кий рост.
И кинжал делать отсоветовал. Спросил у дяди Агигульфа: видел, мол,
кое у кого из герульских воинов топорики метательные? В племени ге-
рульском сейчас мало кто этими топориками обзаводится. Не в почете они
нынче. А напрасно, ибо оружие страшное и полезное. Только владеть им
умение надобно. Чем коварнее оружие, тем больше умения оно требует, ска-
зал Ульф.
Дядя Агигульф на то фыркнул: не оружие это, а игрушка детская. Ульф
же отвечал, что топорик этот легкий, руку не тянет, а бросить его можно
на далекое расстояние и неожиданно. На щит такой топорик поймать нетруд-
но, но бывает и так, что оказывается он весьма полезным. Тут все от обс-
тоятельств зависит и от умения.
И уговорил дядю Агигульфа. Советов Ульфа все слушали. Ульф только се-
бе присоветовать не мог; другим же хорошие советы давал.
И сказал еще Агигульфу Ульф, что покажет ему, как топориком действо-
вать. Терпения много понадобится Агигульфу, чтобы научиться как следует
метать его.
Как решили, так и сделали. Отработал Агигульф у Визимара; а как топо-
рик метательный сделать, про то Ульф Визимару рассказал во всех подроб-
ностях.
Ульф еще сызмальства у Визимара в кузнице просиживал, так что знали
друг друга хорошо. Тянуло Ульфа к тайнам кузнечным.
Топорик получился на славу. Тут Ульф в новый поход ушел, а Агигульф
дома остался, потому что так дедушка велел. С топориком дядя Агигульф не
расставался, при себе носил. Холил и лелеял, как мать дитя.
Запала мысль дяде Агигульфу надпись магическую на топорике сделать:
"Пью кровь".
В нашем селе грамоту знает один только человек - годья Винитар.
Когда Агигульф с просьбой своей пришел и от работы Винитара оторвал,
рассвирепел годья и крестом деревянным огрел Агигульфа. Чего захотел!
Чтобы надпись языческую да греховную на оружии ему вывел!
Пока Агигульф ноги уносил, годья вслед ему орал:
- Велено было возлюбить ближнего своего!
И крестом угрожающе потрясал.
Годья человек кроткий, но не любит, когда Бога Единого обижают, запо-
веди Доброго Сына нарушают.
Стал тогда думать Агигульф, как бы ему в бург выбраться, где тоже лю-
ди были, грамоте знающие. Пошел тогда на военную хитрость Агигульф. На
охоту он отправился и оленя взял. После же хмурость на лицо напустил и
сказал Рагнарису, что сон ему был: оленя Теодобаду отвезти надо. Дедушка
спрашивал своих богов, так ли это, и боги подтвердили: да, так. Я думаю,
боги помогли дяде Агигульфу в его хитрости, потому что дядя Агигульф -
их любимец.
И повез Агигульф оленя в бург.
Пока дружинники оленя ели, нашел Агигульф человека, который писать
умел и не посчитал, что надпись "Пью кровь" на топорике так уж обижает
Бога Единого. Начертал слова эти для дяди Агигульфа; Агигульф в тот же
день на рукояти надлежащие знаки вырезал:
DRAGKA BLOTH
И вернулся из бурга с надписью на рукояти.
Эту надпись дядя Агигульф нам с Гизульфом часто показывал. Рассказы-
вал, что вырезывание знаков было великим таинством.
Глубокой ночью, в новолуние, горели кругом костры. В круге костров
сидел дядя Агигульф один и вырезал знаки; только звезды свидетелями бы-
ли; дружина же Теодобадова за пределами круга стояла, от ужаса млея. И
даже Теодобад стоял и ликом бледен был.
После жертвы принялся дядя Агигульф приносить кровавые. Теодобад дал
дяде Агигульфу десять пленных герулов и десять гепидов, в рабство обра-
щенных, и десять иных рабов. И убил их дядя Агигульф; кровью же их кост-
ры те загасили. Топором "Пью-Кровь" убил. После того стал топор этот не-
победимым и против герулов, и против гепидов, и против иных врагов.
Много раз помогал "Пью-Кровь" дяде Агигульфу, много раз жизнь его
спасал. Рассказывал дядя Агигульф, что однажды, устав от опеки Рагнари-
са, который, как наседка над цыплятами, над ним, Агигульфом, кудахчет,
от скуки изнемогая, решил на север прогуляться.
