это через неделю? Через месяц? Или она выдержит целый год? Но все равно
без этого прожить она не сможет и... вернется к своей блевотине, как
собака...
- Майлз! - взвизгнула Белл.
- Убирайся! - угрожающе зарычал Майлз.
И я понял, что самое время уйти. Я поднялся.
- Сейчас уходим. Мне жаль тебя, старина. Оба мы в самом начале
совершили ошибку, и я не снимаю вины и с себя. Но расплачиваться за нее
предстоит тебе одному - вот что скверно... тем более что ошибка-то совсем
невинная.
Любопытство, очевидно, пересилило в нем гнев, и он спросил:
- Ты о чем?
- Нам бы с тобой следовало поинтересоваться, с чего бы это такая
умная, такая красивая, такая знающая, необыкновенно способная женщина
согласилась работать на нас за жалованье секретаря-машинистки. Если бы мы
взяли у нее отпечатки пальцев и устроили, как полагается, проверку, может,
мы ее и не приняли бы на работу... и до сих пор оставались компаньонами.
Опять в точку! Майлз резко повернулся и взглянул на свою жену.
Сказать, что выглядела "крысой, загнанной в угол", было бы неверно: крыс
такого размера не бывает. Но мне мало было достигнутого успеха - мне нужна
была полная победа. Я направился к столу.
- Ну, Белл! Что, если я возьму твой стакан с виски и проверю
отпечатки пальчиков? Что обнаружится? Фотографии во всех полицейских
участках? Шантаж? Двоемужество? А может, брачные аферы с корыстными
целями? Майлз - твой законный муж? - Я протянул руку и взял стакан со
стола.
Белл выбила его у меня из рук. Майлз заорал на меня.
Я слишком долго испытывал судьбу. И глупо было входить в клетку к
хищникам без оружия, но еще глупее - забыть первую заповедь дрессировщика:
не поворачиваться к зверю спиной. Когда Майлз на меня заорал, я повернулся
к нему. Белл схватила сумочку... и я только успел подумать, что вовсе не
время ей хвататься за сигареты. Потом я почувствовал укол. Колени у меня
подогнулись, и, падая на ковер, я продолжал удивляться, что Белл способна
на такое. Но странно: несмотря ни на что, я все-таки продолжал ей верить.
4
Сознание я до конца так и не потерял. Подступила дурнота, все
поплыло, как после укола морфия, - только введенное мне лекарство
подействовало значительно быстрее. На мгновение я отключился. Майлз заорал
что-то Белл и, схватив меня в охапку, поволок по ковру. И, как мешок с
соломой, бросил в кресло - дурнота стала потихоньку отступать.
Сознание прояснилось, но тело мне не подчинялось. Теперь-то я знаю,
что она мне впрыснула "зомби" - наркотик, применявшийся дядей Сэмом при
"промывании мозгов". Насколько мне известно, его никогда не использовали
при допросах, но быстренько приспособили для "промывания мозгов" -
незаконно, но весьма эффективно. Сейчас, похоже, его применяют при
однодневном психоанализе, но, чтобы воспользоваться лекарством, даже
психоаналитик должен запастись решением суда.
Бог знает, где Белл хапнула его. И бог знает, скольких еще болванов
она с его помощью прибрала к рукам! Но меня больше ничего не удивляло. Я
просто неуклюже раскинулся в кресле, неподвижный, как бревно. Я слышал
все, что происходило, но видел только то, что находилось прямо передо
мной. Но даже если бы мимо меня прошествовала сама леди Годива без коня,
вряд ли я был бы в состоянии проследить за ней взглядом.
До тех пор, пока мне не прикажут.
Пит выпрыгнул из сумки, подбежал к креслу, в котором я лежал, и
спросил, в чем дело. Я не отвечал, и он принялся теребить мою штанину,
требуя объяснений. Так и не получив ответа, он вспрыгнул ко мне на колени,
положил передние лапы на грудь, заглянул в глаза, желая немедленно и без
обиняков узнать, в чем дело.
Я продолжал молчать, и тут он завыл.
Его вопли обратили на себя внимание Майлза и Белл. Майлз повернулся к
Белл и зло спросил:
- Ну и что ты сделала? Ты что, рехнулась?
