теперь, готовясь к написанию этого эссе.
Все это побуждает к тому, чтобы поразмыслить о значимости некоторых
аргументов Мизеса по прошествии столь долгого времени. Естественно, что
значительная часть работы звучит сегодня [т.е. в 1978 году -- амер. изд.] не
так оригинально или революционно, как в прежние годы. Во многих отношениях,
эта книга стала одним из "классических" сочинений, которые принимают как
данность, и в которых не ищут ничего нового и поучительного. Я должен
признать, однако, что сам был поражен не только тем, сколь большая часть ее
все еще актуальна для сегодняшних споров, но и тем, что многие аргументы,
которые некогда я принимал лишь отчасти, как односторонние и преувеличенные,
оказались поразительно истинными. Я и до сих пор не принимаю некоторые
аргументы, и полагаю, что и сам Мизес отнесся бы к ним также. Уж конечно он
был не из тех, кто ожидает некритичного принятия своей аргументации и
остановки дальнейшего развития. Но я обнаружил, что в целом различие наших
взглядов намного меньше, чем я ожидал.
Одно из наших различий касается основного философского утверждения, которое
меня всегда смущало. Но только сейчас я в состоянии сформулировать природу
этих проблем. Мизес утверждает в этом отрывке, что либерализм "рассматривает
все виды общественного сотрудничества как воплощение разумного стремления к
полезности, где вся власть имеет источником общественное мнение, а потому не
возможны действия, способные помешать свободному принятию решений мыслящим
человеком" [Ludwig von Mises, Socialism, 1981 edition, op. cit., p. 418].
Сегодня я полагаю, что неверна только первая часть этого утверждения. Крайний
рационализм этого утверждения, которого он, как истинное дитя своего времени,
не мог избежать, и с которым он, возможно, так и не расстался, теперь мне
представляется совершенным заблуждением. Нет сомнений, что рыночная экономика
стала преобладающей формой не в силу разумного понимания ее выгод. Мне
представляется, что основное в учении Мизеса это демонстрация того, что мы
приняли свободу не потому, что осознали ее благодетельность; что мы не
изобрели и, конечно же, не были достаточно умны, чтобы изобрести тот строй
жизни, который начали слегка понимать только сейчас, спустя долгое время после
того, как увидели его действие. Человек выбрал его только в том смысле, что он
научился предпочитать нечто уже существовавшее, а по мере улучшения понимания
он смог и усовершенствовать условия деятельности. [Этот пассаж представляет
собой изложение Хайековской теории спонтанного порядка. См. подробнее статью
"The Results of Human Action but not of Human Design", in Studies in
Philosophy, Politics and Economics, op. cit., pp. 96--105. -- амер. изд.]
Большая заслуга Мизеса, что он в немалой степени освободился от этой
рационалистически конструктивистской исходной посылки, но дело все еще не
закончено. Больше чем кто-либо другой Мизес помог нам понять нечто, чего мы не
изобретали и не создавали.
Еще один момент требует осторожности от современного читателя. Полстолетия
тому, Мизес еще мог говорить о либерализме в смысле, который более или менее
противоположен тому, что называется сегодня этим именем в США и, все чаще, в
других местах. Он считал самого себя либералом в классическом смысле, как это
установилось в 19 веке. Но прошло уже почти сорок лет с тех пор, как Иосиф
Шумпетер был вынужден заявить, что в Соединенных Штатах враги свободы "сочли
разумным присвоить себе это имя, как высший, но совершенно незаслуженный
комплимент". [Joseph Schumpeter, History of Economic Analysis, op. cit., p.
394. Любопытно, что на самом деле цитируемый отрывок был опубликован только в
1954 году. Хайек мог либо видеть его до публикации, либо перепутать дату --
амер. изд.]
