Израэль!
Высокая черная фигура склонилась к его локтю:
- Мистер Эриксон? Слушаю, сэр.
- Иззи, два мартини. Мне - с итальянским вермутом. - Он повернулся к
Харперу: - А что ты будешь делать теперь?
- Лаборатория изотопов.
- Ну что ж, не так плохо. Я и сам хотел заняться ракетным горючим. У
меня есть одна мысль.
Харпер посмотрел на него с насмешливым удивлением:
- Ты имеешь в виду атомное горючее для межпланетных перелетов? Эта
проблема достаточно изучена. Нет, брат, с Земли нам не вырваться, пока мы не
придумаем что-нибудь получше ракет. Конечно, можно смонтировать в корабле
реактор и придумать какую-нибудь штуковину для превращения части его энергии
в движение. Но что это даст? Все равно останется огромная масса реактора.
Огромная из-за защитных щитов. А использовать можно будет не более одного
процента мощности. Я уж не говорю о том, что компания вряд ли одолжит тебе
реактор для опытов, которые не сулят дивидендов.
Эриксон был невозмутим.
- Я не считаю, что ты предусмотрел все возможности. Что было до сих
пор? Первые ракетчики занимались только своим делом и старались
усовершенствовать ракеты, твердо надеясь, что к тому времени, когда они
построят ракету, способную слетать на Луну, у них будет новое
усовершенствованное горючее. И они построили такие корабли - любой рейсовый
стратоплан, летающий к антиподам, можно было бы отправить на Луну, если бы у
них было подходящее горючее. Но его нет. А почему его нет? Потому что мы не
помогли ракетчикам. Потому что они до сих пор зависят от молекулярного
топлива, от энергии химических реакций, в то время как мы сидим здесь на
атомном горючем. Ракетчики не виноваты: они давно ждут от нас
концентрированного ракетного горючего и строят на этом все свои расчеты. А
что мы для них сделали? Ни черта! Компания прямо помешалась на дивидендах и
коммерции, а ракетного атомного горючего до сих пор нет.
- Ты не совсем прав, - возразил Харпер. - Мы можем использовать две
формы атомной энергии: радиоактивный распад и атомный распад. Но первая
слишком медленна - энергия есть, однако не станешь же ты ждать годами, пока
она проявится, особенно в межпланетном корабле. А второй тип энергий мы
можем контролировать только в больших реакторах. Так что выхода нет.
- По-настоящему мы еще не пытались его найти, - отозвался Эриксон. -
Энергия есть, и мы обязаны создать подходящее ракетное горючее.
- Что ты называешь "подходящим горючим"?
Эриксон начал загибать пальцы:
- Небольшая критическая масса, чтобы вся или почти вся энергия могла
отбираться теплоносителем, хотя бы простой водой. Тогда защита сведется к
свинцовым или кадмиевым костюмам. И чтобы все это можно было контролировать
с высокой точностью.
Харпер рассмеялся:
- Тебе останется только заказать пару ангельских крылышек, и тогда все
будет в порядке! Ты не сможешь даже доставить такое горючее на ракету: оно
взорвется, еще не дойдя до камеры сгорания.
Упрямый скандинав уже готовился выдвинуть новое возражение, когда
появился официант с подносом. Он поставил рюмки на стол и расплылся в
торжествующей улыбке:
- Прошу вас, все готово!
- Не хочешь кинуть кости в счет выпивки, Иззи? - спросил Харпер.
- Это можно.
Негр достал из кармана кожаный стаканчик, и Харпер кинул кости. Он
тщательно выбирал комбинации, и за три раза ему удалось выкинуть двадцать
четыре очка. Потом стаканчик взял Израэль. Он выбрасывал кости в лучшем
стиле, раскачивая стаканчик в гибкой кисти и далеко закидывая его назад.
После третьего раза, набрав двадцать пять очков, негр любезно спрятал в
карман стоимость шести рюмок. Харпер пощупал пальцем костяные кубики.
- Иззи, а это те же самые кости? - спросил он.
- Мистер Харпер! - Лицо негра приняло обиженное выражение.
