Бонд опустился на одно колено и тщательно обыскал все карманы
аккуратного, серого в полоску, костюма, складывая на ковер огорчительно
скудное их содержимое. Ни записной книжки, ни документов. Интерес
представляли лишь связка отмычек, пружинный нож с острейшим кинжальным
лезвием и непристойно маленькая железная дубинка, налитая свинцом. Бонд
переложил все себе в карман, подошел к столику у кровати и взял
нетронутую бутылку "Виши".
Лишь через пять минут Кребс очнулся и сел. Еще пять потребовалось,
чтобы он смог говорить. Наконец, бледность спала, и в глаза вернулось
коварство.
- Я отфечаю только на вопросы сэра Хьюко, - заявил он на первый же
вопрос. - Ви не имеете права мена допрашивать. Я исполнял свои
опязанности. - Тон был угрюмый и уверенный. Бонд демонстративно взялся
за горлышко пустой бутылки из-под "Виши".
- Подумай получше, - сказал он. - Или я выбью из тебя дух, а потом
можешь воспользоваться ее осколками для пластической операции. Кто
приказал обыскать мою комнату? Кребс гнусно выругался по-немецки.
Замахнувшись, Бонд резко ударил его по костям голени. Кребс весь
съежился, но когда Бонд снова поднял руку, внезапно рванул с пола,
нырнув под опускавшуюся бутылку. Удар пришелся на лопатки, но не изменил
направления рывка, и когда Бонд выскочил из комнаты, Кребс был уже почти
у лестницы, в другом конце коридора.
Прекратив преследование. Бонд остановился на пороге, наблюдая, как
тот исчезает из виду, стремительно и неровно прыгая по ступенькам. Потом
он услышал, как Кребс бежит через холл, засмеялся и вернулся к себе.
Запер дверь. Чуть не размозжил голову человеку, и похоже, без толку. Ну,
ничего. Будет ему урок. Коварная гадина. Пожалуй, он не так уж его и
покалечил. Пусть теперь Дрэкс им займется. Если, разумеется, это не по
приказу Дрэкса он действовал. Бонд прибрал в комнате, сел на кровать и
невидяще уставился в противоположную стену. Не только инстинкт заставил
его солгать Дрэксу, что он пойдет к блиндажу. Ему и раньше приходило в
голову, что все в Доме происходит с ведома Дрэкса, что тот учредил
собственный сыск. Но каким же образом это связано с гибелью Тэллона и
Барча? Или двойное убийство - совпадение, не имеющее отношения к
пометкам на карте и отпечаткам Кребса на ней?
Словно в ответ на его вопросы в дверь постучали, и вошел дворецкий.
Следом появился сержант в форме дорожной полиции, который, отдав честь,
протянул Бонду телеграмму. Бонд отошел к окну. Она была подписана
"Бэкстер", что означало "Вэллэнс", и гласила: ПЕРВОЕ ЗВОНОК БЫЛ ИЗ ДОМА
ВТОРОЕ ВСЛЕДСТВИЕ ТУМАНА РАБОТАЛ ТУМАННЫЙ ГОРН ПОЭТОМУ КОРАБЛЬ НЕ СЛЫШАЛ
НЕ ВИДЕЛ НИЧЕГО ТРЕТЬЕ ПЕЛЕНГ СЛИШКОМ БЛИЗКО К БЕРЕГУ МЕСТО НЕДОСТУПНО
НАБЛЮДЕНИЮ С СЕНТ-МАРГРИТ И БЕРЕГОВОЙ ОХРАНОЙ ДИЛА ТОЧКА - Спасибо, -
сказал Бонд. - Ответа не будет.
Когда дверь закрылась, он поднес к телеграмме огонек зажигалки и,
уронив ее в камин, растер пепел носком ботинка. Ничего нового, кроме
того, что звонок Тэллона из Дома мог кто-то подслушать, это привело к
обыску в комнате и, соответственно, к смерти. Но при чем тут Барч? Если
все это - часть чего-то большего, то как это можно связать с попыткой
саботажа ракеты? Разве не естественней предположить, что Кребс
детектив-самоучка... или нет, скорее, он работает на Дрэкса, у которого
сдвиг на безопасности, и он хочет быть абсолютно уверен в лояльности
всех окружающих: секретарши, Тэллона, и уж конечно, после знакомства в
"Блэйдзе", Бонда. Он знал немало случаев, когда шефы сверхсекретных
проектов для укрепления официальной системы безопасности создавали еще и
свою, личную. Особенно во время войны.
