называлось разных имен, все знали, что трон императора Анауака по праву
рождения, по праву благородного ума и мужественного сердца мог занять
только один человек, способный справиться со всеми трудностями. И этим
человеком был мой друг и кровный брат Куаутемок, племянник двух последних
императоров, муж Течуишпо, дочери Монтесумы, сестры Отоми. Повторяю: все
это прекрасно знали - все, кроме самого Куаутемока. Когда мы шли на совет,
он назвал двух других принцев и сказал, что выбор, несомненно, падет на
одного из них.
Этот совет был торжественным и великолепным зрелищем. Четыре великих
вождя собрались в центре зала, а вокруг них на некотором отдалении, но
так, чтобы все слышать и видеть, расположились триста вождей и принцев,
которые должны были подтвердить решение выборщиков. Верховный жрец, чьи
мрачные одеяния выделялись, как кусок угля среди россыпи золота, вознес
торжественную молитву.
- О божество, всевидящее и вездесущее! - взывал он. - Наш повелитель
Куитлауак отошел к тебе. Ныне он прах у подножия твоего трона, и да
покоится он там с миром. Он прошел тот путь, который нам всем предстоит
пройти, он достиг царства мертвых, обители бессмертных теней. Он
погрузился в сон, который никто уже не потревожит. Недолгий труд его
завершен, и ныне он отошел к тебе со всеми своими страданиями и грехами.
Ты дал ему вкусить радость, но не дал испить ее до конца; величие власти
мелькнуло перед его глазами, как видение бреда. С мольбой, обращенной к
тебе, и со слезами поднял он это бремя и с радостью и надеждой сбросил его
с себя. Он ушел к своим предкам и уже не вернется. Пламя стало золой,
светоч стал мраком. Те, кто носил до него пурпурную мантию, вместе с ней
передали ему всю тяжесть власти, и сейчас он оставил ее другому. Воистину
он должен благодарить тебя, вождя над вождями, владыку звезд, стоящего
выше всех, ибо ты снял с его плеч непосильное бремя, ты избавил его от
венца забот, ты дал ему вместо войны мир, а вместо трудов - отдохновение.
О бог, с надеждой молим тебя! Избери того, кто заменит ушедшего!
Избери его по воле своей, чтобы он не ведал ни страха, ни колебаний, чтобы
он трудился и не уставал, чтобы он вел за собой народ наш, как ведет своих
детей мать. О вождь вождей! Будь милостив к сыну своему Куаутемоку, нашему
избраннику. Благослови его на этот подвиг и дозволь ему по нашей мольбе
оставаться на троне земном до конца его дней. Пусть враги станут прахом у
него под ногами, да возвысится его слава, да укрепит он веру в богов и
могущество своего царства! Молю тебя об этом от лица всего нашего народа.
Да свершится твоя божественная воля!
Когда верховный жрец закончил молитву, поднялся один из четырех
великих выборщиков я сказал:
- Именем бога и волей народа Анауака мы возводим тебя, Куаутемок, на
трон Анауака. Живи долго, правь справедливо, и пусть тебе достанется слава
победы над врагами, которые хотели нас уничтожить. Сбрось их в море,
Куаутемок! Слава тебе, Куаутемок, император ацтеков и всех других
подвластных ацтекам племен!
И все триста человек большого совета откликнулись громовым раскатом,
подтверждая избрание:
- Слава тебе, император Куаутемок!