- Побереги нервы, толстячок! Мы его утихомирим раз и навсегда.
- Что? Если ты рассчитываешь на мое содействие в убийстве...
- Чушь! Хотя, по здравому размышлению, его и следовало бы убрать...
да у тебя для этого кишка тонка. К счастью, такой необходимости нет.
Достаточно препарата.
- Что ты имеешь в виду?
- Он теперь в наших руках. Будет делать то, что я ему велю. Он больше
не доставит нам неприятностей.
- Но... Господи, Белл, не можешь же ты все время держать его на игле.
Однажды он очухается и...
- Кончай толковать, как законник. Я знаю, как действует этот
наркотик, а ты нет. Когда он очухается, он будет делать то, что я ему
велю. Велю ему прекратить преследовать нас, и он перестанет; велю ему
прекратить совать нос в наши дела, и он оставит нас в покое. Велю ему
уехать в Тимбукту, и он туда отправится. Велю ему забыть все, что с ним
было, и он забудет... но сделает все, что я ему прикажу до того.
Я слушал, понимал все, о чем она говорила, но меня ничто не
интересовало. Если бы в тот момент раздался крик: "Пожар! Горим!" - я
понял бы смысл, но мне все было бы безразлично.
- Не верю я.
- Хм, не веришь? - Она как-то странно взглянула на него. - А
следовало бы.
- Как? О чем ты?
- Ладно, не важно. Препарат действует, толстячок. Но сначала нам
нужно...
Вот тут-то Пит и начал выть. Не часто приходится слышать, как воют
коты; можно прожить всю жизнь и не услышать кошачьего воя. Коты не воют во
время драки, как бы сильно им ни досталось, никогда не воют просто из-за
неудовольствия. Они начинают выть только в минуты безысходного страдания,
когда попадают в совершенно невыносимые условия, когда наступает предел их
возможностей и уже больше ничего не остается делать.
Рождающийся вопль леденит душу, его невозможно выносить, он изнуряет
своей непрерывностью.
- Чертов кот! Надо выкинуть его отсюда, - вздрогнув, сказал Майлз.
- Убей его! - взвизгнула Белл.
- Ты всегда круто берешь, Белл. Из-за своего бесценного животного Дэн
устроит нам скандал посильнее того, который он закатил бы, обчисти мы его
самого до нитки. Где тут... - Он повернулся и поднял мою дорожную сумку.
- Я сама убью его! - визгливо закричала Белл. - Я почти год мечтала
убить эту проклятую тварь. - Она оглянулась в поисках орудия убийства.
Затем ринулась к камину и схватила кочергу.
Майлз поднял Пита и попытался засунуть его в сумку. Только
попытался... Пит спокойно позволяет себя поднять только мне или Рикки. Но
даже я не осмеливаюсь взять его на руки, когда он воет. Сначала надо
провести осторожные переговоры: выведенный из эмоционального равновесия
кот опаснее, чем гремучая змея. Но даже если он не был так расстроен, он
никогда без сопротивления не дал бы схватить себя за загривок.
Пит вцепился в руку Майлза когтями и зубами. Майлз заорал и выпустил
его.
- Отвали, толстяк! - истошно заорала Белл и замахнулась на Пита
кочергой.
Ее намерения были достаточно откровенны, и на ее стороне были сила и
оружие. Но она не обладала сноровкой в обращении с кочергой, а Пит был
весьма искусен во владении своим оружием. Он увернулся от удара и в
четырех местах оцарапал ее ноги.
Белл пронзительно завизжала и выронила кочергу.
Что происходило потом, я мог только догадываться, так как имел
возможность наблюдать лишь то, что происходило прямо передо мной. Я не мог
видеть остальной части поля боя, потому что мне никто не велел взглянуть в
другом направлении. Таким образом, я следил за происходящим в основном по
отзвукам борьбы, крикам, воплям, топоту ног. Увидел я только, как два
человека преследовали кота, потом, совершенно неожиданно, мимо меня
пронеслись два человека, которых преследовал кот.
Не думаю, чтобы им удалось хотя бы прикоснуться к нему.