На севере же, в двадцати днях пути, два племени живут, на диво злоб-
ные и свирепые. Между этими племенами поле есть и на поле том, ни на миг
не прекращаясь, и днем, и ночью битва кровавая кипит. Племена же те об-
ширны, и воины могучие там не переводятся.
Спросили мы с Гизульфом, какого языка те племена. Дядя Агигульф отве-
тил, что племена эти столь свирепы, что и языка не имеют, а только рычат
от ярости, пеной исходя. Но дядя Агигульф уже не раз там был и умеет с
ними объясняться, длинные беседы яростным рыком ведя. Ибо словоохотлив
тамошний народ, медовухи испив.
Вот дядя Агигульф и поехал к вождю одного из этих племен - медовухи
попить и в ратной потехе участие принять.
Семь дней ехал от села на север и еще семь; на восьмой же в местности
оказался холмистой, где было много камней и больших валунов. И вдруг
обступили дядю Агигульфа со всех сторон великаны, из земли выпрастыва-
ясь. Подумал было дядя Агигульф, что погибель его пришла.
Стали великаны валунами громадными кидаться. Много было великанов, а
он, дядя Агигульф, один. Валуны справа, слева, сзади, спереди так и
свистят. От ударов земля содрогается. Великаны ревут - куда тем свирепым
вождям, к которым дядя Агигульф в гости ехал! Вдесятеро громче ревут.
Конь под ним начал дрожать, на задние ноги приседая, и чувствовал дя-
дя Агигульф: вот-вот понесет конь.
Тут-то и пригодился метательный топорик. Метнул его дядя Агигульф и
прямо промеж глаз угодил самому большому, страшному великану - он у про-
чих великанов за военного вождя был. Пал тот замертво и не шевелился бо-
лее.
Остальные же великаны устрашились и под землю попрятались. Вырвал
свой топорик дядя Агигульф из головы мертвого великана и дальше поехал.
Без помех до места добрался, медовухи испил, новостями обменялся, от
рычания охрипнув, в ратной потехе поучаствовал, стену трупов вокруг себя
нагромоздя, и назад себе домой поехал.
Как проезжал через край тех великанов, ни один из них и не пикнул.
Под землей от него, дяди Агигульфа, хоронились. От убиенного велика-
на-вождя только костяк остался - стервятники растащили. Стервятники там
не в пример нашим громадные.
Дядя Агигульф, бывало, как пива выпьет, так зовет нас с братом Ги-
зульфом и драться стравливает. Кто победит, тому позволяет топорик
"Пью-Кровь" в дерево кинуть. Гизульф всегда меня побивает. Но когда-ни-
будь и я его побью.
А топорик кидать Гизульф не умеет.
Сейчас такого топорика у нас в селе уже не сделать, потому что Визи-
мар от чумы умер.
СТАРАЯ КУЗНИЦА
До чумы в нашем селе был кузнец. Кузница и сейчас стоит, кузнец же
умер. Я помню нашего кузнеца, хотя был совсем мал, когда кузнец жил. Я
боялся его, потому что ликом черен он был, а глаза, волосы, борода были
у него белые. Волосом, помню, буен был, шею имел бычью, ручищи огромные.
Волосы обрезал, не в пример остальным, и ремешок на голове носил - длин-
ными патлами у горна не помашешь. Вмиг займутся.
Я потом только узнал, что кузнец тоже готом был, как и мы, и верить
не хотел, все думал, что он из тех подземных великанов, о которых дядя
Агигульф любит рассказывать.
Помню, как к нам в дом он заходил и с Рагнарисом о чем-то беседовал.
Точно гудело что-то в доме.
Звали кузнеца Визимар. Родом он из того села был, что по ту сторону
бурга, если от нас глядеть. В том селе много родни нашей матери Гизелы,
но кузнец нам не родич.
Кузница не в селе стоит, а поодаль, вверх по реке. Дедушка Рагнарис
говорит, что кузнецы всегда поодаль от села селятся и ничто им не страш-
но, ибо они близко знаются с Вотаном. И поверье есть, что если кузнеца
убить, то это навлечет проклятие на весь род - разгневается Вотан. А Во-
тан долго гневается, порой дети внуками сменятся, а он все сердит и не
успокоится, пока весь род не изведет.
От того места, где мы глину для обмазки домов берем, она видна. Точ-
нее, то, что осталось от нее, ибо с тех пор, как Визимар умер, другого
кузнеца близ села нет.
