про бутылочку.
Чего вы волнуетесь? Чего вы на стену лезете? Кто вам
внушил, что белый цвет означает веру, а голубой -- стойкость?
"Одна никем не читаемая и не почитаемая книга под названием
Геральдика цветов, которую можно купить у офеней и книгонош",
-- скажете вы. А кто ее сочинил? Кто бы он ни был, он поступил
благоразумно, не указав своего имени. Впрочем, не знаю, что в
нем более достойно удивления -- самомнение или глупость: может
статься, самомнение, ибо он, не приводя никаких оснований,
доводов и причин, опираясь только на свои собственные домыслы,
осмелился предписать, как именно надлежит толковать цвета, --
таков обычай тиранов, которые в противоположность людям мудрым
и ученым, почитающим за нужное приводить веские доводы,
стремятся к тому, чтобы здравый смысл уступил место их
произволу; а может статься, глупость, ибо он воображает, что,
не имея доказательств и достаточных оснований, а лишь следуя
его ни с чем не сообразным догадкам, люди станут сочинять себе
девизы.
И точно (видно, правду говорит пословица: было бы корыто,
а свиньи найдутся): он нашел каких-то допотопных простофиль, и
вот эти-то простофили и поверили его писаниям; накроив по ним
изречений и поучений, они разукрасили ими упряжь своих мулов и
одежду слуг, разрисовали ими свои штаны, вышили их на
перчатках, выткали на пологах, намалевали на гербах, вставили в
песни и, что хуже всего, запятнали и бросили тень на доброе имя
некоторых целомудренных матрон, а те об этом и не подозревали.
Вот до чего дошли эти придворные щеголи и суесловы! Если
они избирают своим девизом веселье, то велят изобразить весло;
если кротость, то -- крота; если печаль, то -- печать; если
рок, то -- бараний рог; если лопнувший банк, то -- лопнувшую
банку; если балкон, то -- коней на балу; если восторг, то --
воз и торг. Все это такие нелепые, такие пошлые, такие
вымученные и грубые омонимы, что всякому, кто теперь, после
того как изящная словесность во Франции возродилась, станет их
употреблять, следовало бы пришить к воротнику лисий хвост, а
рожу вымазать коровьим калом.
Исходя из тех же самых домыслов (хотя, собственно,
мысли-то никакой в этих домыслах и нет), я мог бы велеть
нарисовать горчичницу в знак того, что я огорчен, розмарин -- в
знак того, что меня разморило, сказать, что ночной фиал -- это
все равно что официал, что задок моих штанов -- это пук цветов,
что мой гашник -- это набалдашник, а что котяшок -- это тот
самый петушок, по которому вздыхает моя милашка. :
Совершенно иначе в былые времена поступали египетские
мудрецы, пользовавшиеся письменами, которые они называли
иероглифами. В письменах этих никто ничего не понимал, понимали
только те, которые понимали свойства, особенности и природу
вещей, коих знаки они собой представляли, Гор-Аполлон написал о
них по-гречески две книги, а еще подробнее на них остановился в
Любовных сновидениях Полифил. Во Франции нечто подобное вы
найдете в девизе г-на Адмирала, который, в свою очередь,
позаимствовал его у Октавиана Августа.
Однако плыть далее среди подобных пучин и мелей
небезопасно -- я возвращаюсь в ту гавань, откуда я вышел.
Надеюсь когда-нибудь изложить все это обстоятельно и доказать
как с помощью философских умозаключений, так и путем ссылок на
признанные авторитеты древнего мира, сколь многочисленны и
каковы суть цвета в природе и что каждым из них можно
обозначить. Дай только Бог, чтобы с плеч моих не свалилась
подставка для колпака или же, как говаривала моя бабушка,
кувшин для вина.
ГЛАВА Х. О том, что означают белый и голубой цвета
Итак, белый цвет означает радость, усладу и веселье, и это
не натяжка, это в точности соответствует действительности, в
чем вы можете удостовериться, как скоро пожелаете, отрешившись
от предубеждений, выслушать то, что я вам сейчас изложу.