- Ну ладно, забудь, - вздохнул Харпер. - Зря я вздумал с тобой
тягаться. За шесть недель я не выиграл еще ни разу. Так что ты хотел
сказать, Густав?
- Я хотел сказать, что должен быть другой, более надежный способ
получения энергии из...
Но тут их опять прервали. На сей раз это было весьма соблазнительное
существо в вечернем платье, которое словно стекало с пышной фигуры. Существу
было лет девятнадцать-двадцать, не больше. Опустившись в кресло, оно
промурлыкало:
- Скучаете, мальчики?
- Спасибо за внимание, но мы не скучаем, - терпеливо и вежливо ответил
Эриксон. Потом, указав пальцем на одинокою фигуру за столом у другой стены,
предложил: - Поди-ка поболтай с Ханнинганом! Видишь, он один.
Существо скосило глаза и недовольно фыркнуло:
- Этот? От него никакого толку! Он так сидит здесь третью неделю. И ни
с кем ни словечком не перемолвился. Если хотите знать, он уже тронулся.
- В самом деле? - равнодушно проговорил Эриксон, доставая
пятидолларовую бумажку. - Вот, пойди пока выпей. Может быть, мы позовем тебя
позднее.
- Спасибо, мальчики! - Деньги исчезли где-то под струящимся платьем, и
она встала. - Спросите Элит, и я приду.
- Ханнинган и в самом деле плох, - согласился Харпер, отметив про себя
мрачный взгляд и апатичное выражение лица одинокого посетителя. - И
последнее время он что-то слишком самоуверен. Это на него не похоже. Как
думаешь, мы должны об этом сообщить?
- Не беспокойся, - ответил Эриксон. - Здесь уже есть соглядатай.
Видишь?
Проследив за его взглядом, Харпер узнал доктора Мотта из
психологического отдела. Он сидел в дальнем углу бара, вертя в руках высокий
бокал, чтобы не бросаться здесь в глаза. Со своего места ему было очень
удобно наблюдать не только за Ханнинганом, но и за Харпером и Эриксоном.
- Да, ты прав, - пробормотал Харпер. - И он следит за нами тоже. О
дьявольщина, почему, когда я вижу кого-нибудь из них, у меня прямо мороз по
коже?!
Вопрос был чисто риторический, и Эриксон на него не ответил.
- Пойдем отсюда, - предложил он. - Закусим где-нибудь в другом месте.
- Пойдем.
У выхода их перехватил сам де Лансей.
- Вы уходите так рано, джентльмены? - спросил он, и по его голосу можно
было догадаться, что после их ухода ему останется только закрыть бар. -
Сегодня у нас превосходные омары. Если они вам не понравятся, можете за них
не платить. - Он широко улыбнулся.
- Нет, Лансей, сегодня никаких даров моря! - объяснил ему Харпер. -
Скажите мне лучше другое: какого черта вы здесь околачиваетесь, зная, что
реактор в любую минуту может отправить вас к праотцам? Неужели вы не
боитесь?
Хозяин бара удивленно вскинул брови:
- Бояться реактора? Да ведь это же мой лучший друг!
- Делает вам деньги, не так ли?
- О, об этом я даже не думаю. - Де Лансей доверительно наклонился к
ним. - Пять лет назад я приехал сюда, чтобы быстро подработать для моей
семьи, пока меня не изгрыз рак желудка. Но в клинике новые изотопы, которые
вы, джентльмены, создаете в своей Большой Бомбе, излечили меня, и я вновь
живу. Нет, я не боюсь реактора, мы с ним хорошие друзья.
- А что, если он взорвется?
- Господь Бог призовет меня, когда я ему понадоблюсь, - ответил он и
быстро перекрестился.
Когда они уже уходили, Эриксон тихо сказал Харперу:
- Ты слышал? Вот тебе ответ. Если бы все инженеры могли так же верить,
наша работа была бы куда легче.
Но Харпер не был в этом убежден.
- Не думаю, - проворчал он. - Не думаю, чтобы это была вера. Просто
недостаток воображения. И знаний.
