ежечасно тот, кто был вверху, оказывается внизу, и наоборот,
так что надеюсь, я все-таки женюсь на ней. Во всяком случае,
я уверен, -- пьяница Деспард никогда ее не получит, ибо
раньше я убью его, если даже меня за это повесят. Сэр, сэр,
не бросите же вы вашу жемчужину в эту навозную кучу! Лучше
раздавить ее сразу каблуком. Посмотрите на нее и скажите,
что вы не в силах это сделать! -- И он указал на
трогательную фигурку Сайсели, которая стояла около них, сжав
руки,прерывисто дыша, с выражением муки на лице.
Старый рыцарь взглянул на нее искоса уголком глаза и
почувствовал жалость, так как в глубине души был порядочным
человеком; хотя он обращался с дочерью грубо, как это било в
обычае той эпохи, но любил ее больше всего на свете.
-- Как ты смеешь говорить мне о долге по отношению к моей
плоти и крови? -- пробурчал он. Затем, немного подумав,
добавил: -- Выслушай же меня, Кристофер Харфлит. Завтра на
рассвете я еду в Лондон с Джефри Стоуксом по одному
рискованному делу.
-- По какому делу сэр?
-- Если хочешь знать -- по поводу ссоры с этим испанским
негодяем аббатом, который притязает на лучшую часть моих
земель и много чего нашептал этому выскочке, главному
викарию Кромуэлу. Я еду, чтобы рассказать о тех его делах,
которые Кромуэл не знает, и постараюсь доказать, что он лжец
и предатель. Скажи, будет ли мой дом избавлен от твоих
посещений в мое отсутствие? Дай мне слово, и я поверю тебе,
так как ты все же честный джентльмен, и если ты незаконно
сорвал один или два поцелуя, то это можно простить. Еще до
твоего рождения люди делали то же самое. Дай мне слово, или
мне придется тащить эту девчонку за собой в Лондон через все
снежные заносы.
-- Я даю вам его, сэр, -- ответил Кристофер. -- Если ей
понадобится мое общество, то для этого ей придется приехать
в Крануел Тауэрс, так как я не буду надоедать ей в ваше
отсутствие.
-- Хорошо. Тогда одолжение за одолжение. Я не буду отвечать
на письмо лорда Деспарда, пока не вернусь обратно, -- не для
того, чтобы доставить тебе удовольствие, а потому что я
терпеть не могу писать. Это для меня труд, и я не могу
тратить на него время сегодня вечером. А теперь выпей кубок
вина и уходи. Любовь -- работа, вызывающая жажду.
-- Охотно сэр; но послушайтесь меня, послушайтесь. Не ездите
в Лондон почти без спутников после ссоры с аббатом Мелдоном.
Разрешите мне охранять вас. Хотя мое имущество не велико, я
все-таки могу взять человека или двух, даже, быть может,
человек шесть -- восемь, пока ваши разъехались.
-- Ни за что, Кристофер. Я сам охраняю свою голову все шесть
лет, смогу сохранить ее и сейчас. Кроме того, -- добавил он,
внезапно как бы охваченный предчувствием, -- как ты сказал,
путешествие опасно, и кто знает?.. Если что нибудь случится,
может быть, ты будешь тут гораздо нужнее. Кристофер, ты
никогда не получишь мою дочь, она не для тебя. Однако
возможно, возникнет необходимость заступиться за нее даже
ценой отлучения от церкви. Уходи отсюда, девушка! Что ты
стоишь здесь и глазеешь на нас, как сова при солнечном
свете? И запомни, что, если я еще раз поймаю тебя за
подобными штучками, ты будешь проводить свои дни в
монастыре, что принесет тебе немалую пользу.
-- По крайней мере, я найду там покой и ласку, -- ответила
Сайсели с чувством, так как она знала своего отца и ее самые
худшие опасения исчезли. -- Только, сэр, я не знала, что вы
хотите увеличить богатство блосхолмских аббатств.
-- Увеличить их богатство! -- заревел отец. -- Нет, я повешу
их всех. Иди в свою комнату и пришли Джефри с водкой.
Сайсели не оставалось ничего другого, как сделать реверанс
сначала отцу, потом Кристоферу, которому она взглядом
сказала то, чего не смели произнести губы, потом исчезла в
темноте, и только слышно было, как она ударилась о какую-то
мебель.
-- Посвети, девочке, Кристофер, -- сказал сэр Джон, который
смотрел в огонь, погрузившись в свои мысли.
