Иногда мне кажется, что поначалу природа создавала меня специально для
того, чтобы я стал отцом большого семейства, или директором детского дома,
или, на худой конец, главой какого-нибудь гангстерского картеля, а в
последний момент было принято решение не использовать меня по назначению -
оно и к лучшему, конечно! От первоначального замысла природы во мне
сохранилась только маниакальная потребность периодически кого-нибудь
опекать. И когда в моей жизни внезапно появляется существо, которое
необходимо накормить, одеть, или просто помочь ему устроиться немного
покомфортнее на жестком табурете реальности, у меня за спиной вырастают
крылья: ради своего подопечного я готов перевернуть мир - в то время, как
для себя, любимого, ничего переворачивать не стану, хоть убейте! Правда, все
это обычно продолжается недолго: через несколько дней я, как правило,
выздоравливаю...
Наверное, когда мы пришли в наш маленький лагерь, я был похож на
еврейскую бабушку, в гости к которой приехал один из двадцати пяти любимых
внуков: шумно требовал накормить Кугану, в самых поэтических выражениях
описывая страдания голодного человека, вынужденного в одиночестве скитаться
по лесу, требовательно осведомлялся, в каком именно шатре его уложат спать,
потом бежал к гостю, отрывал его от еды, тащил за собой в шатер и настырно
спрашивал, будет ли ему там удобно. Он вежливо кивал, до оснований
потрясенный моим фонтанирующим гостеприимством. Я поднял такой шум, что даже
толстенький пага Пикипых приподнял свои тяжелые веки, несколько секунд
пристально рассматривал меня и моего нового приятеля, потом изумленно
покачал головой и снова закрыл глаза. Слава богу, на сей раз обошлось без
язвительных комментариев.
Хэхэльфов приятель, бунабский принц, к этому времени как раз собрался в
свой шатер, спать, так что Хэхэльф очень обрадовался и моему возвращению, и
новому спутнику: он принадлежал к тем замечательным ребятам, в которых
отлично уживаются абсолютная уверенность, что самые интересные вещи
происходят именно с ними, и искреннее доброжелательное любопытство ко всем
остальным людям: "ну-ка, ну-ка, чем вы меня сегодня порадуете?"
Оказалось, что Кугана хорошо его знает - не лично, а понаслышке.
- Так ты тот самый сын Эрберсельфа Инильбского, который вырос на
Вару-Чару? - обрадовался он. - Я о тебе много слышал! Весь Хой о тебе
говорил, когда твой отец нарушил свое слово, а ндана-акуса Анабан сказал,
что твой отец - не такая важная персона, чтобы из-за его глупости убивать
такого смышленого мальчишку... А вы сейчас с Вару-Чару едете? И как поживает
младшая сестрица ндана-акусы? Все такая же шустрая?
- Шустрая - не то слово! - согласился Хэхэльф. И они принялись
сплетничать об общих знакомых. Разговор то и дело переходил на бунабский
язык. потом ребята вспоминали обо мне и снова начинали говорить на кунхе.
Хаотическое смешение языков, поток незнакомых имен и обилие непостижимых, но
живописных подробностей утомили меня неописуемо, я задремал прямо у костра и
сквозь сон почувствовал, как дюжина обормотов в мини-юбках волочет меня в
шатер - в высшей степени бережно и заботливо, как некое огромное хрустальное
бревно...
Утром я умудрился проснуться раньше всех - иногда случаются со мной и
такие чудеса! Обнаружил, что и Хэхэльф, и наш новый спутник, расположились в
том же шатре, что и я - во всяком случае, рядом со мной валялись два больших
свертка, очертания которых позволяли предположить, что это - просто люди, с
головой завернувшиеся в одеяла. Я высунул нос наружу и с изумлением
уставился на толстого жреца: он по-прежнему сидел возле гаснущего костра с
закрытыми глазами, неподвижный и величественный, как бронзовое изваяние
Будды - если вы способны представить себе Будду, недовольного решительно
всем на свете!