Если так, то неразгаданным остается только двойное убийство. Теперь,
когда Бонд попал под магию и обаяние "Мунрейкера", перестрелка на почве
предстартовой истерии казалась вполне реальной. А что до пометки на
карте, то она ведь могла появиться в любой из дней прошедшего года, и
бинокль был просто бинокль, а усы - просто усы.
Бонд сидел в тихой комнате, снова и снова раскладывая детали
головоломки так, что в итоге получились две совершенно различные
картинки. На одной сияло солнце, все было чисто и ясно, как день. На
другой же метались темные тени мотивов преступления, мрачных подозрений
и кошмарных вопросов. Когда прозвучал гонг на обед, он все еще не решил,
на какой из картинок остановиться. Бонд отложил это дело и настроился на
прогулку с Галой Брэнд.
Глава 16
ЗОЛОТОЙ ДЕНЬ
Aень был и вправду чудесный: голубой, зеленый и золотой.
Покинув бетонный плац через пост охраны у пустого пока блиндажа
командного пункта, соединенного со стартовой площадкой толстым кабелем,
они остановились на краю мелового утеса и осмотрелись. В этом углу
Англии две тысячи лет назад впервые высадился Цезарь.
Налево от них расстилался зеленый дерн, расшитый полевыми цветами. Он
плавно спускался на длинные галечные пляжи Уолмера и Дила, извивающиеся
к Сэндвичу и Бэю. Дальше скалы Маргрита, белеющие сквозь дымку, и мыс
Норт-Форлекд, под прикрытием которого прятался серый шрам Мэнстонского
аэродрома. Над ним крутили белые вензеля американские реактивные
самолеты. Еще дальше лежал остров Танет, за ним - невидимое отсюда устье
Темзы.
Был отлив, и плавучие маяки "Гудвины" казались золотыми и
трогательными в блеске голубых вод. Лишь скудость мачт и брусы, прибитые
по всей длине борта, выдавали их подлинное назначение. Белые буквы на
боку "Южного Гудвина" читались ясно, и даже имя его брата,
пришвартованного севернее, виднелось белой полоской на красном корпусе.
Между береговыми отмелями, по глубокой воде, торопились мимо
известковых холмов Даунза с полдюжины судов. Шум их машин отчетливо
слышался с моря, а между коварными песками и четкой линией французского
берега, уже в Ла-Манше, спешили по делам разноплеменные корабли-лайнеры,
торговые, неуклюжие голландские шхуны, и даже один изящный корвет
скользил на юг, возможно, в Портсмут.
Куда ни бросишь взгляд, всюду на восточных подступах к Англии
просторы были испещрены судами, плывущими либо с родной порт, либо на
край света. Это было радостное, нарядное и романтическое зрелище.
Тишину нарушили два резких вопля сирены, и они обернулись,
наткнувшись взглядом на уродливый бетонный мир, от которого ненадолго
оторвались. Красный флаг взвился над куполом стартовой шахты. Две
аварийные машины ВВС с красными крестами на бортах выехали из рощи и
остановились у края взрывозащитиой стены.
- Заправка началась, - сказал Бонд. - Пойдемте.
Смотреть тут не на что, да и опасно.
- Да, - кивнула ока, - и меня воротит от одного вида бетона.
Они пошли вдоль зеленого склона и скоро оставили позади блиндаж и
высокое проволочное заграждение.
В ярком солнечном свете таял лед сдержанности, на которую Гала так
старательно себя настраивала.
Ей словно передалась веселость ее собственной одежды, черно-белой
блузки в полоску и ярко-розовой юбки, стянутой широким лакированным
поясом. Бонд узнать не мог вчерашнюю ледышку в этой девушке, что
счастливо смеялась над его ботаническим невежеством: он не знал ни
дымянки, ни вероники, ни воловяка.
Торжествующе она отыскала дикую орхидею, ятрышник, и сорвала цветок.
- Вы бы не сделали этого, если б знали, что цветы стонут, когда их
рвут, - коварно улыбаясь, сказал Бонд.
- Как это? - спросила Гала, подозревая розыгрыш.
- Разве вы не знаете? Есть такой индийский профессор Бхозе, который
написал целый трактат о нервной системе цветов. Он даже измерил их
реакцию на физическое воздействие. И записал стон розы, когда ее
срезали. На магнитофон. Это самый душераздирающий звук на свете. Когда
вы сорвали этот, я слышал такой же.
