- Недурственное пиво, Блэки. Как думаешь, сможем мы сварить еще,
когда наши запасы кончатся?
- Не знаю, капитан. Разве мы захватили дрожжи?
- Вот и узнай. - Капитан повернулся к дородному мужчине,
расплывшемуся в третьем кресле. - Ну, Ларсен, я чертовски рад, что
обошлось без беды.
- Все равно меня гнетет то, что я смог так сближаться. Я же дважды
пересчитывал. Если бы это был динамит, я сразу бы сообразил, что ошибся.
Не всполошись тот паренек, ну и рвануло бы...
Капитан Дойл похлопал старого сержанта по плечу.
- Забудь, дружище Ларсен. Ты и при желании не сможешь больше никому
навредить - я распорядился, чтобы из шахты даже при небольших зарядах
убирали всех людей. Эта изотопная взрывчатка - хитрая бестия. Посмотри,
что случилось в шахте А-9. Десятидневный труд улетел в тартарары из-за
одного заряда. Но я хочу повидать этого паренька. Как, ты сказал, его
зовут?
- Либби Э. Дж.
Дойл нажал кнопку на пульте. В дверь тут же постучали. В ответ на
капитанское "войдите" появился парень с нарукавной повязкой дневального.
- Рядового Либби - ко мне.
- Есть, сэр.
Через несколько минут Либби доставили в каюту капитана. Он с
волнением огляделся и заметил Ларсена. Это его порядком смутило.
Новобранец доложил едва слышным голосом:
- Рядовой Либби по вашему приказанию прибыл. Капитан взглянул на
него.
- Ну, Либби, я слышал, ты и мистер Ларсен разошлись сегодня утром
во мнениях. Расскажи-ка об этом поподробнее.
- Я... я ничего плохого не делал, сэр.
- А кто говорит, что делал? Наоборот, ты оказал нам всем неоценимую
услугу. Все-таки, как ты узнал, что в вычислениях оказалась ошибка? У
тебя есть опыт саперной работы?
- Нет, сэр. Я только понял, что мистер Ларсен сделал расчет
неправильно.
- Но как?
Либби помялся, переступил с ноги на ногу.
- Ну, сэр, он просто показался мне неверным. И все.
- Секундочку. Я вклинюсь, капитан. Можно, я задам этому молодому
человеку пару вопросов? - подал голос капитан третьего ранга Блэки Родс.
- Конечно, давай.
- Ты тот самый малыш, которого зовут Свинтусом?
Либби зарумянился:
- Да, сэр.
- Я слышал кое-что об этом парне. - Родс вытащил свою внушительную
фигуру из кресла, подошел к книжной полке и взял оттуда толстенный том.
Он полистал его, а затем, остановившись на какой-то странице, стал
задавать Либби вопросы.
- Квадратный корень из девяноста пяти?
- Девять целых семьсот сорок семь тысячных.
- А кубический?
- Четыре целых пятьсот шестьдесят три.
- Логарифм?
- Что, сэр?
- Бог мой! Можно ли в наши дни выйти из школы, не имея об этом
понятия?
Либби почувствовал себя совсем неуютно.
- Я не очень-то долго учился. Мои предки не признавали Ковенанта, и
только после папиной смерти я немного походил в школу.
- С тобой ясно. Логарифм - это показатель степени, в которую надо
возвести какое-нибудь число, называемое основанием, чтобы получить
число, логарифм которого ты ищешь. Усек?
- Не совсем, сэр.
- Я попробую опять. Если ты возведешь десять во вторую степень - в
квадрат - получишь сто. Следовательно, логарифм ста по основанию десять
- два. Соответственно, логарифм тысячи по основанию десять - три. Ну
так, логарифм девяноста пяти?
- Я не могу извлечь его точно. Это дробь.
- Ладно.
- Только приблизительно - это будет одна целая девятьсот семьдесят
восемь, или около того.
Родс повернулся к капитану.
- По-моему, дальнейшие вопросы излишни.
Пребывающий в задумчивости Дойл кивнул.
- Да, у паренька, похоже, большие интуитивные способности к
математике. Но давайте посмотрим, что он еще может.