Аристотель утверждает, что если мы возьмем понятия
противоположные, как, например, добро и зло, добродетель и
порок, холодное и горячее, белое и черное, блаженство и
страдание, радость и горе и тому подобные, и будем соединять их
попарно так, чтобы одно из противоположных понятий одной пары
соответствовало по смыслу одному из противоположных понятий
другой пары, то мы придем к заключению, что другое
противоположное понятие первой пары согласуется с другим
понятием смежной пары. Пример: добродетель и порок в пределах
данной пары представляют собой понятия противоположные; таковы
же суть добро и зло; если же первое понятие верхней пары
соответствует первому понятию смежной пары, как, например,
добродетель и добро, ибо само собою разумеется, что добродетель
хороша, так же точно будут соотноситься между собой и два
других понятия, то есть зло и порок, ибо порок дурен.
Если вам этот логический вывод ясен, то возьмите два
противоположных понятия: радость и печаль, затем еще два: белое
и черное, ибо они противоположны по своим физическим свойствам;
так вот, если черное означает горе то белое на том же самом
основании означает радость.
Значения эти основаны не на произвольных толкованиях,
принадлежащих отдельным лицам, -- нет, таково общее мнение,
именуемое на языке философов jus gentium { Право народов
(лат.)}, всеобщим законом, действующим повсеместно.
Вы отлично знаете, что все народы, все страны (за
исключением древних сиракузцев и некоторых аргивян, страдавших
извращенностью ума) и все языки, желая каким-либо внешним
образом выразить свою печаль, носят черные одежды, ибо черный
цвет есть цвет траурный. Этот обычай мог утвердиться
повсеместно только потому, что сама природа дает ему объяснение
и обоснование, которое каждый из нас может постигнуть
самостоятельно, без посторонней помощи, и это мы и называем
естественны правом.
По тому же внушению природы все условились считать белый
цвет знаком радости, веселья, удовольствия, наслаждения и
блаженства.
В былые времена фракийцы и критяне отмечали счастливые и
радостные дни белым камнем, печальные и несчастливые -- черным.
Разве ночь не зловеща, не печальна и не уныла? А ведь она
темна и мрачна. Разве вся природа не радуется свету? А ведь
ничего нет белее его. В доказательство я мог бы сослаться на
книгу Лоренцо Баллы, которую он написал против Бартола, но
полагаю, что вас вполне удовлетворит свидетельство евангелиста:
в гл. XVII от Матфея, где говорится о Преображении Господнем,
мы читаем: V estimenta ejus facta sunt alba sicut lux, одежды
его сделались белыми, как свет, по каковой ослепительной
белизне три апостола составили себе понятие и представление о
вечном блаженстве. Свету радуется всякое живое существо; вы,
верно, помните эту старуху, -- у нее не осталось во рту ни
единого зуба, а она все твердила: Bona lux! { Милый свет!
(лат.)}А ослепший Товит (гл. V), отвечая на приветствие
Рафаила, воскликнул: "Как могу я радоваться, если не вижу света
небесного?" И тем же цветом ангелы выразили радость всей
вселенной в день воскресения Христова (от Иоанна, гл. XX) и в
день вознесения (Деяния, гл. 1). В таких же одеждах увидел всех
верных в небесном, блаженном граде Иерусалиме св. Иоанн
Богослов (Апокалипсис, гл. IV и VII).
Прочтите древнюю историю, историю Греции, историю Рима. Вы
узнаете, что город Альба-Лонга, прапращур Рима, был обязан
своим происхождением белой свинье.
Вы узнаете, что у древних римлян был заведен такой
порядок: победитель, коему предстояло с триумфом въехать в Рим,
должен был восседать на колеснице, запряженной белыми конями;
то же самое полагалось и при более скромном чествовании, ибо
никакой другой знак или же цвет не мог ярче выразить радость по
случаю прибытия триумфаторов, нежели белизна.
