лись. Мы уж недоумевать начали, что не едут. А они, как выяснилось, Тео-
добада ждали - был вождь в отлучке.
Дядя Агигульф на двор въехал, когда у нас на стол собирали. Как раз к
трапезе подгадал. Пока коня расседлывал, пока за дом отводил, туда, где
луг начинается, - Агигульф-сосед к нам вошел. Не вошел, а ворвался.
Страшен был Агигульф-сосед. Если сравнить, то на том тинге, где дело
о бесчестии его дочери Фрумо разбирали, был куда как кроток по сравнению
с сегодняшним.
А мы уже за столом сидели, дядю Агигульфа ждали. И не дали мы соседу
благочинность трапезы порушить. Дедушка Рагнарис не дал.
Агигульф-сосед, весь красный, только рот раскрыл, а дедушка уже велит
Ильдихо - чтобы ложку гостю подала. И на место слева от себя показал.
Когда весело деду, он меня или Гизульфа сажает на это место, кто ми-
лее ему в тот день. Уже давно хмур, как туча, дед, и место слева от него
пустует. А справа, как положено, отец наш Тарасмунд сидит.
Плюхнулся Агигульф-сосед на скамью, ложку принял. Но не ест, к горшку
не тянется, очередь свою пропускает. Правда, дышать спокойнее стал, как
увидел, что дочь его ненаглядная, кривая и беременная, Фрумо придуркова-
тая, за обе щеки наворачивает, так что за ушами трещит. Так лопала ду-
рочка, что и отца, кажется, не замечала.
Тут и дядя Агигульф вошел. Поначалу, видать, мало что понял. По прав-
де сказать, ничего он не понял. Головой только вертеть стал от недоуме-
ния. То на занавеску глянет, за которой Ахма лежит, постанывая, то на
Фрумо. То на дедушку.
Дед молча дяде Агигульфу кивнул: садись, мол, ешь.
Гизела, мать наша, за рукав Фрумо дернула и сказала ей вполголоса:
- Поздоровайся с батюшкой.
Фрумо отцу заулыбалась, через стол к нему потянулась, чуть горшок не
своротила, и поведала:
- А Ахма помирает. Там.
И головой показала, где.
Дядя Агигульф аж рот разинул от удивления.
Агигульф-сосед на деда нашего уставился. А дед знай себе степенно ку-
шает и ложкой рот обтирает. Тарасмунд, что справа от деда сидел, глаз от
горшка не поднимал, будто узрел там что-то. Уши у отца покраснели.
Лишь окончив трапезу, дед ложку положил и спросил соседа спокойно:
мол, что - в доме был? Агигульф-сосед отвечал: был. Дед сказал:
- Секиру мы от дождя в дом внесли. И меч на месте ли?
Сосед подтвердил: да, на месте и меч, и секира.
Дед же сказал:
- А птица твоя пропала, Агигульф. Жара стоит. Протухла птица.
- А отчего бы это ей протухнуть? - взвился Агигульф-сосед.
- Отчего же убоина протухает? - ответствовал дед. - От того и протух-
ла. - И добавил: - Нам чужого не надо. Хвала богам, своего хватает.
- А кто птицу-то мою забил? - Агигульф-сосед спрашивает.
- Да твои и забили, - дед отвечает.
Сосед наш рассердился и кричать было начал, что, видать, шутники в
селе нашлись попользоваться слабоумием дочери и зятя его, покамест он,
Агигульф, в бурге о пользе общей радел.
Тут Фрумо вдруг встрепенулась и кричать начала, что курочки она хо-
чет, курочки!.. Но дедушка Рагнарис на дурочку цыкнул и гаркнул ей, что,
дескать, муженьку ее полоумному своих кур резать не даст.
Отец наш Тарасмунд сказал Агигульфу-соседу:
- Ахма наш с Фрумо твоей, видать, последнего ума лишились, как ты уе-
хал. Пир устроить удумали. Гостей каких-то ждали. И вот что я тебе ска-
жу: не понравились нам эти ихние разговоры про гостей. Что твоя, что Ах-
ма - как ни крути, блаженные они. Вдруг видение им было? Я вот что ду-
маю. Хорошо бы, если бы Гупта из соседнего села пришел. Гупта святой.
Может, и отвадил бы беду. Ибо беда идет - по всему видать. Вот и Ахма
помирает.
- Отчего же он помирает? - скучным голосом осведомился Агигульф-со-
сед. Видно было, что больше из вежливости спросил, ибо очень зол был на
Ахму из-за перебитой птицы и пса изведенного.
