настоящими великанами. У доброй половины на спинах были установлены большие
яркие сооружения, больше всего похожие на расписные бочки. Остальные были
навьючены тюками с грузом.
- Что это? - спросил я Хэхэльфа.
- Как что? Звери абубыл, - невозмутимо ответил он. - На них мы и
поедем. А ты думал, пешком пойдем? Хой - большой остров, я тебе уже говорил?
- Говорил... - я с некоторым сомнением покосился на зверюг. - А они
что, быстро бегают?
- Не слишком. Немного медленнее, чем хороший ходок. Но сидеть в удобной
корзине гораздо приятнее, чем переставлять ноги, сгибаясь под тяжестью
дорожной сумки.
- Да, дорожная сумка - это просто наказание какое-то! - согласился я.
- Ну вот. А если я добавлю, что с нами к Варабайбе отправятся второй
сын ндана-акусы, мой старинный приятель Кект и один из главных жрецов пага
Пикипых, которые ни за что не согласятся спать под открытым небом, ходить в
одной и той же одежде несколько дней кряду и есть сушеную рыбу и ягоды с
придорожных кустов, ты сразу поймешь, что нам пришлось взять с собой
несколько шатров, пару сундуков с одеждой и украшениями, несколько бочек
вина, чуть ли не тонну продовольствия, и еще кучу всякого барахла...
- А что, с нами поедут такие серьезные ребята? - уважительно сказал я.
- Вот уж не думал, что все так круто!
- "Круто" - не то слово! Будь ндана-акуса помоложе, он возможно и сам
бы с нами отправился. Мы же едем не куда-нибудь, а к Варабайбе! Вряд ли
Варабайба станет общаться с тобой, или со мной: мы ведь не хойская знать и
вообще не бунаба. А вот с таким великим колдуном как пага Пикипых, и с таким
знатным человеком как ламна-ку-аку Кект, он наверняка захочет поговорить.
Они вас познакомят, замолвят за тебя словечко, скажут, что старый
ндана-акуса ночами не спит, оплакивает твою печальную участь - и дело в
шляпе...
- В агибубе, - усмехнулся я.
- Ну да, ну да, - рассеянно согласился Хэхэльф. И продолжил: - Впрочем,
вполне возможно, что заступничество любого бунаба ничем не хуже, чем
протекция ндана-акусы. Варабайба очень трогательно заботится обо всех людях
своего народа. Когда я был мальчишкой и жил в этом доме, у всех на устах был
один примечательный случай: молодой человек по имени Пок, один из рабов
ндана-акусы области Вару-Хапра-Маруга, самовольно покинул дом своего
хозяина, явился к Варабайбе и прямо сказал, что жизнь в качестве слуги
делает его глубоко несчастным, так что он готов упрекать свою мать за то,
что она сдуру его родила, а своего бога - за то, что он все так плохо
устроил. И что ты думаешь? Варабайба не рассердился на наглеца и не наподдал
ему под зад, а напротив: ужасно огорчился и спросил у раба, какая жизнь
пришлось бы ему по душе. Пок сказал, что еще сам не знает, поскольку пока не
пробовал никакой жизни кроме рабской. Варабайба тут же дал ему одежду
свободного человека, подарил несколько новых агибуб и дорогое оружие, и даже
не поленился написать письмо его хозяину, в котором говорилось, что тот
больше не должен докучать приказами своему бывшему слуге.
- И что стало с этим парнем? - с любопытством спросил я.
- О, он прославился на весь Хой - как же, любимчик самого Варабайбы! -
быстро разбогател, женился на младшей дочке своего бывшего хозяина, потом
решил поселиться на побережье и купил себе дом у нас, на Вару-Чару, а еще
через несколько лет ему надоела размеренная жизнь, он купил себе хорошую
лодку и уплыл - сначала на Хой, торговать, а потом еще куда-то, а его жена
до сих пор живет здесь, неподалеку... Хороший он был мужик, этот Пок,
непоседливый, вроде нас с тобой!
- Слушай, а почему же тогда все остальные рабы тут же не рванули к
Варабайбе? - удивился я. - Клянчить свободу, богатство и новые агибубы...