Вы узнаете, что Перикл, правитель афинский, отдал такое
распоряжение: чтобы та часть его войска, коей по жребию
достались белые бобы, целый день радовалась, веселилась и
отдыхала, а другая часть сражалась. Количество примеров и
ссылок я мог бы умножить, но здесь для этого не место.
Благодаря таковым познаниям вы сумеете разрешить проблему,
которую Александр Афродисийский считал неразрешимой: "Почему
лев, одним своим рыканием наводящий страх на всех животных,
боится и чтит только белого петуха?" Оттого, как говорит Прокл
в книге De sacrificio et magia { "О жертвоприношении и магии"
(лат.)}, что свойство солнца, источника и вместилища всего
земного и небесного света, более подходит и подобает белому
петуху, если принять в соображение его цвет, его особенности и
повадки, чем льву. Еще он говорит, что бесы часто принимают
обличье льва, меж тем как при виде белого петуха они внезапно
исчезают. Вот почему Galli { Galli (лат.) -- петухи и галлы.}
(то есть французы, названные так потому, что они от рождения
белы, как молоко, а молоко по-гречески gala) любят носить на
шляпах белые перья, ибо по природе своей они жизнерадостны,
простодушны, приветливы и всеми любимы, и гербом и эмблемой
служит им белейший из всех цветов, а именно -- лилия.
Если же вы спросите, каким образом природа дает нам
понять, что белый цвет означает радость и веселье, то я вам
отвечу, что аналогия и соответствие здесь таковы. Подобно тому
как при взгляде на белое в глазах у человека все мелькает и
ходит ходуном, оттого что белый цвет разлагает зрительные токи,
о чем говорит в своих Проблемах Аристотель, и притупляет
различительную способность (если вам случалось ходить по
снежным горам, то вы должны были испытать это на себе, -- вы
начинали плохо видеть; Ксенофонт пишет, что так случилось с его
воинами, об этом же подробно говорит Гален в кн. X, De usu
partium) -- так же точно сердце под влиянием радостного
волнения ходит ходуном, вследствие чего начинается распад
питающих его жизненных токов, и распад этот бывает иногда столь
бурным, что сердце остается без всякой поддержки; таким
образом, сильная радость может пресечь саму жизнь, на что
указывает Гален в Method {"О мето[де лечения]" (лат.)}, книга
XII, De locis affectis {"О пораженных местах" (лат.)} и в De
symptomaton causis { "О симптомах и причинах" (лат.)}, кн. II;
а что такие случаи действительно имели место в древности, в
этом нас убеждают Марк Туллий (см. Quaestio Tuscul.,{
"Тускул[анские] беседы" (лат.)}кн. 1), Веррий, Аристотель, Тит
Ливий (после битвы при Каннах), Плиний (кн. VII, гл. XXXII и
LIII), А. Геллий (кн. III, XV и др.), а также Диагор Родосский,
Хилон, Софокл, Дионисий, тиран Сицилийский, Филиппид, Филемон,
Поликрат, Филистион, М. Ювенций и многие другие, умершие от
радости, или же, как указывает Авиценна во II трактате Канона и
в книге De viribus cordis { "О силах сердца" (лат.) }, от
шафрана, сильная доза которого так возбуждает человека, что он
умирает от расширения и разрыва сердца. Об этом вы можете
прочитать у Александра Афродисийского в его Problematum {
"Проблемах" (лат.)} (кн. 1, гл. XIX). Что и требовалось
доказать.
Впрочем, я увлекся и наговорил по этому поводу больше, чем
предполагал вначале. Итак, я убираю паруса, докончу же я свое
рассуждение в особой книге и докажу в немногих словах, что
голубой цвет означает небо и все к нему относящееся и что связь
символическая здесь та же, что и между белым цветом, с одной
стороны, и радостью и наслаждением -- с другой.
ГЛАВА XI. О детстве Гаргантюа
В возрасте от трех до пяти лет Гаргантюа растили и