В эпилоге [<памфлет Мизеса "The Planned Chaos" (Irvington, N.Y.: Foundation
for Economic Education, 1947) был включен как Эпилог в английское издание 1951
года (New Haven, Conn.: Yale University Press); присутствует и в издании 1981
года, для которого написано данное предисловие -- амер. изд.> см. Эпилог в
московском издании], который был написан в Соединенных Штатах через 25 лет
после первой публикации книги, Мизес демонстрирует свое понимание этого
обстоятельства, комментируя неправильное использование термина "либерализм".
Прошедшие с тех пор тридцать лет только подтвердили этот комментарий, так же
как они подтвердили и последнюю часть первоначального текста --
"деструкционизм". Эти главы при первом чтении просто шокировали меня своим
необычайным пессимизмом. При перечитывании, я был потрясен скорее
дальновидностью автора, чем его пессимизмом. На деле, большинство современных
читателей обнаружат, что "Социализм" гораздо актуальнее сейчас, чем в то
время, когда впервые появился на английском языке, уже более сорока лет назад.
Интервенционизм
[Опубликовано в 1976 году как Предисловие к переизданию Kritik des
Interventionismus: Untersuchungen zur Wirtschaftspolitik und
Wirtschaftsideologie der Gegenwart and Verstaatlichung des Kredits?
(Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1976). Переведено W.W. Bartley
iii. Kritik des Interventionismus впервые была опубликована в 1929 году (Jena:
Gustav Fisher) и позднее переведена Гансом Сеннхольцем как A Critique of
Interventionism (New Rochelle, N.Y.: Arlington House, 1977). -- амер. изд.]
После двух больших работ, которые обеспечили Людвигу фон Мизесу положение
ведущего мыслителя в области экономической теории -- The Theory of Money и
Credit и Socialism -- он на несколько лет погрузился в изучение тех
промежуточных -- между чисто рыночным порядком и социализмом -- форм, которые
как раз в тот период возникали и упрочивались. По своей основной работе в
качестве финансового консультанта (и главного научного советника) Венской
торговой палаты, которая оставляла ему совсем немного времени для преподавания
в качестве приват-доцента в Венском университете, ему приходилось постоянно
сталкиваться с интервенционизмом, составлявшим главное содержание
социологическо-исторической школы в немецкой экономической теории, и это
погружение в идеи интервенционизма привело его шаг за шагом к решительному
неприятию университетской экономической теории, господствовавшей в
немецкоязычном мире. [О германских профессорах Мизес говорит: "они не знают
экономической литературы, не понимают экономических проблем и подозревают в
каждом экономисте врага государства, германофоба и проводника деловых
интересов и принципа свободной торговли... Они были дилетантами во всем, за
что бы ни брались." Ludwig von Mises, Notes and Recollections, op. cit., p.
102. -- амер. изд.] Из всех коллег по профессии дружеские отношения у него
установились только с Максом Вебером [Макс Вебер преподавал в университетах
Фрейбурга, Гейдельберга и Мюнхена, издавал ведущий академический журнал в
области социальных наук Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. Его
Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism, op. cit., впервые
опубликованная в Германии в 1904--1905 гг., является классикой социологической
литературы. Мизес говорит о нем: УРанняя смерть этого гения была серьезной
потерей для Германии. Если бы Вебер прожил дольше, германский народ мог бы
сегодня <1940> указать на пример "арийца" не согнувшегося перед нацизмом.ы
Notes and Recollections, op. cit., p. 104 -- амер. изд.], с которым они близко
сошлись, когда последний работал в Венском университете в летний семестр 1918
года; кроме Вебера он уважал за мужественное противостояние господствующим
взглядам очень немногих -- Хейнриха Дитцеля [Heinrich Dietzel (1857--1935)
преподавал экономику и философию в ряде немецких университетов; его книга
Theoretische Sozialokonomie (Leipzig: Winter, 1895), посвященная
теоретическому сравнению капитализма и социализма, явилась исходной для работ
Вальтера Ойкена (1891--1950) и для развития либеральной Фрейбургской школы;
см. Пролог к части II -- амер.изд.], Пассова [Richard Passow (1881--?),
профессор экономической теории в Гетингенском университете в Пруссии -- амер.
