плотным кольцом, и мы наконец-то тронулись в путь.
- Охрана у нас будь здоров! - уважительно заметил я Хэхэльфу.
- Не у нас, а у Кекта, - отозвался он. - Считается, что дети
ндана-акусы не должны путешествовать без своих воинов, хотя сейчас на Хое
вроде бы никто не воюет... впрочем, все может быть: такие вещи всегда
случаются внезапно...
Кроме злодейского вида телохранителей и простых рабов хуса, среди
которых затесались и наши с Хэхэльфом "денщики", нас сопровождали еще и
личные доверенные рабы принца Кекта, почти такие же величественные, суровые
и нарядные, как папну его отца - все как один солидные пожилые джентльмены с
царственными манерами. Они выстроились в два ряда по обе стороны от
"свинозайца" своего повелителя. Справа от него следовали слуги, вооруженные,
но не до зубов, как наши охранники, а каждый - каким-нибудь одним предметом:
первый нес круглый, ярко раскрашенный щит, другой - лук и стрелы, третий -
копье, четвертый - дротики, еще один - здоровенную палицу. Ребята держали
оружие так, словно не собирались использовать его по назначению, а просто
решили продемонстрировать миру свое роскошное имущество.
- Это не их оружие, а Кекта, - объяснил мне Хэхэльф. - Они - не воины,
а просто хранители достояния своего господина.
По левую руку от нашего вельможного спутника шествовали папну с
хозяйственными принадлежностями. Один нес раскрытый зонтик - причем держал
его не над головой своего повелителя, и даже не над собственной головой, а в
вытянутой руке, на максимальном расстоянии от собственного тела. Другой нес
предмет, отдаленно напоминающий огниво, а его коллеги держали в руках кто
поварешку, кто - большую миску, кто - кувшин, а кто - топор. Процессию
замыкал плечистый старец с круглой циновкой под мышкой. Хэхэльф объяснил
мне, что он служит своему господину с того момента, как тот появился на
свет, и поэтому является начальником над всеми остальными папну. Я только
головой качал, выслушивая его комментарии.
Я довольно быстро понял, что сидеть в "бочке" на спине неторопливо
бредущего зверя абубыл не так уж удобно. Вернее, удобно, но только первые
два часа. Потом начинаешь понимать, что человек рожден не для того, чтобы
сидеть на корточках и не так уж хорошо приспособлен к пребыванию в
скрюченном состоянии, с коленями, подтянутыми к подбородку. Даже
великолепная панорама густого леса, через который мы ехали весь день, не
могла отвлечь меня от этих мелких неудобств. Несколько раз я даже ненадолго
покидал свое транспортное средство, чтобы поразмять ноги. Впрочем, я один
был такой, с причудами, во всяком случае, мои спутники не вертелись как
ужаленные, а с достоинством восседали на своих местах. Пага Пикипых
прокомментировал мое поведение непродолжительным бурчанием, Хэхэльф наотрез
отказался его переводить, но после долгих уговоров сломался и смущенно
сообщил, что надменный толстяк назвал мои манеры "плебейскими".
- Если бы я был незаконнорожденным принцем, я бы непременно обиделся, -
усмехнулся я. - Но поскольку я - не принц, пусть себе говорит что хочет,
лишь бы в морду не плевал...
Хэхэльф только головой покачал, удивленный моим миролюбием. Вечером,
когда мы остановились на ночлег, и рабы принялись суетиться с шатрами и
накрывать два импровизированных стола: совсем маленький для "элиты" и
побольше для воинов, он немного подискутировал с пагой и потом гордо сообщил
мне, что тот согласился взять свои слова обратно. Я еще какое-то время
пытался понять, о чем речь, поскольку уже давно благополучно забыл сей
инцидент.
На сей раз мне не пришлось мазать живот маслом сагыд, ужин был
по-походному скромным. Хэхэльф о чем-то увлеченно болтал со своим старинным
приятелем, а толстенький жрец чуть ли не залпом осушил бутылку вина, чем
удивил меня чрезвычайно. После этого он впал в меланхолическую задумчивость
и на контакт не шел - я вообще не уверен, что он осознавал наше присутствие.
