезнью, как только мы вышли в свободный
полет. И мама тоже. Некоторые никогда так и не могут привыкнуть к
"шаттлам".
Но стоило нам прилуниться и оказаться внутри, "под землей", как
маме сразу же полегчало. В Резерфорде все не так, как в Луна-Сити: там
нет туннеля, который подходит к самому кораблю. Вместо этого на
поверхность посылают специальную герметично закрытую машину, которая
стыкуется прямо со шлюзом ракеты, потом в этой машине проезжаешь около
мили назад, ко входу в подземелье. Мне это понравилось, и шкету тоже.
Папе нужно было ехать по делу с мистером Лэтемом, а маму, шкета и меня
он решил оставить с группой туристов, которая отправлялась осматривать
лаборатории.
Там было довольно интересно, но ничего такого, чтобы поднимать
из-за этого шум. Я убедился, что все атомные заводы на один лад.
Резерфорд вполне мог бы сойти за какой-нибудь крупный завод в
окрестностях Чикаго. То есть я хочу сказать, что все хоть сколько-нибудь
стоящее бывает прикрыто футлярами и щитками и не подлежит осмотру.
Разрешают смотреть только на всякие циферблаты и доски с приборами, да
на персонал, который за ними наблюдает. Устройство дистанционного
управления такое же, как на заводе в Окридже. Гид кое-что рассказывает
об идущих экспериментах, да несколько роликов после показывают - вот и
все.
Наш гид мне понравился. Похож на Тома Джерема из фильма "Армия
космоса". Я спросил, не космонавт ли он, а он поглядел на меня
насмешливо и сказал, что нет, он просто рядовой Колониальной Службы.
Потом он спросил, где я учусь и состою ли скаутом. Он сам когда-то был
командиром скаутов Первого отряда, Резерфорд-Сити, Лунный патруль.
Похоже, там только один патруль и есть - не так уж много на Луне
скаутов, я полагаю.
Папа и мистер Лэтем подошли как раз тогда, когда мы заканчивали
экскурсию и мистер Перрин - это наш гид - объявлял о прогулке на
поверхность.
- В экскурсионный маршрут по Резерфорду, - вещал он голосом
диктора, - входит прогулка в космическом скафандре на поверхность Луны -
без дополнительной оплаты. Вы осмотрите Дьявольское Кладбище и место
Великой Катастрофы 1984 года. Прогулка не включена в обязательную
программу маршрута. Опасности практически нет, у нас еще ни с кем ничего
не случалось, но Компания требует от всех желающих пойти расписаться в
том, что всю ответственность за свою безопасность они берут на себя.
Прогулка продолжается около часа. Кто хочет остаться, может пока
посмотреть кино или перекусить в кафе.
Папа потер руки:
- Вот это для меня, - сказал он. - Мистер Лэтем, как мы вовремя! Ни
за что на свете не хотел бы ее пропустить.
- Вам понравится, - согласился мистер Лэтем. - И вам тоже, миссис
Логан. Мне самому очень хотелось бы пойти.
- Так за чем же дело стало? - спросил папа.
- Нет, я хочу к вашему возвращению подготовить документы, чтобы вы
и директор подписали их до вашего отлета из Луна-Сити.
- Ну зачем же так загонять себя? - убеждал папа. - Уж если нельзя
положиться на слово человека, что толку от подписанного контракта? Вы
можете выслать мне эти бумаги в Нью-Йорк почтой.
Мистер Лэтем покачал головой:
- Дело не только в этом. Я ведь был на поверхности десятки раз. Но
я вас провожу и помогу надеть скафандры.
Мама сказала:
- О, Боже!
Ей кажется, лучше бы не ходить, для нее совершенно невыносимо
сознавать, что она заточена в скафандре, кроме того, палящее солнце
всегда вызывает у нее головную боль.
Папа сказал:
- Не говори глупости, милочка, такой случай бывает
один-единственный раз в жизни.
Мистер Лэтем объяснил ей, что в шлеме имеются фильтры, которые
защищают от палящего солнца. Мама всегда сначала возражает, потом
уступает. Я считаю, что у женщин нет никакой силы характера. Еще
позавчера вечером - то есть я хочу сказать, что по-земному был вечер, а
не в Луна-Сити, - она купила себе классный лунный костюм, чтобы выходить
в нем к обеду в зал со смотровой площадкой, откуда можно наблюдать Землю
прямо не выходя из отеля. Но после она застеснялась и пожаловалась папе,
что слишком толстая для такой одежды. Еще бы, когда со всех сторон одно
только неприкрытое тело. Папа сказал:
- Чепуха, милочка, ты выглядишь восхитительно. И она надела костюм
и прекрасно провела время, особенно когда какой-то пилот пытался за ней
приударить.
Вот и на этот раз было так же. Она пошла. Нас провели в комнату,
где надевали скафандры, и я все разглядел, пока мистер Перрин по очереди
пропускал туда всю компанию и давал расписываться. В дальнем конце этой
комнаты был ведущий в шлюз люк, а в нем довольно большой глазок. В
глазок был виден еще один люк, а в нем - такой же глазок. Можно было
посмотреть через два этих глазка и увидеть поверхность Луны, которая
казалась горячей, яркой и какой-то неправдоподобной, несмотря на
мутно-желтые стекла. А наверху висел двойной ряд скафандров, похожих на
пустые оболочки от людей. Я шнырял везде, пока мистер Перрин не подошел
к нам.
- Можно договориться с хозяйкой кафе, чтобы она присмотрела за
малышом, - сказал он маме, наклонился и взъерошил шкету волосы. Шкет
попытался укусить его, и он поспешил убрать руку.
- Спасибо, мистер Перкинс, - сказала мама, - думаю, что так будет
лучше всего - хотя мне, наверно, лучше остаться с ним.
- Моя фамилия Перрин, - спокойно поправил тот. - Такой
необходимости нет. Хозяйка как следует за ним присмотрит.
Почему это взрослые говорят при детях так, будто те ни слова не
понимают по-английски? Будто его не могли просто спихнуть в это кафе. А
теперь шкет понял, что его хотят провести. Он воинственно огляделся.
- Я тоже пойду, - громогласно заявил он. - Вы мне обещали.
- Нет, Бэбинька, - мама попробовала его унять. - Твоя дорогая
мамочка вовсе не говорила тебе...
Еще бы, говорила она только себе: шкет пустил в ход звуковые
эффекты.
- Вы мне говорили, что я могу ходить туда же, куда и Дикки, вы мне
обещали, когда я болел. Вы мне обещали, вы мне обещали... - затянул он,
при этом голос его с каждой секундой делался все выше и громче.