- Некоторые пробовали, - Хэхэльф пожал плечами. Кто-то из них так и не
добрался до Варабайбы, кто-то не застал его на обычном месте и вернулся
домой, а кто-то действительно получил свободу... Но вообще паломников было
не так много, как ты полагаешь. Можно сказать, совсем мало.
- Почему? - изумился я.
- Ну а как ты думаешь? Лень, глупость, или просто отсутствие желания
что-то изменить. Между прочим, большинство рабов абсолютно довольны своей
участью, - невозмутимо объяснил Хэхэльф. - Быть рабом не так уж плохо, во
всяком случае, здесь, на Хое: спокойная сытая жизнь до старости обеспечена,
ну а работа, которую приходится делать... Свободные люди, как правило,
работают еще больше, и при этом нередко рискуют остаться ни с чем. Ну,
конечно, хозяин может обругать, а то и побить, если подвернешься под горячую
руку - ну так от плохого обращения свободный человек тоже не застрахован.
Думаешь, моим братьям сладко жилось в отцовском доме? А ведь они не рабы, а
знатные люди. И при этом всего трое, не считая меня, покинули замок на озере
Инильба, когда подросли, а прочие остались с родителями, да еще и в голос
рыдали, когда наш отец, их господин и повелитель, сыграл в ящик... Знаешь,
Ронхул, не так уж много людей хотят быть свободными. Рабство затягивает, как
пьянство: сначала думаешь: "скоро все брошу, еще немножко - и все", - а
потом незаметно начинаешь думать: "а зачем, собственно, бросать?"
- Какой ты мудрый, однако, - вздохнул я. - Грустно все это...
- Почему грустно? - Хэхэльф сочувственно посмотрел на меня и неожиданно
подмигнул: - Мы-то с тобой не сидим на цепи, верно? Мы свободны как птицы и
ничего не боимся!
"Кто знает, - подумал я, - может быть и сидим, просто наша "цепь"
немного длиннее, чем у прочих", - но вслух высказываться не стал, поскольку
к нам подошли наши будущие попутчики, и Хэхэльф тут же принялся нас
знакомить.
Кект, второй сын ндана-акусы, ровесник и друг детства Хэхэльфа,
оказался высоким изящным человеком с выразительным птичьим лицом, таким же
мрачным, как у его соплеменников, но отличающимся живой мимикой, придающей
ему совершенно особенное обаяние. Его одежда, на мой вкус, отличалась
утонченной элегантностью: длинная юбка была сшита не из разрисованной
цветами, а из клетчатой ткани, из-под юбки выглядывали штаны свободного
покроя, тоже клетчатые, но рисунок немного помельче. Высокий черный пояс
выгодно подчеркивал его стройную фигуру и превосходно сочетался с такими же
черными браслетами, унизывающими его обнаженные мускулистые руки. Его
агибуба тоже была черной, как и элегантные открытые сандалии на ногах. На
фоне пестрых цветастых нарядов его соплеменников Кект показался мне одетым
чуть ли не во фрачную пару. Он выглядел вполне дружелюбным, несмотря на
мрачное, как у всех бунаба, лицо. Второй наш спутник, пага Пикипых произвел
на меня куда более тревожное впечатление. Когда я услышал, что он "один из
главных жрецов", я сразу же представил себе глубокого, но бодрого старика.
Ничего подобного: пага Пикипых оказался никак не старше меня самого, а то и
младше. Во всяком случае, он так выглядел. Не слишком высокий, толстенький,
как мои вчерашние знакомцы кырба-ате, скромно одетый в длинную синюю юбку
без намека на какой-нибудь яркий узорчик и короткое, до пояса, белое одеяние
- странный гибрид пончо с перелиной, с неожиданно, почти драматически
красивым лицом, он смотрел куда-то вглубь себя, пока Хэхэльф пытался нас
познакомить, а потом что-то сказал, испытующе сверкнул своими темными
глазами, залез в "бочонок" на спине одного из "свинозайцев" и окончательно
ушел в себя.
- Что он сказал-то? - полюбопытствовал я.