Суровые бунабские воины ужинали молча, мне показалось, что они вообще не
проронили ни слова с начала нашего путешествия. И только рабы, усевшиеся в
некотором отдалении от нас, чтобы беспрепятственно выпотрошить пару корзин с
едой, бодро переругивались, радуя мой слух знакомыми словосочетаниями вроде
"ун дэ ак" и "масса пхатма". Я уже давно заметил, что попадая в страну,
языка которой не знаешь, в первую очередь выучиваешь джентльменский набор,
состоящий из "здравствуйте", "спасибо" и пары-тройки самых расхожих бранных
словечек типа "fuck you", хотя ругаться ни с кем, вроде бы, не планируешь. В
мире Хомана все оказалось еще проще: я до сих пор не знал, как будет
"здравствуйте", и "спасибо" на бунабском, или том же страмослябском языке,
зато уже выучил кучу отборных ругательств - вполне достаточно, чтобы быть
убитым, я полагаю...
В конце концов мне надоело молча пережевывать пищу, и я решил немного
прогуляться. Хэхэльф с сомнением покачал головой и вежливо поинтересовался,
уверен ли я, что им не придется провести всю ночь, бегая с факелами по лесу
и пытаясь разыскать меня - или, на худой конец, мои окровавленные останки. Я
почти обиделся и спросил: неужели я произвожу впечатление полного идиота,
неспособного просто отправиться на коротенькую прогулку по лесу и вернуться
через час, целым и невредимым. Я с пафосом напомнил ему, что прошел пешком
чуть ли не половину Мурбангона - без еды, оружия и личных телохранителей,
между прочим. Хэхэльф некоторое время думал, потом решил, что на полного
идиота я все-таки не слишком похож, и неохотно согласился.
- Только возьми с собой хоть какое-нибудь оружие, - добавил он. - В
лесах Хоя водятся хищники. Вот наткнешься на оголодавшего азада - и что
делать будешь?
- Скажу ему, что он "хорошая собачка", - усмехнулся я. Но все-таки
согласился прицепить к поясу тяжелый кинжал с узким, слегка искривленным
лезвием, острым, как опасная бритва, хотя не был уверен, что смогу с должным
профессионализмом использовать этот полезный предмет, в случае чего...
Какое-то время я просто с удовольствием брел сквозь ночной лес, утопая
в синеватой темноте сумерек. Обе луны были почти полными и освещали
местность, как заправские уличные фонари, так что я не рисковал упасть в
какую-нибудь дурацкую яму, или напороться на еще менее приятную
неожиданность. Если честно, я хотел не просто прогуляться по лесу, хотя и
это было весьма приятно, у меня имелась некая "сверхзадача": отойти подальше
от лагеря и попробовать подозвать своего приятеля, или, если уж на то пошло,
приятельницу, живой, разумный и немного взбалмошный ветер по имени
Оветганна. С тех пор, как он закружил меня на пустынном побережье Халндойна,
прошло уже несколько дней, я понемногу забыл, что его прикосновения
приносили мне не только восторг, но и необъяснимую, почти неконтролируемую
тревогу. Сейчас меня терзал совсем другой страх: мне вдруг показалось, что я
могу потерять своего удивительного друга, если не напомню ему о себе - чем
скорее, тем лучше.
Через четверть часа я решил, что отошел уже достаточно далеко. Сел на
землю, прислонившись спиной к высокому толстому стволу тутмы - того самого
дерева, сочные плоды которого рвала для меня говорящая птица по имени Бурухи
в самом начале моего путешествия...
- Оветганна, - тихо и нежно сказал я, и сразу понял, что бесполезно.
Волшебный ветер не придет ко мне сегодня, и не потому, что он больше не
хочет дуть мне в лицо, и вообще дело не во мне, просто мой чудесный ветер
редко забредает на остров Хой - так редко, что можно сказать: никогда.
Понятия не имею, откуда я это все знал - просто знал и все. И все же перед
тем, как подняться на ноги и отправиться обратно, к моим спутникам, я еще
несколько раз повторил это древнее заклинание: - Оветганна, Оветганна,
Оветганна...
Неожиданно в ответ мне раздался целый поток незнакомых слов. Я опешил и
робко сказал:
- Я не понимаю.