Есть кузнец в том селе, откуда дедушка Рагнарис родом, но мы в то се-
ло не ходим, а за лемехами, ножами, серпами в бург ездим. В бурге они
дороже стоят, потому что кузнецы там лучше и заносчивее, но дедушка Раг-
нарис говорит: лучше больше отдать, но с поднятой головой ходить, чем
ради малого сбережения принижаться. И если сломается что, тоже в бург
едем.
В бурге кузнецы хорошие, спору нет, но и Визимар не уступал им. В том
селе, откуда дедушка родом, мечи ковать да закаливать не умели. И посей-
час не умеют. А вот Визимар умел. Только брался, говорят, неохотно. Муд-
реное это дело.
В наше село Визимар пришел, когда Алариха, старого военного вождя,
уже убили и Теодобад, сын Алариха, военным вождем стал. Визимар там сел,
где и в прежние времена кузница стояла. Подновил ее и жить начал. Жил
один, к себе никого не брал, ни женщин, ни рабов. Поведения был степен-
ного, а нрава незлого, но необщительного.
В селе его почти и не видели. Только иногда к Хродомеру и дедушке
Рагнарису захаживал.
Тарасмунд рассказывал, что только раз в году веселился кузнец - прав-
да, от души, богатырским весельем, - на зимнем празднике, когда солнце
на лето поворачивает. Ставили в селе большое чучело зимы из прошлогодней
соломы, и кузнец молотом сокрушал это чучело; после же, козлом нарядясь,
везде по дворам скакал и Вотана неистово славил.
Обычай этот старейшины наши из прежнего своего села принесли, а у нас
прижился.
Потом, когда кузнеца не стало, наш дядя Агигульф стал козлом наря-
жаться. Любо-дорого смотреть, как дядя Агигульф рядится в козла, потому
что он перед тем сажей лицо мажет.
Дедушка Рагнарис всегда ворчит, что с Визимаром оно лучше было, ибо
кузнец был настоящий и обычай правильно блюл, с умом скакал, а не как
козел.
Хотя бы нынешний праздник вспомнить, когда дядя Агигульф, разгоря-
чась, во двор к годье заскочил, неистово Вотана славя. Годья же смутился
и не знал, что делать, ибо обычай был дедовский и обижать все село не
хотел. Столбом стоял. И Одвульф стоял рядом. Один только пес дворовый
годьи Винитара не стоял и без всякого позора для себя и села нашего дядю
Агигульфа со двора изгнал.
Только раз в году и радовался кузнец тот Визимар, остальное же время
будто угнетало его что-то и оттого был он как бы печален.
Уже потом, когда мы с Гизульфом подросли, а кузнеца не было в живых,
рассказал нам дедушка, как все с этим Визимаром вышло.
У Визимара в роду были кузнецы. Самого Визимара тоже кузнецом сделать
хотели и даже отдали в учение брату матери его, который слыл в бурге от-
менным кузнецом.
Пожив в бурге, решил Визимар воином стать, а ремесло оставить. Увле-
кало его буйство дружинное. Когда Аларих, наш военный вождь, в поход
свой славнейший на аланов пошел, в котором сложили голову и сам Аларих,
и половина дружины его, Визимар тоже с Аларихом пошел. Не хотел Аларих
его брать, но умолил его Визимар.
И согласился, наконец, Аларих и взял его с собой.
В стычках с аланами удальцом себя показал Визимар. Перед более опыт-
ными воинами выхвалялся и потому безрассуден был.
Покуда за аланами гонялись, пощипали заодно и несколько сел ван-
дальских (не тех, откуда Велемуд и родичи его, а других, дальних).
Те вандалы дружественны аланам были, а с нами, даже когда не враждо-
вали, дружбы не водили. В набегах на села эти особенную доблесть Визимар
показывал.
Несколько дней Аларих преследовал аланов. Наконец, в полудне пути от
нашего села, по ту сторону реки, решили аланы бой принять.
Сошлись с аланами в бою. С обеих сторон много воинов было.
Визимар Алариху глянулся. Зная, однако, что нрав у юнца безрассудный,
и не желая терять его, поставил Визимара Аларих позади более опытных во-
инов.
Ударили аланы. Сплошной лавой с дикими криками понеслись. Кони гро-
мадные и всадники громадные. Копья тяжеленные. Смяли готские ряды, вда-
