Мизес так и не получил постоянного места в Университете, вполне мог бы быть и
антисемитизм. Но в своей неоконченной статье об австрийской школе для словаря
New Palgrave (глава 1, прим. 1), Хайек так дополняет описание Венского
университета после Первой мировой войны: "Мизес, служивший во время войны в
армии, возобновил преподавание в качестве Privatdozent и должен был быть
естественным претендентом на пост профессора. Обычно его неуспех объясняют
антисемитизмом, но были более сложные причины, которые следует изложить. На
факультете права, где преподавали экономическую теорию, работало не мало
уважаемых еврейских профессоров, и в то время, о котором мы говорим, был
избран профессором, например, Ганс Кельзен. Но при этом было необходимо, чтобы
кандидата на пост профессора одобрила еврейская община, склонявшаяся в то
время к левым позициям. Острая критика социалистических программ сделала имя
Мизеса очень непопулярным в этих кругах. Это и было главной причиной, почему
он так и не получил положения постоянного профессора в университете." См.
также в этом томе pp. 157--158, и Earlene Craver, "The Emigration of the
Austrian Economists", op. cit., p. 5. -- амер. изд.] Время от времени он читал
случайные курсы в университете, но его личное влияние распространялось многие
годы благодаря работе неформального дискуссионного кружка, который был
известен в Вене как Privatseminar, в котором обсуждались разнообразнейшие
вопросы социальной теории и философии. Среди наиболее известных членов этого
кружка были не только экономисты Готтфрид Хаберлер и Фриц Махлуп [Хаберлер и
Махлуп принадлежат к группе учеников Мизеса, приобретших позднее известность в
Соединенных Штатах; оба были президентами Американской экономической
ассоциации. -- амер. изд.], но и социологи, как покойный Альфред Шульц, и
философы, наподобие покойного Феликса Кауфмана. [Хайек также был членом этого
кружка. См. в этом томе Пролог к части 1. -- амер. изд.]
1920-е и начало 1930-х годов были для Мизеса временем чрезвычайно
плодотворным, когда он смог в ряде монографий по экономическим,
социологическим и философским проблемам развить философию общества, которая
была впервые изложена в работе на немецком языке, а затем подытожена в его
magnum opus, который сделал его известным в Америке, в Human Action.Эта книга
была написана в Нью-Йорке. Мизес перебрался из Вены в Женеву незадолго до
гитлеровской оккупации Австрии, а в 1940 году, почти в самый последний момент,
перебрался из Женевы в Соединенные штаты. Американские годы были счастливыми
для него. Окруженный заботой новой жены, впервые в жизни он мог целиком
посвятить себя писанию и преподаванию. Но даже самый краткий очерк его жизни
нельзя закончить без упоминания трех главных черт, характеризующих его как
ученого: редкостная ясность изложения; изумляющая историческая эрудиция; и
глубокий пессимизм относительно будущего нашей цивилизации. Этот пессимизм
часто проявлялся в предсказаниях, которые осуществлялись обычно позднее, чем
он ожидал, но в конечном итоге сбывались. Я полагаю, что мир был бы лучшим
местом для жизни, если бы люди чаще прислушивались к Людвигу фон Мизесу.
В честь профессора Мизеса
[Речь была произнесена Хайеком на обеде, устроенном Фондом экономического
образования в Университетском клубе в Нью-Йорке 7 марта 1956 года по случаю
презентации Людвигом фон Мизесом книги On Freedom and Free Enterprise, op.
cit., подготовленной к 50-летнему юбилею защиты им докторской диссертации.
Речь была опубликована в книге Маргит фон Мизес My Years with Ludwig von Mises
(второе расширенное издание, Cedar Falls, Iowa: Center for Futures
Education,1984), pp. 217--223. -- амер. изд.]