- Боюсь, мы должны отправить его на Землю, чтобы там тщательно
исследовали это дело.
Либби ухватил смысл последней фразы.
- Сэр, не надо отсылать меня домой. Мама будет ужасно расстроена.
- Ничего такого с тобой не случится, - поспешил его успокоить Дойл.
- Когда закончишь службу, тогда и проверим тебя в психометрической
лаборатории. А пока я с тобой не расстался бы и за трехмесячное
жалованье. Мне легче бросить курить. Но давай-ка мы еще тебя погоняем.
Целый час капитан и штурман слушали, как Либби, во-первых, выводит
теорему Пифагора, во-вторых, получает законы Ньютона и Кеплера на
основании тех данных, которыми пользовались первооткрыватели, в-третьих,
безошибочно оценивает на глаз размеры: протяженность, площадь и объем. И
когда Либби, схватив суть теории относительности и непрямолинейности
пространственно-временного континуума, начал изливать знания быстрее,
чем мог говорить, - капитан Дойл притормозил его, подняв руку.
- Достаточно, сынок, не то у тебя будет жар. Сейчас иди спать, а
утром явишься ко мне. Я снимаю тебя с полевых работ.
- Есть, сэр.
- Между прочим, как твое полное имя?
- Эндрю Джексон Либби, сэр.
- Теперь понятно, почему твои предки никак не могли подписать
Ковенант. Ну, спокойной ночи.
После ухода Либби два старших офицера принялись обсуждать свое
открытие.
- И что вы обо всем этом думаете, шкипер?
- Ну, он, ясное дело, гений, из тех, что появляются раз в сто лет.
Я дам ему свои книги и посмотрю, что из этого получится. Не удивлюсь,
если он окажется вдобавок и скорочтеем.
- Надо же, кого только среди этих мальчишек не отыщешь - а ведь все
они на Земле были ребята как ребята, ничего особенного.
Дойл кивнул.
- В том-то и беда. Эти пацаны не чувствовали себя там нужными.
"Восемьдесят восьмой" прошел еще несколько миллионов миль вокруг
Солнца. За это время оспины на его "физиономии" сделались куда глубже.
Шахты были выложены изнутри дюритом - лабораторным продуктом с плотной
кристаллической решеткой, которая гасит даже атомный распад. Затем
"восемьдесят восьмой" получил порцию мягких толчков, направивших его по
курсу к новой орбите. Через несколько недель реактивные выбросы из шахт
сделали свое дело, и "восемьдесят восьмой" прочно встал на траекторию,
ведущую к Солнцу.
Когда он достигнет базовой точки - в одну целую и три десятых
расстояния от Солнца до Земли, - новая серия толчков выведет его на
круговую орбиту. С этого момента имя ему станет ЗМ-3, то есть третья
космическая станция "Земля-Марс".
В сотнях миллионов миль от него еще две роты Космического
строительного корпуса заставляли пару других астероидов сойти с
проторенной колеи и начать вращаться вокруг Солнца между Землей и
Марсом. В итоге все три астероида должны были оказаться на одной орбите.
Один из них мчался бы по этой орбите ста двадцатью градусами впереди
"восемьдесят восьмого". Другой - ста двадцатью градусами позади. Когда
ЗМ-1, ЗМ-2 и ЗМ-3 встанут на свои места, ни один путешественник,
терпящий бедствие между Землей и Марсом, не окажется брошенным на
произвол судьбы.
В течение тех месяцев, пока "восемьдесят восьмой" летел к Солнцу,
капитан Дойл сократил трудовой день членов экипажа и перевел их на
сравнительно легкие работы: постройку отеля и превращение долины под
куполом в крытый сад. Искрошенная скала стала вполне плодородной землей,
в которую внесли удобрения и культуры анаэробных бактерий. Затем
космическая пехота посадила растения, приспособившиеся в Луна-сити за
тридцать с лишним поколений к малой тяжести, и стала нежно о них
заботиться. Если не принимать во внимание низкую гравитацию,
"восемьдесят восьмой" стал парням почти что родным домом.
