- Всем замолчать! Мне надо вызвать базу, - и произнес решительным
голосом: - Перрин вызывает контрольный пост, Перрин вызывает контрольный
пост.
Ответил женский голос:
- Говорите, Перрин.
Он рассказал о случившемся и добавил:
- Вышлите Смита забрать эту группу, я остаюсь. Мне нужны все
солдаты, которые есть поблизости, и добровольцы из числа опытных
сотрудников Колониальной Службы. С первой же партией пришлите
радиопеленгатор.
Долго ждать не пришлось. Они стаей налетели на нас, точно
кузнечики, наверное, они делали миль сорок-пятьдесят в час.
Было бы на что посмотреть, если бы мне не было так тошно.
Папа попробовал было поспорить, чтобы его не отправляли на базу с
остальными туристами, но мистер Перрин оборвал его:
- Если бы не ваше упрямство, мы не попали бы в эту переделку.
Следили бы как следует за своим ребенком, он не заблудился бы. У меня
тоже дети есть, но я их не таскаю на Луну, пока они еще маленькие и не
могут сами о себе позаботиться. Так что идите со всеми - не могу я еще и
вас на себя брать.
Я думал, папа бросится на него с кулаками, - и он бы так и сделал,
если бы мама снова не потеряла сознание. Мы ушли вместе с группой.
Следующие два часа был сплошной кошмар. Нас посадили рядом с
пунктом управления, и мы могли слышать через громкоговоритель, как
мистер Перрин командует поисками. Сначала я думал, что они наткнутся на
шкета сразу же, как начнут применять радиопеленгатор: даже если шкет не
подавал голоса, можно было бы поймать треск его передатчика. Но с этим
не получилось. Так ничего и не было слышно. И люди, которые отправились
на поиски, тоже ничего не обнаружили.
Хуже всего было, что папа и мама даже не пытались ругать меня. Мама
тихонько плакала, а папа утешал ее и поглядывал на меня с каким-то
странным выражением. Я понял, что он меня просто не видит. Но догадался,
о чем он думает: если бы я не настаивал на прогулке на поверхность,
ничего бы не случилось. Я сказал:
- Да не смотри ты на меня так, папа. Никто ведь мне не поручал за
ним следить. Я думал - он с мамой.
Папа ничего не ответил, только головой покачал. Похоже было, что он
здорово устал, весь даже как-то съежился. А мама, вместо того чтобы
обвинять меня и кричать, перестала плакать, и ей удалось через силу мне
улыбнуться.
- Поди сюда, Дакки, - сказала она и обняла меня свободной рукой. -
Никто тебя не винит, Дикки. Что бы ни случилось, ты не виноват, Дикки.
Помни об этом.
И я позволил ей меня поцеловать, а потом ненадолго присел рядом с
ними, но мне было еще хуже, чем прежде. Я все думал про шкета - как он и
что с ним, кислород-то ведь у него кончается. Может, и не по моей вине,
но я знал, что мог этого не допустить. Не надо было мне полагаться на
маму и надеяться, что она за ним присмотрит, не умеет она этого как
следует. Она из тех людей, которые собственную голову могли бы потерять,
если бы она не была как следует привинчена - для украшения. Мама,
понимаете ли, хорошая, но страшно непрактичная.
Она бы страшно переживала, если бы шкет не нашелся. И папа, да и я
тоже. Шкет всегда ужасно мешает, но чего-то стало не хватать, когда он
перестал болтаться под ногами. Я вспомнил слова: "Как рыба, вытащенная
из воды..." Как-то я нечаянно опрокинул аквариум - и вспомнил теперь,
как эти рыбы выглядели. Довольно неприглядно. Если шкет умрет такой
смертью...
Я взял себя в руки и решил, что лучше придумать, как бы его найти.
Через какое-то время я понял, что могу найти его, если бы только они
пустили меня туда. Но меня, конечно бы, не пустили.
Снова появился доктор Эванс, директор, - он нас встречал, когда мы
только подошли, - и спросил, не может ли он что-нибудь сделать для нас и
как себя чувствует миссис Логан.