В моей жизни не было и, я полагаю, не будет случая, когда бы я чувствовал
такое удовлетворение и гордость от возможности выразить от имени всех
собравшихся здесь и сотен других людей глубокое уважение и благодарность,
которые мы испытываем к великому ученому и великому человеку. Этой честью я,
несомненно, обязан лишь тому, что среди всех достойных я являюсь старейшим из
его учеников, а значит, в состоянии поделиться личными воспоминаниями о
некоторых этапах работы человека, которого мы чествуем сегодня. Прежде чем
обратиться прямо к профессору Мизесу, я надеюсь, что он позволит рассказать
немного о нем. Хотя мои воспоминания покрывают почти 40 лет из тех 50, которые
прошли с момента празднуемого сегодня события, моих знаний недостаточно, чтобы
рассказать о первых годах этого периода. Когда я впервые стал слушателем
профессора Мизеса сразу после окончания первой <мировой> войны, он был уже
известным лицом, первая из больших работ которого была признана как выдающийся
труд по теории денег [Ludwig von Mises,Theorie des Geldes und der
Umlaufsmittel, op. cit. -- амер. изд.]. Эта книга появилась в 1912 году, но
она не была его первой книгой. Первая его книга по экономической теории вышла
десятью годами раньше, за четыре года до получения степени доктора [Ludwig von
Mises, Die Entwicklung des gutsherlichbauerlichen Verhaltnisses in Galizien,
1172--1848 (Vienna and Leipzig: Franz Deuticke, 1902), в 6 томе серии Wiener
Staatswissenschaftliche Studien -- амер. изд.]. Я никогда толком не понимал,
как ему удалось это. Мне представляется, что книга была написана до его
знакомства с одним человеком предыдущего поколения, с Евгением Б°м-Баверком,
который мог бы претендовать на то, что оказывал существенное воздействие на
его научное мышление. Именно на семинаре Б°м-Баверка сформировалась та
блистательная группа, которая приобрела известность как третье поколение
австрийской школы, основанной Карлом Менгером. Очень быстро выявилось, что
наибольшей умственной независимостью в этой группе обладал Мизес.
Прежде чем расстаться со студенческим периодом, который 50 лет назад
завершился получением докторской степени, я прервусь для объявления. Не мы
одни подумали о том, что эта годовщина подходящий случай почтить профессора
Мизеса. Боюсь, это для него уже не новость, и я не смогу быть первым, кто
сообщит, что Венский университет также пожелал отпраздновать юбилей. Несколько
дней назад я узнал, что факультет права этого университета решил формально
возобновить докторскую степень, присужденную столь давно. Если профессор Мизес
еще не получил нового диплома, это случится в ближайшее время. Я могу
прочитать вам то, что декан прислал мне авиапочтой: Факультет права Венского
университета на своем собрании 3 декабря 1955 года принял решение возобновить
докторский диплом, выданный 20 февраля 1906 года Людвигу фон Мизесу, "который
заслужил величайшего отличия своим вкладом в экономическую теорию австрийской
школы, способствовал росту репутации австрийской науки за рубежом, чрезвычайно
плодотворно потрудился на посту директора Венской торговой палаты, и по
инициативе которого был создан австрийский институт экономической теории"
[имеется в виду Osterreichische Konjunkturforschungsinstitut или Австрийский
институт исследований делового цикла; об Институте см. Пролог к части 1 --
амер. изд.].
Но я должен вернуться к его первому выдающемуся вкладу в экономическую теорию
[Theorie des Geldes und der Umlaufsmittel, op. cit. -- амер. изд.]. Для меня
это первое десятилетие нашего века, когда была написана книга, может
показаться давно миновавшей эпохой мирной жизни; и даже в Центральной Европе
большинство людей вводили себя в заблуждение идеей стабильности своей
цивилизации. Но события развернулись именно так, как это увидел
проницательный, наделенный даром предвидения наблюдатель -- профессор Мизес.
Мне даже представляется, что первая книга писалась с постоянным ощущением
нависающей катастрофы, в обстановке всех трудностей и тревог, которые давят на
молодого офицера резерва в эпоху постоянной угрозы войны. Я упомянул об этом
потому, что, как мне представляется, все книги профессора Мизеса проникнуты
сомнением в том, что цивилизация, которая сделала возможным их написание,
продлится достаточно долго, чтобы их успели опубликовать. Но несмотря на этот
дух тревоги, сопутствовавший их написанию, их отличает классическое
совершенство, завершенность формы и содержания, которые приводят на ум
предположение о невозмутимом спокойствии.
