вас. Поймите его правильно. Речь идет не о физической проблеме, а о
политической и экономической. Скажем так: остановив реактор, Кинг уподобился
бы крестьянину, которые оставил бы свой дом, виноградник, скот и семью на
склонах Везувия и сбежал, потому что когда-нибудь могло произойти извержение
вулкана. Этот реактор не принадлежит Кингу, он всего лишь служащий. Если он
остановит реактор против воли владельцев, они просто вышвырнут его за порог
и наймут другого, более покладистого. Нет, нам необходимо убедить хозяев.
- Президент мог бы их заставить, - высказал предположение Харрингтон. -
Я могу обратиться к президенту...
- Разумеется, можете, по инстанции, через свой департамент. Возможно,
вы его даже убедите. Но что он сделает?
- Как- что? Все! Ведь он же президент!
- Подождите! Вот вы, например, директор Морской обсерватории.
Представьте, что вы взяли молоток и вознамерились разбить главный телескоп.
Что у вас выйдет?
- Да, пожалуй, ничего, - согласился Харрингтон. - Мы с нашего малютки
глаз не спускаем. Охрана...
- Так и президент ничего не может решать самовластно, - продолжал Ленц.
- Допускаю, тут еще мог бы повлиять Конгресс, поскольку Комиссия по атомной
энергии от него зависит. Но что вы скажете о приятной перспективе читать
нашим конгрессменам курс элементарной механики?
Эту перспективу Харрингтон сразу же отверг, однако не сдался.
- Есть другой путь? - сказал он. - Конгресс зависит от общественного
мнения. Нам нужно - только убедить народ, что реактор представляет собой
смертельную угрозу для всего человечества. А это можно сделать и не прибегая
к высшей математике.
- Да, конечно, - согласился Ленц. - Вы можете поднять шум и перепугать
всех до полусмерти. Вы можете вызвать такую панику, какой, еще не видела
даже эта полусумасшедшая страна. Ну уж нет, спасибо!
- Хорошо, но что в таком случае предлагаете вы?
Ленц немного подумал, прежде чем ответить.
- Это почти безнадежно, однако попробуем вколотить в головы директоров
компании хоть крупицу здравого смысла.
Кинг, - который, несмотря на усталость, внимательно следил за
разговором, спросил:
- А как вы это сделаете?
- Не знаю, - признался Ленц. - Мне надо подумать. Но это мне кажется
самым верным путем. Если у нас ничего не выйдет, можно вернуться к варианту
Харрингтона - к широкой кампании в печати.
Харрингтон взглянул на часы довольно необычной формы и присвистнул:
- Боже правый, я забыл о времени! Официально я сейчас должен быть в
Центральной обсерватории.
Кинг невольно заметил время которое показывали часы Харрингтона.
- Сейчас не может быть так поздно! - возразил он. Харрингтон удивленно
посмотрел на него, потом рассмеялся.
- Конечно, здесь сейчас на два часа меньше! Но мои часы
радиосинхронизированы с городскими часами в Вашингтоне, а там другой пояс.
- Вы сказали - "радиосинхронизированы"?
- Да. Остроумно, не правда ли? - Харрингтон показал свои часы. - Я
называю их телехронометром. Это племянник придумал специально для меня.
Голова парень! Он далеко пойдет. Конечно, - лицо его омрачилось, словно эта
маленькая интерлюдия только подчеркнула весь ужас нависшей над ними угрозы,
- конечно, если кто- нибудь из нас останется в живых!
Вспыхнула сигнальная лампочка, на экране возникло лицо, Штейнке. Кинг
выслушал его и сказал:
- Машина ждет вас, доктор Ленц.
- Пусть ею воспользуется капитан Харрингтон.
- Значит, вы не улетаете в Чикаго?
- Нет, Ситуация изменилась. Если вы не возражаете, я еще попытаюсь
кое-что сделать.
В следующую пятницу, когда, Штейнке ввел Ленца в кабинет Кинга, тот
встретил гостя чуть ли не с распростертыми объятиями:
- Откуда вы взялись, доктор? Я и не ждал вас раньше чем через час-два.
- Только что прибыл. Чтобы не ждать, я нанял машину.
- Что-нибудь удалось?