изд.], П°ля [Ludwig Pohle (1869--1926) преподавал в университетах Франкфурта и
Лейпцига, издавал Zeitschrift fur Sozialwissenschaft -- амер. изд.], Андреаса
Войта [Andreas Heinrich Voight (1860--?) -- амер. изд.], Адольфа Вебера [Adolf
Weber (1876--1963), профессор Франкфуртского университета -- амер. изд.] и
Леопольда фон Визе [Leopold von Wiese (1876--1969) преподавал социологию в
Кельнском университете торговой и деловой администрации, где издавал несколько
журналов и восстановил после Второй мировой войны Германскую социологическую
ассоциацию -- амер. изд.] -- хотя он и не мог чему-либо научиться у них (при
этом он очень высоко ценил таких представителей предыдущего поколения, как
Тюнен, Германн и Мангольдт [Hans Karl Emil von Mangoldt (1824--1868)
преподавал в университетах Гетингена и Фрейбурга; наиболее известна книга
Grundris der Volkwirtschaftslehre (Stuttgart: J. Maier, 1863) -- амер. изд.],
которых в тот период явно недооценивали). Сам он, подобно большинству
экономистов предыдущих поколений, пришел в науку одушевленный идеями
Sozialpolitik и фабианского социализма -- и эти идеи еще дают себя знать в его
ранних работах -- но затем он обратился к классическому либерализму (и
произошло это обращение в семинаре Б°м-Баверка, где он работал вместе с
Шумпетером и другими ведущими фигурами третьего поколения австрийской школы),
и все последующие его работы по экономической политике посвящены идеям
классического либерализма. Это изменение чувствуется уже в его Theory of Money
and Credit; дальнейшее развитие это изменение получило в 1919 году в
насыщенной идеями книге Nation, State and Economy [Ludwig von Mises, Nation,
Staat und Wirtschaft: Beitrage zur Politik und Geschichte der Zeit, op. cit.
-- амер. изд.], которую из-за тогдашней ситуации почти не заметили. Его новая
позиция по настоящему представлена в книге Социализм в 1922 году. (Короткая и
наспех написанная книга Liberalism [ русское издание: Либерализм в классической традиции, М.,
Начала-пресс, 1996] была менее удачной).
Книга Critique of Interventionism поссорила его с немецкими коллегами, и та
резкость, с которой он выступил против ведущих фигур вроде Вернера Зомбарта
[Werner Zombart (1863--1941), преподавал в университетах Бреслау и Берлина; о
нем говорили, что как член молодой исторической школы он "перешмоллерил самого
Шмоллера" в попытке совместить экономический и исторический анализы (Joseph
Schumpeter, History of Economic Analysis, op. cit. p. 817) -- амер. изд.],
Густава Шмоллера, Луиджи Брентано [Lujo Brentano (1844--1931), профессор ряда
университетов Германии и Австрии, основатель Verein fur Sozialpolitik; его
братом был влиятельный философ Франц Брентано -- амер. изд.] и Хейнриха
Херкнера [Heinrich Herkner (1863--1932), студент Брентано, профессор
университетов Цюриха и Берлина -- амер. изд.], вызвавшая в свое время сильную
обиду, сегодня может расцениваться только как его заслуга. Я знаю, что Мизес
собирался включить в сборник свою статью "Verstaatlichung des Kredits",
которая также появилась в 1929 году в 1 томе нового Zeitschrift fur
Nationalokonomie. Помешало то, что редактор засунул куда-то рукопись и нашел
ее, когда было уже поздно -- что было не редкостью в то время, а с учетом
ясного почерка Мизеса, вполне возможно, что рукопись существовала в
единственном экземпляре. [Эта статья Мизеса была включена в книгу, для которой