В ту ночь для меня худшее из всего было, конечно, то, что я не мог
видеть подробностей сражения, а главное, не мог полностью воздать должное
Питу в час его величайшей битвы и в момент его славной победы. Я видел и
слышал, но не воспринимал того, что происходило. Я находился в оцепенении,
и когда! В миг его наивысшего торжества.
И сейчас, вспоминая ту ночь, я чувствую волнение, которое не мог
испытать тогда. Но это не одно и то же: испытать подобное мне уже никогда
не суждено.
Внезапно проклятия и грохот смолкли, и вскоре Майлз и Белл вернулись
в гостиную.
- Кто оставил решетку двери в сад раскрытой? - отдышавшись, спросила
Белл.
- Ты сама. Заткнись уж. Он убежал.
У Майлза лицо и руки были в крови. Он потрогал царапины на лице и
поморщился. Он, вероятно, был сбит с толку и растерян: одежда в
беспорядке, пиджак на спине порван.
- Черта с два я заткнусь. Есть у тебя в доме ружье?
- А?
- Я пристрелю этого поганого кота.
Ей пришлось хуже, чем Майлзу. У нее было больше незащищенных мест,
доступных когтям и зубам Пита, - ноги, обнаженные руки и плечи. Было
совершенно очевидно, что ей еще долго не придется носить открытые платья,
и если с помощью специалиста не принять неотложных мер, то рубцы от шрамов
останутся у нее до конца жизни. И вообще она была в тот момент похожа на
гарпию после серьезной стычки с сестрами.
- Сядь! - повысил голос Майлз.
Белл ответила ему кратко и выразительно - скрытый смысл ответа был
отрицательным.
- Все равно я убью этого кота!
- Не хочешь - не садись. Иди-ка умойся. Потом смажем царапины йодом и
сделаем перевязку. Забудь ты о коте, мы от него избавились, слава богу.
Белл произнесла что-то неразборчиво, но Майлз разобрал.
- Ты тоже, но еще дальше, - ответил он. - Послушай, Белл, будь у меня
ружье - я не говорю, что оно у меня есть, - и выйди ты во двор и начни
палить, то все равно - попала бы ты в кота или нет - через десять минут
сюда нагрянула бы полиция, и нам пришлось бы впустить их в дом и отвечать
на вопросы. Вот чего ты добьешься. Да еще он связывает нам руки. - Майлз
ткнул в меня пальцем. - А если ты сунешься за дверь без ружья, этот зверь
может тебя убить. - Он еще больше нахмурился. - Следовало бы издать закон,
запрещающий держать дома таких тварей. Он представляет опасность для
общества. Только послушай!
Пит рыскал вокруг дома. Он больше не выл. Снаружи доносился боевой
клич: он призывал своих врагов выбрать вид оружия и выйти на бой - один на
один или один против всей компании - безразлично.
Белл прислушалась, и ее передернуло. Майлз продолжал:
- Не беспокойся, в дом он не проникнет. Я не только закрыл на крюк
решетку, которую ты оставила открытой, но и запер вторую дверь.
- Я не оставляла ее открытой!
- Считай так, если тебе нравится.
Майлз обошел помещение, проверяя запоры на окнах. Вскоре Белл
покинула комнату, за ней вышел и Майлз. Через некоторое время не стало
слышно и Пита. Я не знаю, сколько времени они отсутствовали, - время для
меня перестало существовать.
Белл вернулась первой. Ее косметика и прическа были безупречны, она
надела платье с длинными рукавами и стоячим воротником и заменила
порванные чулки. Кроме нескольких полосок пластыря на лице, ничто в ее
облике не напоминало о недавней битве. Если б не угрюмое выражение лица,
при других обстоятельствах ее можно было бы назвать восхитительной.
Он направилась прямиком ко мне и велела мне встать, что я и сделал.
Она быстро и профессионально обыскала меня, не пропустив карманчик для
часов, карманы рубашки и маленький внутренний карман, который не в каждом
пиджаке и имеется-то. Добыча была невелика: кошелек, идентификационные
карточки, водительское удостоверение, ключи, мелочь, антисмоговый