Книга Теория денег представляет собой нечто гораздо большее, чем просто
теория денег. Хотя ее главной целью было закрыть то, что казалось в ту пору
самым большим недостатком в признанной тогда экономической теории, она сделала
также вклад в основные проблемы ценности и денег. Если бы ее воздействие
оказалось более быстрым, она, быть может, смогла бы предотвратить многие
страдания и разрушения. Но в то время уровень понимания вопросов денежного
обращения был столь низким, что на быстрое воздействие столь сложной книги
рассчитывать просто не приходилось. Ее быстро оценили немногие лучшие умы того
времени, но общее понимание пришло слишком поздно и не смогло спасти его
собственную страну и большую часть Европы, которые пострадали от
разрушительной инфляции. Не могу удержаться от соблазна припомнить одну
забавную рецензию на эту книгу. Среди рецензентов был немногим более молодой
человек по имени Джон Мейнард Кейнс, который не смог скрыть несколько
завистливого восхищения эрудицией и философской широтой книги, но, к
сожалению, как он позднее объяснил, он понимал на немецком только то, что знал
и без того, а потому и не понял книги. [В рецензии, которую Кейнс опубликовал
в Economic Journal, vol. 24, September 1914, pp. 417--419, он писал: "Трактат
д-ра Мизеса есть произведение проницательного и образованного ума. Но она не
конструктивна, а критична, не оригинальна, а диалектична. ... Д-р Мизес
поражает постороннего читателя как очень образованный ученик школы, некогда
столь прославленной, но теперь теряющей свою жизненность." Шестнадцатью годами
позднее, однако, в Treatise on Money, Кейнс признался, что "на немецком я могу
вполне понять лишь то, что знал и до этого! -- так что новые идеи ускользают
от меня из-за языковых трудностей." См. The Collected Writings of John Maynard
Keynes, op. cit., vol. 5, p. 178, note 2. -- амер. изд.] Многое в мире могло
бы быть спасено, если бы лорд Кейнс знал немецкий немного лучше.
Вскоре после публикации книги и незадолго до получения места в университете,
которое должно было быть предложено на основании книги, научная работа
профессора Мизеса была решительно прервана началом Первой большой войны и
призывом его на действительную службу. Проведя несколько лет в артиллерии, где
он, в конце концов, сколько я представляю, стал командиром батареи, он к концу
войны оказался в хозяйственном управлении министерства обороны, где вернулся к
размышлению о важных экономических проблемах. Как бы то ни было, почти
немедленно после окончания войны у него вышла новая книга, мало известная и
крайне редкая теперь работа Nation, Staat und Wirtschaft [Ludwig von MIses,
Nation, Staat und Wirtschaft: Beitrage zur Politik und Geschichte der Zeit,
op. cit. -- амер. изд.], изо всех уцелевших экземпляров которой я выше всего
ценю собственный, поскольку он хранит так много наметок будущего развития.
Я предполагаю, что в то время в его уме уже складывалась идея второй magnum
opus, поскольку важнейшая глава ее появилась спустя два года в виде знаменитой
статьи о проблемах экономических вычислений в социалистическом обществе. В то
время профессор Мизес уже вернулся на свой пост юрисконсульта и финансового
эксперта в Венской торговой палате. Торговые палаты, следует помнить, являются
официальными учреждениями, главная задача которых быть советником
правительства в вопросах законодательства. Одновременно профессор Мизес был
главой особого учреждения, задачей которого было проведение в жизнь некоторых
пунктов договора о мире. Я познакомился с ним именно в этой роли. Конечно, в
университете я был в его классе. [Хайек имеет в виду, что он был студентом
Венского университета, когда Мизес читал там лекции в качестве неоплачиваемого