- Ты уже проснулся? Не верю! - изумленно сказал Хэхэльф. - Это к чему:
к дождю, или к буре, или море выйдет из берегов?
- Это просто так, для разнообразия. - невозмутимо объяснил я. И показал
на пагу Пикипыха: - Что, он никогда не ложится спать?
- А кто его знает, - легкомысленно отмахнулся Хэхэльф. - Я же тебе
говорил: все паги со своими причудами...
Примерно через час проснулись все остальные, наскоро перекусили - не
усаживаясь на специально взятые с собой ковры, как во время ужина, а, можно
сказать, на бегу. Даже толстый жрец прервал свою медитацию. Есть он, правда,
не стал, общаться с присутствующими - тем более, а просто переместился в
"бочку" на спине своего зверя. Из этого следовало, что нам пора трогаться в
путь. Только сейчас мне пришло в голову, что будет нехорошо, если мы поедем
в комфортабельных "бочках", а наш новый спутник пойдет пешком, вместе с
рабами и воинами. Я не считал пешую прогулку таким уж великим злом, скорее -
наоборот, но мне показалось, что так будет невежливо.
- Ты можешь ехать на моем звере, - великодушно сказал я Кугане, - а я
пойду рядом. А когда я устану, мы поменяемся. Так даже лучше: если все время
ехать - ноги затекают.
- Спасибо, - вежливо откликнулся он. - Но это вовсе не обязательно.
Поездка верхом - для знатных людей и для почетных гостей, вроде тебя и
твоего приятеля. А я - не гость, а коренной житель этого благословенного
острова, и не знатный человек, хоть и свободный, да и небогатый, к тому же:
кроме той агибубы, что на мне, у меня в сундуке всего две хранятся, да и те
старые...
- А у меня - вообще ни одной, - усмехнулся я. - Так что будет
справедливо, если я уступлю тебе свое место.
Наш диалог на кунхе заинтересовал бунабского принца Кекта, он обратился
к Хэхэльфу за переводом, и проблема тут же разрешилась сама собой: с
широченной спины одного из верховых животных быстренько сняли весь груз,
откуда-то появилась еще одна "бочка" - не такая узорчатая, как наши, но
вполне благоустроенная. Я подумал, что ее наверняка везли с собой, как
запасное колесо для автомобиля, на всякий случай - и вот, пригодилась!
- Ты - очень великодушный человек, чужестранец, - серьезно сказал
Кугана, устраиваясь в "бочке". - Кто бы мог подумать, что я не только найду
хорошую компанию и буду ночевать в теплом шатре, но и поеду к Варабайбе, как
знатный человек, на одном из лучших абубылов ндана-акусы Анабана... Вот уж
повезло, так повезло! Дома расскажу - не поверят!
Что ж, я был рад, что все так хорошо устроилось. Хэхэльф по секрету
сообщил мне, что после моей выходки все наши спутники бунаба окончательно
определились с моим диагнозом: они решили, что я - "очень добрый, но совсем
не солидный человек".
- Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, - усмехнулся он. -
Учти: теперь уж точно ни один ндана-акуса не отдаст за тебя свою дочку!
- Могло быть и хуже, - философски заметил я. - Они, конечно, красивые
девочки, но... Одним словом, переживу!
Разговаривали мы мало: поездка на "свинозайцах" не располагает к
доверительному общению, поскольку до потенциального собеседника еще
докричаться надо, к тому же, когда эти большие добродушные зверюги слышат
человеческую речь, они начинают бурно повизгивать: наверное, их тянет
общаться.