- Не верю! - Гала недоверчиво посмотрела на корешок. Вообще, -
добавила она злорадно, - не думала, что вы так сентиментальны. Разве вы
там в вашем подразделении Службы никогда не убивали? И не цветочки.
Людей!
- Цветок не может ответить выстрелом, - проговорил Бонд.
Гала все смотрела на ятрышник.
- Ну, вот, по вашей милости я чувствую себя убийцей. Довольны? Но, -
добавила она неохотно, - я обязательно все выясню насчет этого
профессора, и если это правда, в жизни больше цветка не сорву. А что
делать с этим? Из-за вас мне кажется, что он истекает кровью.
- Отдайте мне, - предложил Бонд. - Если вас слушать, то мои руки
давно в крови. Лишняя капля значения не имеет.
Она протянула цветок, и их пальцы соприкоснулись.
- Можете сунуть его в дуло вашего пистолета, - сказала она, чтобы
скрыть неожиданно сильное впечатление от контакта.
- Значит, эти глазки не только для красоты, - засмеялся Бонд. - Но
пистолет я оставил в комнате. - Он всунул стебелек орхидеи в петлю на
воротнике рубашки. - Решил, что без пиджака "беретта" будет выглядеть
немножко подозрительно. И не думаю, что еще кто-нибудь залезет ко мне в
комнату сегодня.
Тут они по обоюдному негласному договору ступили на деловую почву.
Бонд рассказал ей о Кребсе и сцене в спальне.
- Так ему к надо! - прокомментировала Гала. - Всегда терпеть его не
могла. А что сказал сэр Хьюго?
- Я переговорил с ним перед обедом. Отдал ему нож и отмычки в
качестве доказательств. Он разъярился и немедленно пошел к Кребсу.
Вернувшись, сообщил, что тот в плачевном состоянии, и спросил, не
соглашусь ли я, что он и так уже наказан? С обычной приправой о
нежелании расстраивать команду в такой момент, и прочее. Я согласился,
что на следующей неделе Кребса нужно отослать в Германию, а до тех пор
пусть сидит под домашним арестом.
По крутой каменистой тропинке они спустились на пляж и у заброшенного
стрельбища дильского гарнизона Королевского военно-морского флота
повернули направо. Они молчали, пока не добрели до двухмильной полосы
галечника, которая обнажается при отливе под высокими меловыми скалами
залива Святой Маргариты.
Медленно тащась по гладким сыпучим камешкам, Бонд рассказал Гале все,
что передумал за длинный прошедший день. Не утаил ничего, показал все
ложные тропки, которыми приходил к неудачам, оставшись сейчас с пустыми
руками и неуловимым, тревожным ощущением неоправдавшихся подозрений.
Перебрал перед ней все запутанные улики, сопровождаемые все тем же
вопросительным знаком... Где же логика событий? Как сложить все детали
головоломки? У него был только такой ответ: ни один факт, твердо
установленный или гипотетический, не имел отношения к саботажу ракеты. А
ведь именно это и было заданием Галы и Бонда: не смерть Тэллона и Барча,
не отвратительный Кребс, но только и исключительно защита "Мунрейкера"
от потенциальных врагов. - Разве не так? - заключил Бонд.
Гала остановилась и засмотрелась на переливающуюся воду. Было жарко.
Она запыхалась от трудной ходьбы по гальке.
Как было бы здорово искупаться! Шагнуть ненадолго в те детские дни,
когда эта холодная профессия с нагрузками, нервотрепкой,
ответственностью еще не захватила ее. Она взглянула в суровое загорелое
лицо спутника. Неужели ему не хочется иногда простых, мирных радостей?
Конечно, нет. Ему нравятся Париж, Берлин и Нью-Йорк, поезда, самолеты,
дорогие рестораны и, разумеется, дорогие женщины.
- Так что? - переспросил Бонд в надежде, что вот сейчас она выложит
что-то, чего он не заметил. - Что вы думаете?
- Простите, - смутилась Гала. - Я задумалась. Нет, наверно, вы правы.
Я здесь с самого начала, и хотя бывало иногда кое-что странное, и еще,
конечно, эти два убийства, но ничего по-настоящему подозрительного. Все
здесь, начиная с сэра Хьюго, преданы ракете душой и телом. Для нее