Дядя Агигульф к Гизульфу наклонился. Тот давай ему быстро шептать
что-то, глазами стреляя.
Отец объяснил, что, как видно, птиц и пса зарубив, на свинью Ахма по-
кусился. Оттого так решили, что подранена свинья была. Сумела свинья за
себя постоять, не курица все-таки - зверь строгий. Видать, толкнула ду-
рака, жизнь свою обороняя, он на меч и напоролся. Хорошо еще, что выб-
раться сумел. Хоть не заела его свинья, пока беспомощный был...
Тут дедушка Рагнарис, мысли Агигульфа-соседа угадав, заговорил гром-
ким голосом, что наша семья платить за перебитую птицу не станет, ибо
Ахма выполнял волю его, агигульфовой, дочери. Это она, Фрумо, курочку
потребовала.
А Ахма для нашей семьи - отрезанный ломоть, ибо Агигульф-сосед, взяв
его в зятья, стал ему нынче вместо отца. А что здесь Ахма лежит - то
по-родственному приветили их с Фрумо, желая хозяйство Агигульфа-соседа
от дальнейшего разорения уберечь. Ибо два полоумных много не нахозяйни-
чают.
Видно было, что дядя Агигульф все стремится в разговор встрять - и
рот раскрывал, и на лавке ерзал, но дед его взглядом к молчанию призвал.
Агигульф-сосед уперся. И раньше доводилось ему оставлять молодых без
пригляду; отчего же раньше ничего подобного не случалось? Отчего в одно-
часье оба последнего ума лишились? Хорошо же приглядывали родичи за хо-
зяйством!
На это отец наш Тарасмунд отвечал: видать, на то воля Бога Единого.
Захотел - дал ума, захотел - отобрал.
Дедушка Рагнарис носом шумно засопел, но опровергать не стал.
Нам с братом скоро надоело слушать, как Агигульф-сосед с дедушкой
из-за каждой курицы препирается, и мы ушли. Времени прошло немало, преж-
де чем те договорились между собой.
Агигульф-сосед свою дочь Фрумо домой забрал вместе с ее "богатырем";
Ахма же помирать в нашем доме остался.
По всему видать было, что не жилец уже Ахма на этом свете. Так отец
наш говорит матери нашей, Гизеле.
Мы с братом были недовольны, что Ахма в нашем доме остался, потому
что от его раны очень сильно смердеть начало. А еще стонал он непрерыв-
но, так что жутко делалось. Хорошо еще, что лето стоит, мы на сеновале
спим.
Дядя Агигульф, когда Агигульф-сосед удалился, гневаться громко начал.
Ведь что получается? Коли удалось бы Агигульфу-соседу его, дядю Аги-
гульфа, на Фрумо женить - так могло бы ведь статься, не Ахме-дурачку, а
ему, дяде Агигульфу, за занавеской лежать, от фруминого коварства бесс-
лавно помирать, подвигов не свершив!
Сперва дядя Агигульф это у нас в доме кричал, а потом, когда деду это
надоело, пошел дядя Агигульф к Валамиру. И меня с собой взял в свидете-
ли. У Валамира кричал про то же. И вторил другу своему Валамир, сокруша-
ясь, что не дали ему, Валамиру, супостата Ахму извести.
А Марда ужасалась.
Валамиров дядька сердился и жалел Ахму.
К вечеру к нам на двор Хродомер с Оптилой пожаловали, и дедушка Раг-
нарис нас с Гизульфом отправил за дядей Агигульфом, наказав домой его
привести. А когда явился дядя Агигульф, велел рассказывать все, что в
бурге было. Мол, настало время.
Вот что поведал дядя Агигульф. Задержались они в бурге потому, что
Теодобада ждали. Теодобад же у аланов в становище был.
Мы в нашем селе об аланах много не задумываемся. Далеко от нас стано-
вище аланское. А в бурге у Теодобада аланы - частые гости. И дружинники
теодобадовы многие на аланках женаты. Дядя Агигульф сказал, что видели
они с Агигульфом-соседом много аланов в бурге и кое-что очень им не пон-
равилось.
А не понравилось им то, что аланы очень много мяса привезли в бург и
продавали его дешево. Рано они в этом году начали скот бить и слишком
много забили. Агигульф-сосед у одного алана спросил, почему они так рано
скот забивать начали, не случилось ли чего, но тот алан только и сказал
Агигульфу-соседу: отец велел.
Еще у нескольких спрашивали, но никто из аланов ничего толком не
объяснял. Аланы вообще народ молчаливый и мрачный, к разговорам не
склонный.