Ленц не оправдал самоуверенности Кинга и прибыл только на следующий
день. Его внешность невольно поразила генерал-директора: он представлял себе
выдающегося психолога эдаким длинноволосым старцем в рединготе и с черными
пронизывающими глазами. Но перед ним предстал крепко сколоченный, почти
толстый мужчина хорошего роста, который с тем же успехом мог бы сойти за
мясника. Маленькие, поросячьи глазки блекло-голубого цвета добродушно
посматривали из-под кустистых белесых бровей. Больше на его огромной голове
не было ни волоска, даже круглый, как яблоко, - подбородок был гладким и
розовым. И одет он был в мятый костюм из небеленого полотна. Длинный
мундштук постоянно торчал из угла его широкого рта, казавшегося еще шире от
неизменной улыбки, выражавшей бесхитростное удивление перед всем злом,
которое творят люди. В Ленце определенно был свой смак.
Оказалось, что договориться с ним не составляет труда. По просьбе Ленца
Кинг начал с истории вопроса.
Был только один способ экономически выгодного производства плутония - с
помощью высокого напряжения в реакторе с неустойчивой реакцией природного,
слегка обогащенного урана. Под воздействием тока в миллион с лишним
электронвольт уран- 238 начинал расщепляться. При незначительном уменьшении
напряжения он превращался в плутоний. Такой реактор сам поддерживал в себе
"огонь" и вырабатывал больше "топлива", чем сжигал. Он мог поставлять
"топливо" для множества обычных энергетических реакторов с устойчивой
реакцией.
Но реактор с неустойчивой реакцией представлял собой, по сути дела,
атомную бомбу. Что может произойти в таком реакторе - этого не знал никто.
Он будет вырабатывать большое количество плутония, ну а если он взорвется?
Инженерам-атомникам пришлось пережить мучительный период неуверенности.
Может, быть, неуправляемая реакция все-таки управляема? Или в крайнем случае
при взрыве будет уничтожен только сам реактор и этим все кончится? Может
быть, он даже взорвется, как несколько атомных бомб, но не причинит особого
ущерба? Но могло быть - и эта возможность оставалась, - что вся многотонная
масса урана взорвется одновременно.
- Выход из тупика подсказала дестреевская механика бесконечно малых
величин, - продолжал Кинг. - Его уравнения доказывали, что если бы такой
атомный взрыв произошел, он начал бы разрушать окружающую массу молекул с
такой скоростью, что утечка нейтронов из частиц тотчас замедлила бы цепную
реакцию и взрыва всей массы все равно бы не произошло. Такие вещи
действительно случаются даже в атомных бомбах. Для нашего реактора уравнение
предсказывает силу возможного взрыва, равную одной седьмой процента взрыва
всей массы урана. Одного этого, разумеется, больше чем достаточно - такой
взрыв опустошит половину штата. Но я лично никогда не был уверен, что дело
ограничится только этим.
- Наверное, потому вы и согласились здесь работать? - спросил Ленц.
Прежде чем ответить, Кинг долго возился с бумагами на столе.
- Да, - сказал он наконец. - Я не мог от этого отказаться, доктор,
понимаете - не мог! Если бы я отказался, они бы нашли кого-нибудь другого, а
такая возможность выпадает физику один раз в жизни.
Ленц кивнул:
- И к тому же они могли найти кого-нибудь менее компетентного. Понимаю.
У вас, доктор Кинг, типичный комплекс "поиска истины", свойственный ученым.
Вы должны находиться там, где эту истину можно найти, даже если она вас
убьет. А что касается этого Дестрея, то мне его выкладки никогда не
нравились: он слишком много предполагает.
- В том-то и беда! - согласился Кинг. - Его работа блистательна, но я
не уверен, стоят ли все его предсказания хотя бы бумаги, на которой они
написаны. И мои инженеры, видимо, думают так же, - признался он с горечью.
Кинг рассказал Ленцу о трудностях работы и о, том, как самые
проверенные люди в конце концов не выдерживают постоянного напряжения.
- Вначале я думал, что на них угнетающе влияет какая-нибудь нейтронная
радиация, проникающая сквозь все щиты. Мы установили дополнительную