- Вы же знаете, что я все на свете бы отдал, чтобы этого не
случилось, - сказал он. - Мы делаем все возможное. Я распорядился, чтобы
из Луна-Сити выслали несколько металлоискателей. Возможно, мы обнаружим
ребенка по металлу его скафандра.
Мама спросила, нет ли у них собак-ищеек, а доктор Эванс даже не
стал смеяться. Папа предложил использовать вертолеты, тут же поправился
- ракеты. Доктор Эванс растолковал ему, что со скоростью ракеты
невозможно тщательно осмотреть окрестность.
Немного погодя я отозвал его в сторонку и стал уговаривать, чтобы
он позволил мне участвовать в экспедиции. Он был вежлив, но непреклонен,
а я все настаивал.
- А почему ты так уверен, что найдешь его? - спросил он. - Мы
собрали сейчас самых опытных людей Лунной Службы, какие только оказались
поблизости. Боюсь, сынок, что ты сам заблудишься или с тобой что-нибудь
случится, если ты попробуешь искать наравне с ними. Если ты здесь
потеряешь из виду ориентиры, то наверняка заблудишься.
- Но послушайте, доктор, - сказал я ему, - я ведь знаю шкета, то
есть я хотел сказать, своего братишку, лучше, чем кто бы то ни было на
свете. Я не заблужусь - то есть если и заблужусь, то так же как он. А за
мной пусть кто-нибудь следит.
Он обдумал мои слова.
- Стоит попробовать, - неожиданно согласился он. - Я сам за тобой
пойду. Надевай скафандр!
Мы вылезли, делая тридцатифутовые шаги, - максимум, на что я был
способен. Доктор Эванс держал меня за пояс, чтобы я не споткнулся.
Мистер Перрин ждал нас. Ему вроде бы мой план не совсем понравился.
- Может быть, старый приемчик "заблудившегося мула" и сработает, -
согласился он, - но я буду продолжать поиски тем же порядком. Ну, малый,
возьми-ка этот сигнальный фонарик, в тени он тебе пригодится.
Я стоял у края кратера и старался представить себе, что я - шкет,
усталый и порядком разобиженный, что на меня не обращают внимания. Что я
стал бы делать дальше?
Я вприпрыжку помчался вниз по склону - без определенной цели, так,
как это сделал бы шкет. Потом остановился и обернулся, чтобы проверить,
следят ли за мной мама, папа и Дикки. Следили за мной хорошо: доктор
Эванс и мистер Перрин держались неподалеку сзади. Я сделал вид, что
никто за мной не смотрит, и продолжал идти. Я оказался совсем близко от
большого скопления скал и повернул к первой из них. Она не была
достаточно высокой, чтобы я мог за ней спрятаться, но шкет там
поместился бы. Похоже, он мог бы здесь затаиться - шкет любил играть в
прятки, чтобы становиться центром внимания.
Вот я и подумал об этом. Когда шкет играл в эту игру, он воображал,
что спрягаться - это забраться подо что-нибудь: под кровать или диван,
под автомобиль или даже под кухонную раковину. Я огляделся вокруг.
Множество подходящих местечек: в скалах было полно глубоких полостей и
нависающих уступов. Я начал прочесывать их. Это было безнадежно -
поблизости таких полостей, наверное, штук сто.
Мистер Перрин подошел ко мне, когда я выползал из четвертого по
счету укромного местечка, слишком тесного для меня.
- Наши уже прошлись здесь с фонариками, - сказал он мне. - Не
думаю, что это что-нибудь даст парень.
- Ладно, - сказал я, но продолжал свое. Я же знал, что смогу
забраться в такие уголки, куда не пролезет взрослый. Я только надеялся,
что шкет не забрался в такое место, куда мне не пролезть.
Шло время, а я все коченел и коченел и стал ужасно уставать. Прямые
лучи Солнца на Луне очень жаркие, но в ту же секунду, как попадаешь в
тень, становится холодно. А среди скал, у их подножий, никогда не бывает
тепло. Скафандры, выданные нам, туристам, хорошо изолированные, но
дополнительная изоляция помещается в перчатках и ботинках, да еще в
задней части брюк, а я большую часть времени ползал на животе, залезая в
укромные местечки.
Тело мое так онемело, что я с трудом двигался, а спереди был весь
покрыт льдом. Из-за этого я, кроме всего прочего, ужасно беспокоился: а
как же шкет? Не замерз ли он?