Но когда астероид вышел на траекторию, касательную к будущей орбите
ЗМ-3, рота опять вернулась к распорядку, характерному для
маневрирования, когда команда живет в напряженном ритме: вахта-отдых,
вахта-отдых, а капитан держится на одном кофе и ловит минуты сна прямо в
штурманской рубке.
Либби был приписан к баллистическому вычислительному комплексу -
трем тоннам думающего металла, господствующим в штурманской рубке. Либби
помогал настраивать и обслуживать его. Он очень уважал этот компьютер,
наверное потому, что бесхитростно думал о машине, как о человеке, причем
похожем на него самого.
В последний день маневрирования залпы из шахт стали более частыми.
Либби занимал правое кресло у пульта комплекса, бормоча расчетные
показатели для следующих толчков и при этом не забывая восхищаться
точностью, с которой машина просчитывала курс. Капитан нервно крутился
возле компьютера, время от времени тормозя, чтобы заглянул через плечо
штурмана. Конечно, цифры не врут, и все-таки даже подумать страшно, что
может произойти, если думающая техника откажет. Никто никогда еще не
передвигал такой большой массы. А вдруг она полетит сама собой дальше и
дальше. Бред, конечно. Однако, капитан был весьма рад, когда астероид
сбавил скорость.
Космический пехотинец аккуратно коснулся капитанскаго локтя.
- Сообщение с флагмана, сэр.
- Читай.
- "Флагман - "восемьдесят восьмому". Лично Дойлу! Нахожусь
поблизости, буду любоваться вашим прибытием! Кирни".
Дойл осклабился. Любезно со стороны старикашки, ничего не скажешь.
Когда астероид, наконец, сделается станцией, стоит пригласить адмирала
"приземлиться" на обед показать ему сад.
Следующий толчок был мощнее прежних. Рубку сильно затрясло. Через
мгновение посыпались сообщения наблюдателей.
- Шахта девять - в норме!
- Шахта десять - в норме!
Внезапно прекратилось привычное бормотанье Либби.
Дойл повернулся к нему.
- Что случилось, парень? Ты заснул? Быстренько запроси полярные
координаты. Я должен знать параллакс.
- Капитан...- голос Либби едва не сорвался.
- Ну... шевели губами, не тяни!
- Капитан, машина не просчитывает курс.
- Спайерс! - седая голова главного наводчика тут вынырнула с другой
стороны вычислительного комплекса.
- Сэр, позвольте доложить вам через минуту. Голова опять скрылась,
прошло несколько мучительны минут, прежде чем она появилась снова.
- Гироскоп сбился. Калибровка займет по меньшей мере часов
двенадцать.
Капитан, ничего не сказав, развернулся и направился в дальний угол
рубки. Штурман внимательным взглядом проследил за ним. Дойл, наконец,
прошел обратно, посмотрел на хронометр и обратился к штурману:
- Ну, Блэки, если через семь минут у меня не будет данных для
залпа, мы все пропали. Какие будут умные предложения?
Родс уныло покачал головой. И тут Либби робко под голос:
- Капитан...
- Да? - резко крутанул головой Дойл.
- Данные следующего залпа для шахты тринадцать - семь целых
шестьдесят три сотых; для шахты двенадцать - шесть целых девяносто
сотых; для шахты четырнадцать - шесть целых восемьдесят девять сотых.
Дойл уперся взглядом в лицо Либби.
- Ты уверен, сынок?
- Они [должны] быть такими, капитан.
Дойл будто окаменел. Он не смотрел на Родса, его взгляд уходил
куда-то вперед. Затем капитан сделал пару глубоких затяжек, стряхнул
пепел и твердым голосом приказал:
- Ввести данные. Огонь - по команде.
Четыре часа спустя Либби все еще бубнил залповые данные, лицо его
посерело, глаза были прикрыты. Однажды он даже впал в обморочное
состояние, но когда его привели в чувство, то снова принялся выдавать
цифры. Время от времени капитан и штурман подменяли друг друга, но Либби
замены не было.
Залпы теснились один к другому, но толчки стали уже слабее.
После очередного хиленького залпа Либби открыл глаза, посмотрел в
потолок и сказал:
- Это все, капитан.
- Запросите полярные координаты, - окликнул Дойл вахтенного