- Ничего. Они - твердят свое: "Независимые эксперты утверждают, что
расчеты Дестрея безупречны, а потому компания не потерпит истерических
настроений среди своих служащих".
Кинг забарабанил по столу, уставившись в пространство. Потом он круто
повернулся к Ленцу и сказал:
- А вы не считаете, что президент компании прав?
- Что вы имеете в виду?
- Может быть, мы все трое - вы, я и Харрингтон - попросту заработались
и свихнулись?
- Исключено.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Я нашел других "независимых" экспертов, которые не
работают на компанию, и дал им проверить расчеты Харрингтона. Все сходится.
Ленц не стал упоминать о том, что устроил эту проверку отчасти потому,
что не был до конца уверен в здравом смысле самого генерал-директора.
Кинг резко наклонился и нажал кнопку.
- Сделаем еще одну попытку, - объяснил он. - Посмотрим, удастся мне
напугать этого болвана Диксона или нет. Штейнке! Соедините меня с мистером
Диксоном.
- Слушаюсь, сэр.
Минуты через две экран видеофона ожил, и на нем возникла физиономия
президента компании Диксона. Он был не у себя, а в зале совета директоров
энергетической компании в Джерси-Сити.
- Да! - сказал Диксон. - Это вы, генерал-директор?
Голос его был одновременно ворчлив и добродушен.
- Мистер Диксон, - начал Кинг. - Я потревожил вас, чтобы объяснить вам
всю серьезность действий компании: Моя репутация ученого позволяет мне
утверждать, что Харрингтон полностью доказал...
- Ах, вы об этом? Мистер Кинг, я думал, вы поняли, что с этим уже
покончено.
- Но, мистер Диксон...
- Прошу вас, генерал-директор! Если бы действительно было хоть какое-то
основание для опасений, неужели бы я колебался? Знаете ли, у меня самого
есть дети и внуки...
- Именно потому...
- Именно потому мы стараемся вести дела компании так, чтобы избегать
ненужного риска и приносить пользу обществу. Но у нас, кроме того, есть и
ответственность. Сотни и тысячи вкладчиков - рассчитывают на приличные
дивиденды.
- Я приму это к сведению, мистер президент! - процедил Кинг ледяным
голосом.
- Бросьте, мистер Кинг, не обижайтесь. Кстати, хорошо, что вы меня
вызвали. Только что закончилось специальное заседание совета. Мы решили дать
вам возможность выйти в отставку - разумеется, с сохранением полного оклада.
- Я не подавал в отставку!
- Знаю, мистер Кинг! Однако совет решил, что вы...
- Понимаю. Прощайте!
Кинг выключил экран и повернулся к Ленцу.
- "С сохранением полного оклада"! - процитировал он. - Я могу теперь
жить безбедно до конца моих дней и наслаждаться жизнью, как в морге!
- Совершенно верно, - согласился Ленц. - Ну что ж, испробовали этот
путь. Полагаю, теперь можно позвонить Харрингтону. Пусть попробует
чего-нибудь добиться через печать и наших политиканов.
- Да, пусть попробует, - повторил Кинг с отсутствующим видом. - Вы
возвращаетесь в Чикаго?
- Нет, - пробормотал Ленц. - Нет. Я, пожалуй, полечу прямо в
Лос-Анджелес, а оттуда на вечерней ракете махну прямо к антиподам.
Кинг посмотрел на него с удивлением, но промолчал.
- Я сделал здесь все, что мог, - ответил Ленц на его невысказанный
вопрос. - И я предпочитаю быть живым пастухом в Австралии, чем мертвым
психиатром в Чикаго.
Кинг яростно закивал головой:
- Прямой смысл! За два пенса я готов остановить этот чертов реактор и
последовать за вами!
- Нет, Кинг, не прямой смысл. Прямым путем попадешь из огня да в
полымя, чего я как раз и не собираюсь делать. А почему бы вам не остаться?
Тогда с помощью Харрингтона вы сможете нагнать на них такого страху!..
Лицо Штейнке возникло на экране.
- Шеф, здесь Харпер и Эриксон.
- Я занят.
- Они срочно хотят вас видеть.