Тогда принц выступил вперед и заговорил:
- Слушайте меня, великие выборщики, и вы, принцы, военачальники,
вожди и командиры, члены большого совета! Видят боги, по пути сюда я не
думал и не знал, что вы облечете меня столь высоким доверием. И видят
боги, если бы моя жизнь принадлежала только мне, а не всему народу, я бы
ответил вам: "Найдите кого-нибудь более достойного для трона!" Но я над
собой не властен. Анауак призывает своего сына, и я повинуюсь. Родине
угрожает война не на жизнь, а на смерть. Неужели же я отступлю, когда моя
рука полна силы для удара, а разум полон замыслами сражений? Нет, ни за
что! Отныне и навечно я отдаю себя служению родине и борьбе с теулями. Я
не примирюсь с ними и не успокоюсь до тех пор, пока не сброшу их в море,
из-за которого они явились, или сам не паду от вражеского меча. Никто не
знает, что готовят нам боги - победу или разгром. Но что бы нас ни
ожидало, смерть или слава, поклянемся великой клятвой! Братья мои, народ
мой! Поклянемся сражаться с теулями и примкнувшими к ним изменниками за
наши города, за наши очаги и алтари до тех пор, пока сердца наши не
остановит смерть, пока города не превратятся в дымящиеся руины и пока
алтари не обагрятся кровью тех, кто им поклоняется. Если нам суждено
победить, мы победим, а если нам суждено погибнуть, о нас сохранится
память! Клянетесь ли вы, народ мой и братья мои?
- Клянемся! - ответили все как один.
- Хорошо, - проговорил Куаутемок - Пусть вечный позор падет на того,
кто нарушит эту великую клятву!
Так Куаутемок, последний и величайший из императоров Анауака, был
возведен на трон своих предков. К счастью для себя, он не мог знать, какой
постыдной смертью ему придется умереть в один страшный день от рук этих
самых теулей. Но отныне участь его была связана с участью обреченной
страны. Чем выше стоял человек, тем неизбежнее была его гибель.
Когда церемония окончилась, я поспешил во дворец, чтобы рассказать
обо всем Отоми. Я нашел ее в комнате, где мы обычно спали. Она не
поднималась с ложа.
- Что с тобой, Отоми? - спросил я.
- Увы, муж мой, - ответила она, - болезнь поразила меня. Не подходи
близко. Прошу тебя, не подходи! Пусть за мной ухаживают женщины. Ты не
должен ив-за меня рисковать жизнью, любимый.
- Успокойся, - печально сказал я, приближаясь к ней. Да, к несчастью,
она не ошиблась. Как врач, я сразу распознал знакомые симптомы.
Чтобы спасти Отоми, мне пришлось собрать все свои знания. Три
бесконечных недели я не отходил от ее ложа, сражаясь со смертью, пока,
наконец, не победил. Жар спал, и благодаря моим заботам на прекрасном лице
Отоми не осталось следов оспы. Восемь дней она беспрестанно бредила. За
эти дни я узнал, как глубока и возвышенна была ее любовь. Все время она
говорила только обо мне, высказывая в забытьи свои тайные страхи и
опасения. Отоми боялась, что наскучит мне, что ее красота и любовь утомят
меня и я брошу ее, что заморская "девушка-цветок" - так она называла Лили
- увлечет меня колдовскими чарами. Вот что заполняло помутившийся разум
моей жены.
Наконец Отоми пришла в себя и заговорила со мной:
- Я долго была больна? - спросила она.
Я ответил.
- И ты не отходил от меня все это время?
- Да, Отоми, я лечил тебя.
- За что ты так добр ко мне? - прошептала Отоми.
Затем у нее мелькнула какая-то ужасная мысль. Она мучительно
застонала и воскликнула:
- Зеркало! Скорей дай мне зеркало!
Я принес ей зеркало. Выхватив его из моих рук, Отоми впилась взглядом
в отражение своего лица, стараясь получше его разглядеть в полумраке
затененной комнаты. Потом, выронив полированную золотую пластинку, она
откинулась на ложе со счастливым возгласом:
- Ах, я так боялась, так боялась стать такой же уродливой, как все
другие, кого поразила эта зараза! Я боялась, что ты разлюбишь меня. Тогда
лучше бы мне умереть!
- Стыдись! - упрекнул я Отоми. - Неужели ты думаешь, что какие-то
оспины убили бы мою любовь?
- Да, - ответила Отоми. - Такова любовь мужчин. Я люблю тебя
по-другому, муж мой, но если бы со мной случилось такое - о, я дрожу при
одной этой мысли! - ты бы через год возненавидел меня. Не знаю,
переменился бы ты к другой, к той, далекой девушке, но меня бы ты
возненавидел. Да, да, я знаю это так же верно, как то, что я бы не
пережила твоей ненависти. О, как я тебе благодарна!