- Я и сам не понял, - растерянно ответил Хэхэльф. - Какую-то чушь о
твоем имени: мол, ни к чему его запоминать, поскольку потом придется забыть
не только само имя, но и сам факт, что он его когда-либо запоминал, а он,
дескать, не так глуп, чтобы забывать то, что запомнил и запоминать то, что
понадобится забыть... Ох, Ронхул, не обращай внимание: все жрецы с
заворотом, а все паги - с несколькими заворотами, а уж у паги Пикипыха этих
заворотов, что глотков в хорошем бочонке!
Я уважительно покосился на жреца: может быть, он просто понял, что имя,
которым меня называет Хэхэльф - не настоящее, а может быть, в его словах был
какой-то иной, более таинственный и непонятный мне самому смысл... Так или
иначе, а этот толстяк произвел на меня грандиозное впечатление.
- Давай-ка, усаживайся сюда, Ронхул. Пора в дорогу, - сказал Хэхэльф,
подводя меня к одному из "свинозайцев".
- Думаешь, я справлюсь с управлением? - недоверчиво спросил я.
- А управлять и не надо. Этим зверям в свое время носы кумафэгой
мазали, так что с тех пор они сами отлично понимают, что надо делать, а чего
не надо, - объяснил Хэхэльф. - Так что твое дело - устроиться поудобнее и
наслаждаться дорогой. С этим справишься, горе мое?
- Справлюсь, - пообещал я. - "Наслаждаться дорогой" - с этим у меня до
сих пор проблем никогда не было!
"Бочка" оказалась довольно удобной, хотя я бы предпочел, чтобы она была
попросторнее: сидеть в ней можно было только подтянув колени к подбородку,
или на корточках, или же задрав ноги вверх и уложив их на бортик. И еще
можно было стоять: бочка доходила мне примерно до пояса - вполне достаточно,
чтобы не вывалиться. Для начала я решил попробовать вариант с ногами на
бортике, хотя заранее смирился с мыслью, что мне придется хорошенько
повертеться, каждые несколько минут меняя свое положение в пространстве.
Озабоченный обживанием нового места, я не заметил, как ко мне подошел
один из красивых величественных стариков, рабов ндана-акусы. Ему пришлось
прикоснуться к моему плечу, чтобы я обратил на него внимание. Старик
протягивал мне маленькую коробочку из темного дерева и что-то говорил. Брови
Хэхэльфа изумленно поползли вверх.
- Он говорит, что принес тебе подарок от ндана-акусы, - Хэхэльф
недоверчиво покачал головой и добавил: - И еще он говорит, ндана-акуса
просил передать тебе, чтобы ты не тратил время, высказывая благодарность: он
и без того знает, что у тебя нет слов, чтобы описать, насколько ты ему
благодарен, поэтому не трудись зря!
- Думаешь, действительно не стоит благодарить? - недоверчиво уточнил я.
- Если ндана-акуса говорит "не надо", значит точно не надо, можешь не
сомневаться! - заверил меня Хэхэльф.
Старик ушел, умиротворенный исполненным долгом, а я открыл коробочку. В
ней лежал крошечный белый цветок с коротеньким стебельком - в вазу такой не
поставишь. Он благоухал, как букет, или даже как целый куст -
головокружительно, сладко, почти невыносимо. Я показал цветок Хэхэльфу.
- Что это, ты знаешь? Какое-то волшебное растение?
- Не думаю, - он уставился на подарок. - Просто цветок дерева барамари.
Такой маленький цветок барамари - редкость, обычно они гораздо крупнее. Но
ничего волшебного в нем нет, разве что запах... Цветок быстро засохнет, но
будет пахнуть очень долго, несколько лет, или даже больше. Такие подарки у
бунаба приняты только между друзьями: цветок ничего не стоит, коробочка -
почти ничего... Полагаю, ндана-акуса был настолько потрясен твоей щедростью,
получив столько кумафэги, что тут же записал тебя в свои личные друзья, что
само по себе более чем странно. Не удивлюсь, если окажется, что он сам
сорвал этот цветок вместо того, чтобы послать за ним кого-то из своих слуг!
Через несколько минут к нам присоединилась добрая дюжина унылых ребят в
коротких юбках, еще дюжина рабов понаряднее и пара десятков здоровенных
дядек в широких штанах и полном боевом вооружении: с луками за спиной,
кинжалами за поясом, здоровенными палицами в руках и еще какой-то
загадочной, но явно опасной для жизни фигней. Телохранители окружили нас