- О господи! Ладно, впусти их, - проговорил Кинг устало. - Теперь уже
ничего не важно.
- Они не вошли, а влетели. Харпер - первым и сразу же заговорил,
сообразив, что генерал-директор не в духе и действительно занят:
- Шеф, мы нашли, мы своего добились! И все расчеты сходятся до
последней единички!
- Что вы нашли? Чего добились? Говорите толком.
Харпер только усмехнулся. Это был час его триумфа, и он хотел
насладиться им до конца.
- Шеф, помните, несколько недель назад я просил дополнительных
ассигнований, не объяснив, зачем они мне нужны?
- Да, конечно. Но в чем, наконец дело?
- Сначала вы заупрямились, но потом выдали деньги, помните? Так вот, за
это мы вам принесли подарок - вот он, перевязанный розовой ленточкой. Это
величайшее достижение в атомной физике с тех пор, как был расщеплен атом
урана! Это - атомное горючее, шеф, атомное горючее, безопасное, компактное,
управляемое! Подходящее для ракет, для электростанций, для всего, что душа
пожелает!
Кинг наконец заинтересовался:
- Вы имеете в виду источник энергии, для которого не нужен реактор?
- О нет, этого я не говорил. Наш большой реактор нужен для производства
горючего, но потом вы можете использовать это горючее где угодно и как
угодно, извлекая из него до девяноста двух процентов энергии. Но, если
хотите, можете я уменьшить отдачу.
Дикая надежда, что, может быть, это и есть выход из безвыходного
тупика, рухнула. Кинг сник.
- Продолжайте, - сказал он. - Рассказывайте все.
- Так вот, все дело в радиоактивных изотопах. Как раз перед тем, как мы
попросили дополнительные ассигнования на исследования, Эриксон и я... Доктор
Ленц тоже приложил свою руку, - добавил он, благодарно кивнув психиатру. -
Обнаружили два взаимно антагонистичных изотопа. То есть, когда их
соединяешь, они сразу выделяют всю заложенную в них энергию - взрываются ко
всем чертям! Но самое главное в том, что мы брали ничтожные крохи - реакция
протекает при самой незначительной массе.
- Не понимаю, как это может быть, - заметил Кинг.
- И мы не понимаем! Но так оно и есть. Мы молчали, пока сами в этом не
убедились. Но потом мы начали пробовать... и нашли еще дюжину различных
атомных горючих. Возможно, если попотеть, мы сможем скомбинировать горючее
для любых целей. Вот здесь все изложено. Это ваш экземпляр, взгляните!
И он протянул Кингу кипу отпечатанных на машинке листов. Кинг
погрузился в них. Ленц, попросив взглядом разрешения у Эриксона, который
одобрительно хмыкнул:
"Ну, конечно!" - тоже начал, читать.
По мере того как Кинг просматривая страницу за страницей, чувство
издерганного и обиженного служаки постепенно оставляло его. Он становился
тем, чем был на самом деле, - ученым. Его охватывал чистый и сдержанный
экстаз беспристрастного искателя истины. Кровь молчала - сейчас ее задача
сводилась к тому, чтобы насыщать мозг и поддерживать в нем холодное пламя
обостренной мысли. Сейчас он был совершенно здоров, и разум его был яснее,
чем у большинства людей в самые ясные моменты их жизни.
Долгое время он лишь изредка одобрительно хмыкал, шелестел страницами и
молча кивал. Но вот Кинг дочитал до конца.
- Вот это да! - сказал он. - Вы это сделали, мальчики! Это здорово! Я
вами горжусь!
Эриксон густо покраснел и сглотнул слюну; маленький взъерошенный Харпер
встрепенулся, как жесткошерстный фокстерьер, которого похвалил хозяин.
- Спасибо, шеф! Для нас ваши слова дороже Нобелевской премии.
- Я думаю, вы и ее получите. Впрочем, - гордый блеск в глазах Кинга
померк, - я для вас уже ничего не смогу сделать.
- Но почему, шеф? - недоуменно спросил Харпер.
- Потому что мне предложили уйти в отставку.
Мой преемник вскоре прибудет, а это слишком большое дело, чтобы сейчас
его начинать.
- Вы - и в отставку? Какого дьявола!