Я оставил ее на некоторое время одну, удивляясь в глубине души силе
ее любви. "Неужели она права, и сердце мужчины настолько подло и
неблагодарно - думал я. - Что, если бы Отоми действительно превратилась в
одну из тех несчастных женщин, которые бродят сейчас по улицам
Теночтитлана, покрытые страшными язвами, лысые, слепые, с бельмами на
глазах? Неужели я отвернулся бы от нее?"
На этот вопрос я не могу ответить и благодарю бога, что мне не
пришлось на него отвечать, ибо я знаю наверное, что Отоми не оставила бы
меня, будь я хоть прокаженным.
Вскоре Отоми совершенно оправилась от тяжкой болезни, а еще через
некоторое время оспа покинула Теночтитлан.
Теперь у меня было много дел. Избрание моего друга и кровного брата
Куаутемока императором сразу возвысило меня. Я стал одним из высших
военачальников, главным его советником, и не щадил себя, стараясь всемерно
помочь Куаутемоку в подготовке города к обороне. Работа шла день и ночь. Я
обучал войска, особенно отряды отоми, которые, как было обещано, явились в
количестве двадцати тысяч воинов. Это был поистине адский труд. Горцы не
имели ни малейшего понятия о дисциплине и духе единства, без чего все их
многотысячные толпы немного стоили в войне с белыми людьми. Соперничество
и зависть разъединяли вождей разных племен, и мне приходилось с этим
ежечасно бороться, не говоря уже о зависти, которую они все питали ко мне.
Кроме того, многие союзные или подвластные ацтекам племена, пользуясь
смутой, изменили нам и либо перекинулись к испанцам, либо решили остаться
в стороне, выжидая исхода борьбы.
Несмотря на все это, мы продолжали делать свое дело. Войска были
разделены на полки по европейскому образцу, и каждому отведен свой лагерь.
Мы заставили воинов упражняться в обращении с оружием, мы завозили в город
запасы продовольствия на случай осады и старались по возможности сократить
число бесполезных едоков. Только один человек во всем Теночтитлане
трудился больше меня, и это был император Куаутемок, не знавший отдыха ни
днем и ночью. Я даже попытался изготовить порох, использовав для этого
серу, которую мне принесли из кратера вулкана Попекатепетль, но, не зная
его состава, потерпел неудачу. К тому же порох немногим бы нам помог,
потому что у нас не было ни пушек, ни аркебуз, ни умения их делать. Мы
могли бы использовать порох только для закладки мин на дорогах и дамбах да
еще, может быть, в виде ручных гранат с фитилем.
Так проходил месяц за месяцем. Но вот, наконец, лазутчики донесли нам
о приближении большой армии испанцев, с которыми шли бесчисленные отряды
их союзников.
Я хотел отослать жену к ее народу, где она была бы в безопасности, но
Отоми только презрительно рассмеялась и сказала:
- Я буду там, где будешь ты, мой муж. Ты встретишься со смертью и,
может быть, погибнешь. Я должна быть рядом, чтобы умереть с тобой вместе.
Если белые женщины поступают иначе, это их дело, а я останусь с моим
любимым.
27. ПАДЕНИЕ ТЕНОЧТИТЛАНА
Вскоре после рождества Кортес с большой армией расположился лагерем у
города Тескоко в долине Мехико. Многие авантюристы, приплывшие из-за
океана, встали под его знамена, а кроме того, к нему присоединились
десятки тысяч союзников-туземцев.
Город Тескоко лежит недалеко от берега одноименного озера, милях в
двадцати к северо-востоку от Теночтитлана. Расположенный на земле
тласкаланцев, он был особенно удобен для Кортеса как опорная база. Отсюда
и началась самая ужасная из всех войн, какую только видел свет. Она
продолжалась восемь месяцев, и к концу ее от Теночтитлана и других
цветущих многолюдных городов остались одни почерневшие развалины.
Большинство ацтеков погибло от меча или голода, и как народ они перестали
существовать.
Я не собираюсь описывать все подробности этой войны, ибо тогда не