Схватив одну из двух свечей, Кристофер бросился за Сайсели,
как гончая за кроликом, и вскоре они оба вышли в дверь и
пошли по начинающемуся за ней длинному коридору. На повороте
они остановились, и еще раз он безмолвно обнял ее своими
длинными руками.
-- Вы не забудете меня, даже если нам придется расстаться? --
всхлипывала Сайсели.
-- Нет, голубка, -- ответил он. -- Мы расстаемся не надолго,
так как господь отдал нас друг другу. Ваш отец не думает
того, что говорит, а сегодня он расстроен, но потом
смягчится. Если же нет, мы сами подумаем о самих себе. У
меня одна-две быстрых лошади. Смогли бы вы поехать на одной
из них?
-- Я всегда любила ездить верхом, -- ответила она
многозначительно.
-- Хорошо. Тогда вы никогда не попадете в хлев к этой
свинье, так как сперва я ее заколю. У меня есть друзья и в
Шотландии и во Франции. Что вы предпочитаете?
-- Говорят, что воздух Франции мягче. Теперь уходите от
меня, а то он пойдет искать нас.
И они оторвались друг от друга.
-- Вашей кормилице Эмили можно доверять, -- быстро сказал
он. -- И она очень любит меня. Если будет нужно, дайте мне
знать через нее.
--Ах, -- ответила она, -- непременно. -- И ускользнула от
него как призрак.
-- Ты ждал восхода луны? -- спросил сэр Джон, взглянув из
под мохнатых бровей на Кристофер, когда он вернулся.
-- Нет, сэр, но коридоры в вашем старом доме удивительно
длинны, и я повернул не в ту сторону, прохода по ним.
-- О! -- сказал сэр Джон. -- У тебя изумительная способность
поворачивать не в ту сторону; впрочем, расставаться, конечно
не легко. Теперь ты понимаешь, что вы виделись в последний
раз?
-- Я понимаю, что вы это говорите, сэр.
-- Надеюсь, что я могу и думать так. Послушай, Кристофер, --
добавил он строго, но ласково, -- поверь мне, ты мне
нравишься, и я бы не стал огорчать ни тебя, ни девушку, если
бы мог. Но у меня нет выбора. Мне угрожают со всех сторон
и священник и король, а ты потерял свое наследство. Она
единственное сокровище, которое я могу дать в залог; и ради
ее собственного блага и ради ее будущих детей она должна как
следует выйти замуж. Этот Деспард долго не протянет, он
слишком много пьет; тогда, быть может, придет твой день,
если ты все еще будешь неравнодушен к его наследству.
Случится это года через два, а то и меньше, она скоро
проводит его в другой мир. А теперь не будем больше говорить
об этом, но если что-нибудь случится со мной, будь ей
другом. Вот и водка -- выпей и уходи. Пусть тебе кажется,
что я суров с тобой, я все же надеюсь, ты осушишь в Шефтоне
еще не один кубок.
Было семь часов утра следующего дня, когда сэр Джон,
позавтракав, опоясывался мечом, так как Джефри уже пошел за
лошадьми; дверь в большой зал отворилась, и вошла его дочь
со свечой в руках, закутанная в меховой плащ, поверх
которого ниспадали ее длинные волосы. Взглянув на нее, сэр
Джон заметил в ее широко открытых глазах ужас.
-- Что с тобой, девочка? -- спросил он. -- Ты умрешь от
простуды на сквозняке.
-- О отец! -- воскликнула она, целуя его. -- Я пришла
проститься с вами и... и просить вас не ехать.
-- Не ехать? Но почему?
-- Потому что, отец, я видела плохой сон.
-- Я не боюсь снов, все эти глупости от плохого пищеварения.
-- Может быть, отец, но вы должны остаться дома и послать
кого нибудь другого по этому делу. Например, сэра Кристофера.
-- Зачем мне бояться твоего сна, правдив ли он или ложен?
Если он правдив, то ничего не поделаешь, он должен
исполниться; если ложен, с какой стати придавать ему
значение? Сайсели, я простой человек и не обращаю внимания
на такие фантазии. Но у меня есть враги, и вполне возможно,
что мой час настал. Если так, то полагайся на свой здравый
смысл, дочка, остерегайся Мелдона; будь осторожна, спрячь
драгоценности твоей матери. -- и он повернулся, чтобы уйти.
Она схватила его за руку.
-- Отец,что я должна делать, если с вами что-нибудь
случится? -- пылко спросила она.