Если бы я не вообразил себе, как выглядела рыба, и как шкет может
замерзнуть прежде, чем я доберусь до него, я бы уже все бросил. Я почти
потерпел поражение. Кстати, в этих полостях было довольно жутко -
никогда не знаешь, что там в их глубине.
Доктор Эванс взял меня за руку, когда я выполз из очередной дыры, и
прислонил свой шлем к моему, чтобы я мог услышать его голос без
передатчика:
- Пожалуй, пора кончать, сынок. Ты совершенно измотался, а не
обработал и акра.
Я вырвался.
Следующая скала нависала немного, не выше фута. Я направил в
углубление луч света. Оно было пустое и, казалось, не ведет никуда.
Потом я заметил там поворот. Я пригнулся и пополз. Коридор чуть
расширялся и сужался снова. Я подумал, что не стоит залезать глубоко,
ведь шкет не стал бы ползти дальше в темноте, но все-таки пролез еще
немного и зажег фонарик.
И увидел торчащий ботинок.
Вот как это все получилось. Я чуть не разбил голову в шлеме,
выбираясь оттуда, зато тащил за собой шкета. Он был слаб, точно котенок,
и лицо у него было какое-то странное. Когда я вылез, мистер Перрин и
доктор Эванс так и бросились ко мне, начали колотить по спине и радостно
кричать.
- Он умер, мистер Перрин? - спросил я, как только смог перевести
дыхание. - Нехорошо он как-то выглядит. Мистер Перрин осмотрел его.
- Нет... На горле есть пульс. Шок - да, и на холоде он пробыл
слишком долго... Но ведь этот скафандр сделан по специальному заказу...
Мы живо приведем его в чувство.
Он взял шкета на руки, а я потащился следом.
Через десять минут шкет, закутанный в одеяло, пил горячее какао. И
я выпил немного. Все говорили одновременно, а мама опять плакала, но
теперь вид у нее был нормальный, и папа тоже немного пришел в себя.
Он пытался заполнить чек на имя мистера Перрина, но тот резко
отказался:
- Не нужно мне вознаграждения: ведь это ваш мальчик нашел его. Вы
мне можете сделать только одно одолжение.
- Да? - Папа был сама любезность.
- Держитесь подальше от Луны. Здесь вам не место, вы не из породы
пионеров.
Папа принял это как должное.
- Я уже обещал это жене, - ответил он, и глазом не моргнув. -
Можете не беспокоиться.
Когда мистер Перрин уходил, я догнал его и сказал, чтобы никто не
услышал:
- Мистер Перрин, я только хотел вам сказать, что вернусь, если вы
не возражаете.
Он пожал мне руку и ответил:
- Я знаю, парень.
РОБЕРТ ХАЙНЛАЙН
...А ЕЩЕ МЫ ВЫГУЛИВАЕМ СОБАК
Пер. с англ. А. Корженевского
- "Неограниченные услуги". Мисс Кормет слушает. - Произнесла
она, глядя на экран. В голосе чувствовалось теплое дружеское
участие и одновременно безликая эффективность - как раз в
необходимой пропорции. Экран несколько раз мигнул, а затем там
возникло стереоизображение - толстая, раздражительная, разодетая в
пух и прах женщина аристократической наружности, которой явно не
помешали бы физические упражнения.
- О, моя дорогая, - простонало изображение. - Я просто не
знаю, сумеете ли вы мне помочь...
- Я не сомневаюсь, что это в наших силах, - проворковала мисс
Кормет, мгновенно прикинув стоимость платья и драгоценностей
(похоже, настоящих) и решив, что клиент, судя по всему, выгодный.
- В чем заключаются ваши проблемы? И ваше имя, пожалуйста.
Она протянула руку и коснулась клавиши на подковообразном
пульте - связь с кредитным отделом.
- Но все так безумно сложно! - с чувством произнесло
изображение. - Надо же было Питеру именно сейчас сломать бедро! -
Мисс Кормет нажала клавишу, помеченную словом "Медицина". - Я ему
всю жизнь говорила, что поло - занятие опасное. Нет, вы не
представляете, моя дорогая, что такое материнские страдания... И