Лес становился все гуще - к счастью, все береговые бунаба регулярно
совершают поездки вглубь острова, поэтому к нашим услугам была довольно
узкая, но ровная, на некоторых участках даже вымощенная мелкими черными
камешками, тропинка. Навстречу нам никто не попадался, только незадолго до
заката мы неожиданно наткнулись на небольшую группу людей, выстроившихся на
холме у дороги, хотя, признаться, в первое мгновение я усомнился, что эти
существа - действительно люди. Бунаба, которых мы встретили в лесу, были
высокими, стройными, мускулистыми и ослепительно красивыми - во всяком
случае, на мой вкус, и столь величественными, что я решил, будто мы попали
на какой-нибудь съезд тайных владык этого мира. Их загорелые тела были
увешаны таким количеством драгоценных браслетов и ожерелий, что поначалу мне
показалось, будто на них надеты какие-то замысловатые кольчуги, на головах
красовались полутораметровые агибубы, а длинные одежды были сшиты из
каких-то головокружительных гобеленов. Эти красавцы не стали с нами
здороваться, они вообще не обратили на нас никакого внимания, просто стояли
на вершине холма и смотрели прямо перед собой длинными, глубокими,
равнодушными ко всему глазами, но я даже не стал этому удивляться: кто мы
такие, чтобы заинтересовать этих небожителей! Только потом до меня дошло,
что мои спутники тоже не обратили на них никакого внимания: никто не спешил
падать ниц, или хотя бы замирать в немом благоговении, мы просто проехали
мимо - без комментариев.
- Кто были эти люди? - взволнованно спросил я Хэхэльфа. - какие-нибудь
хойские цари?
- Ну что ты! - он даже рассмеялся от неожиданности, вызвав
неодобрительные взгляды наших спутников бунаба. - Какие там "цари"! Просто
воины ндана-акусы Мага Парма Хой - Долины Середины Острова, к тому же далеко
не самые лучшие, если уж их послали охранять самую окраину его владений!
- Простые воины? - опешил я.
- Не "простые воины", а воины ндана-акусы Долины Середины Острова, -
терпеливо поправил меня Хэхэльф. - Видишь ли, здесь, на Хое, ндана-акуса
Долины Середины Острова - второй человек, после Варабайбы. Ну а если
вспомнить, что Варабайба - не человек, а бог, то и вовсе первый. Это не
значит, что его все слушаются, каждый ндана-акуса - сам себе хозяин! Это
значит, что он просто самый лучший из всех. А его дети лучше, чем наследники
других ндана-акус. Ну и воины у него, соответственно, самые лучшие, и рабы,
и домашние животные... У него все - самое лучшее на острове.
- Несправедливо получается, - заметил я.
- Ну да, - согласился Хэхэльф. - А "справедливо" вообще никогда не
получается: так уж все устроено. Всегда выясняется, что у кого-то все
непременно лучше, чем у других - что тут можно поделать?!
- Это правда, - рассеянно согласился я. И снова обернулся, чтобы
напоследок полюбоваться четкими неподвижными силуэтами бунабских воинов,
совершенными, как работы старательного скульптора с хорошей классической
школой.
Остановились мы еще до заката: ламна-ку-аку Кект изволил капризничать.
Он заявил, что хочет свежего мяса, так что его личные слуги быстренько
разбили шатер своего господина и засобирались на охоту. Кект немного подумал
и внезапно решил, что ему угодно принять личное участие в этом мероприятии.
Хэхэльф тут же вызвался составить ему компанию. Они и меня пытались вовлечь
в эту авантюру, но я решительно отказался.
- Я отнюдь не вегетарианец, - смущенно сказал я, - и в случае большой
нужды вполне способен собственноручно убить свой потенциальный ужин. Но мне
трудно получить от этого удовольствие. Одним словом, я не охотник... И
вообще мне лень куда-то идти и гоняться по всему лесу за каким-нибудь
несчастным, но шустрым зверем, грозно потрясая тяжеленным копьем!
- С этого и надо было начинать! - хмыкнул Хэхэльф. - Лень - это
уважительная причина.
- Никто не обидится? - осторожно осведомился я.
- Делать нам больше нечего - обижаться! - великодушно сказал он. - Не
хочешь - не надо, тебе же хуже! Не горюй, Ронхул: возможно, мы даже дадим
тебе попробовать нашу добычу, если очень попросишь.
- Считай, что я уже начал просить, - благодарно улыбнулся я, с
удовольствием вытягиваясь на траве.
Наш новый попутчик, мой подопечный со странным именем Кугана, тоже не