Видать, Теодобаду у их старейшин еще тяжелее приходится, если с расп-
росами к ним поехал. Поехал же к ним Теодобад потому, что и его насторо-
жила эта неурочная мясная торговля. По всему было видно, что откочевы-
вать аланы собираются, потому что молодняк били.
Если бы они, как обычно, собирались по осени переходить на зимнее
становище, то молодняк бы не били. К осени молодняк уже окрепнет, легко
преодолевает перекочевку. Странно, что летом отходить затеяли.
Ждали наши Агигульфы Теодобада в бурге, мыслями то к мясной этой тор-
говле возвращаясь, то домой. Агигульф-сосед неспокоен был, все к дочке
беременной да полоумной, думами устремлялся, да к хозяйству, на Фрумо и
Ахму оставленному.
Наконец, приехал Теодобад. День уже к вечеру клонился, гроза была. В
самую грозу, в дождь проливной, въехал в бург Теодобад с дружиной малой.
Лишь наутро смогли наши посланные с ним перевидаться. Теодобад сам
был как туча грозовая. Похоже было, что из становища, от старейшин
аланских, новых забот себе в бург привез.
Видя, что невесел военный вождь, дядя Агигульф сразу ему чужакову го-
лову показал и меч кривой. Заинтересовался Теодобад. Тогда дядя Агигульф
рассказал, как и что было, а после и показал, заставив одного дружинника
за чужака быть и под столом таиться. А Агигульф-сосед свидетельствовал и
подтверждал.
Поведал дядя Агигульф Теодобаду, как он, Агигульф, сын Рагнариса, с
мальцами на рыбалку ходил на ничейное озеро. Как чужака там таящегося
заметил и убил его. Как голову с чужака снял и меч его забрал.
Вот тот меч и та голова, сказал дядя Агигульф, вождю их подавая.
Агигульф-сосед тут же добавил, что не в первый раз уже на ничейном
озере чужаков замечают, но прежде доказательств не было.
Тогда дядя Агигульф стал рассказывать вождю, как видел он у озера чу-
жаков, как не верили ему, как за правду он по всему селу бился, но ему
все равно не верили.
После же прямо спросил вождя: не дашь ли нам в село воинов? Ибо мало
у нас воинов, чтобы в случае беды село оборонить. А старейшины так гово-
рят: мол, похоже, что какая-то беда надвигается.
Теодобад сразу сказал: воинов не дам, ибо у меня и своих забот по
горло. Мне, мол, воины мои все в бурге нужны.
Тут Агигульф-сосед напомнил насчет тына. Теодобад же гневаться начал.
Сказано уж один раз: нет и все! Сперва свои заботы с плеч скину, после
чужие положу.
На это Агигульф-сосед возразил вождю военному: знал бы ты нашу забо-
ту, не стал бы так легко отмахиваться. Но дядя Агигульф его локтем
ткнул, дабы не ярил вождя военного без нужды.
Вместо того, к Теодобаду обратясь, спросил дядя Агигульф: что, мол,
аланы скот не ко времени бить затеяли? И снова помрачнел Теодобад. Об
этом, дескать, и говорил со старейшинами их.
Старейшины аланские говорят, что к ближайшему новолунию отходить бу-
дут на другое становище. Дескать, еще весной, когда на зимнем кочевье
были, видели, как племя какое-то идет. Оно в стороне шло. Аланов зави-
дев, на полдень отвернуло.
Аланские разъезды дня два за этим племенем на полдень шли, а после
вернулись. Идет себе племя какое-то на полдень - и пускай себе идет. По-
тому и не стали беспокоиться.
Настало время, и аланы с зимнего кочевья на летнее, сюда, перекочева-
ли, как водится. Но недавно вести пришли от аланских дальних дозоров. То
племя, что по еще весне видели, свернуло с прежнего пути, к полуночи
взяло. Видать, часть от большого того племени откололась, решили, что не
прокормит земля тамошняя весь народ.
И еще весть слыхивали аланы. У вандалов (но не у тех ближних, из ко-
торых Велемуд, родич наш, родом, а у тех, что дальше на полдень под Лиу-
таром, сыном Эрзариха, живут), вроде бы, стычка была с тем пришлым пле-
менем. Говорят, отбили вандалы у чужаков охоту к ним соваться. Но точно
об этом пока неизвестно. Вот приедут посланцы от вандалов - все разъяс-
нят. Ибо ждут они, аланы, посланников от вандалов.
Теодобад старейшин аланских спросил: неужто отряда какого-то испуга-