- А кунхе понимаешь? - ворчливо спросил тот же голос - не слишком
низкий, но явно мужской.
- Еще бы! - гордым тоном знаменитого полиглота отозвался я. - Можно
сказать, только кунхе и понимаю...
- Ну и то хлеб. Чего ты меня звал-то?
- А вы - Оветганна? - окончательно опешил я, поскольку до сих пор не
знал, с кем разговариваю.
- А, вот оно что, - буркнул мой невидимый собеседник. - Значит я
ослышался. Я думал, ты меня зовешь. Мое имя - Кугана.
- Странно, - откликнулся я - лишь бы что-то сказать. Очень уж
растерялся. К тому же, я по-прежнему не видел, с кем разговариваю.
- Ничего странного, - невозмутимо ответил таинственный незнакомец. -
Самое обыкновенное имя, не одного меня на Хое так зовут... - он наконец
подошел поближе, и я смог разглядеть его при свете двух лун. Раскосые глаза,
крайне недовольное выражение лица и невысокая агибуба выдавали его бунабское
происхождение. Одет он был в своего рода "тогу" - несколько скромнее, чем у
римских патрициев периода упадка, но фасон примерно тот же.
- Ты так хорошо говоришь на кунхе, - отметил я, во все глаза
разглядывая своего нового знакомца.
- Ничего удивительного: я много путешествовал, несколько лет жил в Сбо
на Халндойне, а потом - и вовсе в Клохде.
- Это в Земле Нао? - вежливо удивился я.
- Ну да, где же еще... Паршивое местечко этот Клохд, а прочие места в
Земле Нао и того паскуднее, - сварливо сообщил он. И спросил: - А что ты
делаешь один в лесу на Хое, чужеземец, если даже языка нашего не понимаешь?
- Я не один, - объяснил я, - я с друзьями, просто пошел прогуляться, а
они остались приканчивать ужин.
- Хорошее дело, - кивнул Кугана. - Но я все равно не понимаю, зачем вас
понесло в лес - тебя и твоих друзей? Здесь, на Хое, вроде до сих пор не было
бездомных... Или просто гуляете?
- Мы не гуляем, а едем к Варабайбе, - важно объяснил я.
- Вот как? - удивился он. - Можешь себе представить, я тоже.
- Правда? - изумился я. - А зачем?
- Я же не спрашиваю тебя, зачем ты к нему едешь, - резонно возразил он.
- Мое дело касается только меня и Варабайбы, а ваше дело - это ваше дело...
Но я бы с радостью к вам присоединился. Признаться, мне уже немного надоело
спать под кустом, без шатра, да и сумка плечо оттянула...
- Ох, эти уж мне дорожные сумки! - возмущенно поддакнул я. И
нерешительно спросил: - Как же ты отважился на такое путешествие: без шатра,
без слуг, даже без абубыла?..
- Без абубыла, - поправил меня Кугана. - А что делать!? Я - свободный
человек, но хозяйство у меня очень уж маленькое: ни одного лишнего раба, и
даже ни одного лишнего верхового животного. А идти надо. Ну вот я и пошел...
Как ты думаешь, твои спутники не будут возражать, если я к вам присоединюсь?
- Я им повозражаю! - угрожающе пообещал я. - Конечно, присоединяйся к
нам. Я не смогу спокойно жить с мыслью, что где-то по лесу бредет хороший
человек с тяжелой сумкой на плече, в то время, как ее можно погрузить на
одного из наших зверей... как их там?
- Абубыл, - подсказал Кугана. - А с чего ты взял, что я - хороший
человек?
- Ты не дерешься, - рассудительно сказал я, - и не ругаешься, и вообще
не производишь впечатление человека, способного испортить жизнь окружающим -
что еще нужно?
- Ты рассуждаешь, как настоящий бунаба, - уважительно заметил мой новый
знакомый. - Ладно, в таком случае пошли к твоим друзьям. Я надеюсь, они не
станут поднимать скандал, если я скажу, что проголодался?
- Не станут, - заверил его я, - а если даже и станут... Я сам видел,
сколько жратвы они с собой взяли, так что не отвертятся!