Он остановился и смерил ее взором от головы до пят.
-- Я вижу, что ты веришь в свой сон,-- сказал он. -- И хотя
это и не остановит Фотрела, я начинаю верить в него тоже.
Если это случится, у тебя будет возлюбленный, которому я
отказал. Он и мне по сердцу и будет крепко бороться за тебя.
Если я умру, моя игра кончена. Тогда начинай свою сначала,
милая Сайсели, и начни ее скорее, прежде чем аббат станет
тебя преследовать. Хотя я был и груб, не поминай меня лихом,
и пусть будет с тобой божие и мое благословение. А вот и
Джефри зовет; если лошади будут стоять, они замерзнут. Ну
прощай. Не бойся за меня, у меня надета под плащом кольчуга.
Ложись опять в постель и согрейся. -- Он поцеловал ее в лоб,
отстранил от себя и ушел.
Так Сайсели и рассталась с отцом навсегда.
Весь этот день сэр Джон и его слуга Джефри скакали вперед по
снегу. Но иногда они были вынуждены идти пешком по глубоким
сугробам. Они ехали лесной тропой и хотели добраться до
одной фермы в прогалине среди лесов за два часа до заката,
переночевать в ней и на рассвете направиться в Фенс и
Кембридж. Это, однако, оказалось невозможным: дорога была
уж очень плоха. И получилось так, что немногим ранее пяти
часов, когда темнота сомкнулась над ними, принеся с собой
холод, и стонущий ветер, и неожиданный снегопад, они были
вынуждены укрыться в хижине лесничего, построенной из
прутьев, и дождаться, пока луна не выйдет из-за облаков. Там
они накормили лошадей захваченным с собой зерном, поели сами
сухого мяса и ячменных лепешек, запас которых нес Джефри в
сумке на плече. Трапеза была убогая, в полной темноте, но
она помогала хоть немного утолить голод и провести время.
Наконец луч света проник через дверь в хижину.
-- Луна взошла,-- сказал сэр Джон. -- Поедем, пока лошади не
замерзли.
Ничего не ответив, Джефри взнуздал лошадей и вывел их из
хижины. В это время появилась полная луна, как огромный
белый глаз между двумя черными грядами облаков, и покрыла
серебром весь мир. Она осветила печальную картину;
сверкающая равнина снега, местами поросшая кустарником
боярышника, и то тут, то там мрачные очертания подстриженных
дубов; это была опушка леса, и люди приходили сюда обрубать
верхушки деревьев для топлива.
На расстоянии примерно ста пятидесяти ярдов1, на гребне
склона возвышался округлой формы холм, созданный не
природой, а рукой человека. Никто точно не знал, но
существовало предание, что однажды, сотни или тысячи лет
назад, здесь произошла великая битва, в которой был убит
король, и его победоносная армия, чтобы увековечить его
память, насыпала над его останками этот холм.
(*1)Ярд -- английская мара длины, равная 91 см.
В этой легенде говорилось, что это бил морской король,
поэтому для него построили или принесли сюда с берега реки
лодку со всеми приспособлениями для гребли и усадили его в
нее; также говорили, что по ночам можно видеть как он
доспехах верхом на лошади объезжает окрестности, будто все
еще руководит битвой. Во всяком случае холм назывался
Королевским курганом, и люди боялись проходить мимо него
после захода солнца.
Держа стремя своего коня, чтобы помочь ему сесть на лошадь,
Джефри Стоукс вдруг вскрикнул и указал на что-то. Взглянув
по направлению его вытянутой руки, сэр Джон в ясном лунном
свете увидел всадника, неподвижного, как статуя, на самой
вершине Королевского кургана. Казалось, он был закутан в
длинный плащ, но его шлем сверкал на голове, как серебро. В
следующую минуту край черной тучи скрыл диск луны, и, когда
туча прошла, человека на лошади уже не было.
-- Что этот парень там делал? -- спросил сэр Джон.
-- Парень? -- дрожащим голосом ответил Джефри. -- Я не видел
никакого парня. Это был могильный призрак. Мой дедушка,
вероятно, встретил его, потому что погиб в лесу неизвестно
какой смертью; волки, которых было очень много в те дни,
обглодали дочиста его кости; за сотни лет его встречали и
многие другие и всегда как раз перед смертью. Плохой вестник
-- этот могильный призрак, и тот, кому он попался на глаза,
поступит мудро, если повернет своих лошадей к дому; я бы
